Русская гейша. Во имя мести

Я почувствовала, как его теплые пальцы касаются моей шеи.

– Да, но я редко надеваю этот жемчуг, – призналась я.

– И зря! Говорят, что если жемчуг не носить, то он постепенно умирает без тепла кожи, тускнеет и быстро теряет свой вид, – медленно проговорил Митихиро. – А я тебе серьги привез.

Он ушел в спальню. Я подождала, потом отправилась за ним. Митихиро стоял у большого зеркала, в руках у него чернела коробочка. Я подошла, он открыл футляр, и я увидела жемчужные сережки, очень подходившие по цвету к моему ожерелью. Я улыбнулась и надела их, повернувшись к зеркалу. Митихиро стоял сзади и смотрел на меня жалобно.

– Аригато, кавайи [33] , – сказала я почему-то на японском.

Митихиро обнял меня и стал, едва касаясь, целовать шею, потом спустился губами ниже. Я повернулась к нему, запрокинув голову. Он медленно расстегнул пиджак и начал ласкать грудь, высвобождая ее из лифчика. Когда я осталась в одной юбке, то вдруг, словно при вспышке молнии, увидела какое-то мужское лицо с полузакрытыми пьяными глазами, мокрыми оттопыренными губами и обвисшими щеками, покрытыми красной венозной сеточкой. Я вполне явственно почувствовала, как чьи-то толстые грубые пальцы выкручивают мои соски, и протяжно закричала от ужаса.

33

Аригато, кавайи (япон.) – Спасибо, милый.

– Таня, Таня! До ситан дэс ка? [34] – закричал в ответ Митихиро, тряся меня за плечи. – Ватаси-ва касай дэс! [35]

Я очнулась, открыла глаза и быстро застегнула пиджак. Митихиро смотрел на меня с испугом. Потом тихо сказал:

– Ты так кричала! Я напугал тебя? Прости!

– Ты тут не причем, – ответила я. – Это ты прости меня!

– Вызвать такси? – после паузы спросил Митихиро.

34

До ситан дэс ка (япон.) – Что случилось?

35

Ватаси-ва касай дэс! (япон) – Мне страшно!

Я молча кивнула. Когда прощалась, легко поцеловала его губы, стараясь не глядеть в грустные глаза. Пока ехала в такси домой, то с трудом сдерживала слезы. Реакция моей психики пугала.

С Митихиро до его отъезда мы потом встретились еще несколько раз и чудесно провели время, гуляя по Москве. О сексе больше не заговаривали. Митихиро оказался очень чутким и не стал выяснять причину моего поведения. В день его отъезда я вновь посетила его в номере. И решила заставить себя заняться сексом. Он обнял меня, правда, так бережно, словно я была стеклянной куклой, и нежно заглянул в глаза. Мы поцеловались. Я приникла к нему и начала непроизвольно дрожать. Все внутри меня сопротивлялось. Но я усилием воли взяла себя в руки и спокойно разделась.

– Ты уверена, Таня? – тихо спросил Митихиро.

– Абсолютно, – сказала я, ложась на широкую кровать.

Он лег рядом и начал ласкать меня. Все шло вроде бы хорошо, Но когда Митихиро попытался войти, все внутри меня сильно сжалось. Он попытался еще раз, и я невольно вскрикнула от боли. Митихиро встал и накинул халат. Я лежала неподвижно, с трудом удерживаясь от желания расплакаться. Но попрощались мы тепло. Я сказала Митихиро, что перенесла нервную болезнь, поэтому такая реакция организма, и его вины в происходящем нет. Он нежно коснулся губами моей щеки и попросил беречь себя.

После этого неудачного опыта я решила обратиться к врачу, но потом подумала, что время все лечит. И нужно просто выждать.

«Ива склонилась и спит, И кажется мне, соловей на ветке — Это ее душа». Басё

С началом учебного года начались и наши занятия в студии «Нодзоми». Непритворная радость детей, их счастливые улыбки и расспросы, как я провела лето, заставили меня на какое-то время забыть обо всем, что произошло со мной. Я с радостью приступила к занятиям. И первая репетиция затянулась почти на три часа.

Домой я вернулась около десяти вечера и увидела в коридоре заплаканную Лизу и чем-то сильно раздраженного Тима.

– И что тут у вас случилось? – беззаботно спросила я, все еще наполненная приятными эмоциями.

– Ничего особенного, – хмуро ответил Тим. – Просто я ухожу, а Лизка меня грызет, не хуже жены.

Тут только я заметила на полу его большую спортивную сумку.

– Да? – спросила я, чувствуя легкую грусть. – И куда уходишь? Перебираешься обратно в комнатенку к своему дружку Максу?

– Если бы! – всхлипнула Лиза. – Какой-то старой богатой дуре продался!

– Да тебе-то какое дело?! – взвился Тим. – Да, продался! Натура у меня такая, понятно? Я же мальчик – шлюх!

– Ты хороший и веселый, – еле слышно сказала Лиза, подняв на него влажные глаза.

– И что? – усмехнулся Тим. – Каждый устраивается в этой жизни, как может. И если женщина, кстати, очень милая, элегантная и все понимающая, хочет помочь мне продвинуться, то что в этом плохого? А, может, я в нее влюбился?

При этом заявлении я расхохоталась. Потом подошла к Лизе и пригладила ее растрепанные волосы.

– Ты-то чего так расстроилась? – поинтересовалась я.

– Так он мне, как родной, – ответила Лиза, вытирая глаза.

– Девоньки-красавицы, так я ведь никуда не делся! – улыбнулся Тим, гладя Лизу по волосам. – Буду забегать. И прямо завтра уже нарисуюсь. Я помню, что у Танюхи день рождения!

У меня, действительно, 5-ого был день рождения, но отмечать я его не собиралась.

– Тимка, мы же договорились, что я не праздную! – укоризненно сказала я.

– Ну и не надо! Забегу поздравлю и только вы меня и видели, раз я вам не нужен! – надув губы, заявил он.

В этот момент из кармана его джинсовой рубашки раздался какой-то мелодичный звук. Мы с Лизой одновременно вздрогнули. Тим достал из кармана сотовый телефон и прижал его к уху.

– Да, малыш, я уже выхожу! – быстро проговорил он и отключился.

– Ишь ты! Новая «Моторола», я смотрю, – проговорила я, беря телефон из его рук.

– Сама приехала! – радостно сказал он, подняв на нас засиявшие глаза. – И вот, видите, сотовый мне подарила! Все ребята в клубе обзавидовались. Ни у кого нет! Вот как меня любит! У Ашота даже нет!

– Дурачок! – усмехнулась. – Это чтобы тебя контролировать. Сейчас она всегда будет знать, где ты и с кем.

Но Тим только рассмеялся, наспех нас расцеловал, подхватил сумку и вылетел за дверь. А мы, не сговариваясь, побежали на балкон. «Малышом» оказалась полная женщина лет пятидесяти. Она стояла у серебристого Мерседеса и с непередаваемым выражением лица смотрела на дверь подъезда. Ее холеное породистое лицо с большими глазами и ярко накрашенным крупным ртом внезапно расцвело какое-то девичьей улыбкой. И мы увидели Тима, спешащего к ней танцующей легкой походкой.