Русская готика

Олег, вероятно, видел в ней врага не только своих привычек, но всего уклада, к которому привычны местные жители. Враг.

– Зачем тебе туда? – спросил он.

– Я хочу посмотреть…

– Ты можешь посмотреть днем. Ночью будет не до шуток. Вода просачивается через крышу и постоянно подмачивает балки и полы. Если ступишь куда-нибудь не туда, сломаешь ногу. Или провалишься в дыру. И что произойдет?

– Я не собираюсь подниматься на второй этаж, – пообещала Наталья.

Этот разговор в темноте был ей неприятен. Совсем рядом сверкнула молния, и ее голубоватый свет на миг ворвался в комнату. Вытянутое, бледное, точно у вампира, лицо Олега появилось из густых сумерек и пропало. Олег смотрел на нее.

– Все равно – идти туда нельзя.

– Возьми меня с собой. Вдвоем будет веселее, – сказала Наталья.

Олег вздохнул, его плечи опустились, точно под воздействием большого веса. Он думал о костях, лежащих на чердаке. Скоро в его коллекции будут и другие. Так, глядишь, наберется целый скелет.

Она хочет в дом. Зачем ей это запрещать? В конце концов, правда в том, что вдвоем не так жутко приближаться к этим покореженным временем стенам.

Олег включил в комнате свет. Гром расколол небо над крышей дома. Однако, кажется, ливень начал стихать.

– Я пойду в двенадцать часов, – сказал Олег.

– И я…

– Иди, но вряд ли ты получишь то, что надо.

Откуда ему знать, что мне надо, подумала Наталья. Но, с другой стороны, я-то сама знаю? Решив попроситься сходить к особняку вместе с Олегом, она думала о подземелье, том самом. О его черноте и запахе, который идет оттуда. О его предназначении.

Я хочу спуститься туда? Да я просто рехнулась! Я не сделала этого даже днем, когда вокруг было полно солнца…

Наталья представила себе спуск в подвал, кирпичный свод наклонного туннеля, ступеньки. Скелеты крыс под ногами. Когда на них наступаешь, раздается легкий хруст. Черепа маленьких тварей рассыпаются в прах.

Может быть, это и есть самое подходящее время посмотреть в глаза страху. Побороть его. Поиграть на его территории по его правилам…

И никогда не выйти оттуда?

Нет! Что бы ни происходило в особняке, так далеко в своих фантазиях заходить не стоит. Наталья поглядела на Олега, раскуривающего сигарету. Она попросила одну. Он протянул пачку.

– У меня есть две энцефалитки и резиновые сапоги. И два фонарика. Без них не пойдем, – сказал он.

Виктор услышал сквозь сон какой-то звук и поднял голову. В комнате были наглухо задернуты шторы. Закрыта на замок дверь.

Сумерки успокаивали – именно это Барышеву и было нужно. Забытье.

Гроза была недолгой и ушла на юго-восток. Но даже если бы гром продолжать греметь над самой головой Виктора, ему было бы наплевать. Усталость все еще сковывала его тело (когда он лег, то все на него навалилось разом – обиды, физическое истощение, нервное напряжение…), поэтому проснуться было непросто. Разбудил Виктора странный звук. Неизвестно, правда, было это во сне или наяву.

Что это? Может, вернулась Лида и стала шуметь? Виктор опустил голову на подушку (он лежал на диване в своем рабочем кабинете, укрывшись пледом) и подумал, что день сегодня выдался тяжелый. Даже странно. Раньше ему доводилось не спать сутками – на это просто не было времени, – а теперь обычный день, в течение которого он не особенно и напрягался, выжал из него все силы.

Но ведь мне даже не тридцать лет. Тогда я мог, а сейчас… Мне сорок четыре, так что нечего глупые вопросы задавать. Возраст.

Ладно, если придет Лида, она как-нибудь о себе позаботится. Взрослая девочка.

А вечером, так и быть, они обсудят последние новости.

Как хочется спать… Ну и что он слышал? Виктор стал вспоминать. Что-то снилось. Противное. Холодное и темное. Он куда-то пробирался в сумраке, не зная, что ему нужно среди сырости и вони, а потом раздался этот проклятый звук. Во сне. Звук, похожий на постукивание костяшек.

Костяшки? Кости? Что только не приснится от усталости! Особенно в этой атмосфере… где одна сплошная подозрительность. Жена. Сторож. Хозяйка в доме, где живет Наталья… как бишь ее там? Шведова. Все они наверняка думают, что он просто рехнулся, когда вбил себе в голову эту идею. Еще можно понять недоверие и ненависть чужих, но его собственная жена!.. Это удручало Виктор больше всего.

Кости.

Виктор улыбнулся во сне, устроился поудобнее, поднял ноги к животу, как спал в детстве, а одну руку засунул под подушку. Вот так хорошо.

Лида открыла своим ключом и вошла в квартиру. Увидев туфли, оставленные отцом (брошенные), она улыбнулась. Девушка поставила рюкзак (я уже не в школе, поэтому надо быть аккуратней) и прошагала на кухню. Выпила большой стакан минеральной воды. Без мамы было скучно. Когда какой-то человек, к которому ты привык и перестал замечать, вдруг уезжает, сразу становится как-то неуютно. Эту ночь Лида спала плохо. Ее жизнь меняется, и это не может не отражаться на психическом состоянии. Она справится, ерунда. Лишь бы у родителей было все нормально.

Девушка решила позвонить маме, но подумала, что уже поздно. Эсэмэс посылать не имеет смысла – Лиде хотелось слышать ее голос вживую. Тогда позвонит завтра утром.

Она вошла в гостиную и увидела, что рубашка и ветровка отца валяются на диване. Там же, криво примостившись возле подушки, торчала кожаная папка с бумагами. Лида не могла понять, на самом ли деле видит это. Отец никогда так раньше не делал. Все бумаги, все, что относилось к работе, он всегда относил к себе. А одежда! Брошенная комом рубашка, ветровка. Точно две тряпки. Лида считала отца одним из самых аккуратных людей в мире, по крайней мере, он всегда был для нее примером, как себя вести дома и на людях. А тут что случилось?

Он может быть пьяным. Отметил что-нибудь с приятелями… Лида не поверила в эту версию. Она ни разу не видела его выпившим настолько, что это было заметно. Два раза – и воспоминания эти не были туманными – от него пахло пивом, но никаких изменений в поведении не обнаруживалось. Лида точно это знала. Но, с другой стороны, время идет, привычки могут меняться.

Лида взяла ветровку и рубашку и отнесла их в прихожую. Пожалуй, рубашку надо положить в корзину с грязным бельем. Она пропахла потом и дезодорантом. По пути в ванную Лида свернула к рабочему кабинету отца и прислушалась. Там было тихо. Ясное дело, он спит. Девушка еще подождала.

Он потому не мог напиться со своими приятелями, что ездил сегодня за город. Там у него важная работа. Да и мама бы не дала ему так расхолаживаться.

Лида решила не ломать себе голову над тем, что ей неизвестно. Она вернулась на кухню и разогрела в микроволновке пиццу, два больших куска, оставшихся от вчерашней заказа на дом. Почему-то ей нравилась старая пицца. Было в ней, по ее мнению, что-то особенное.

Еще какое-то время девушка смотрела телевизор, поедая конфеты, и легла спать без пятнадцати двенадцать.