Русская проза рубежа ХХ–XXI веков: учебное пособие

Одна из традиционных методик предполагает исследование проблематики произведений, в основе другой лежит изучение жанровой парадигмы, третьи исследователи сосредоточивают свое внимание на типологических свойствах изучаемой группы произведений. Чаще других используется тематический принцип, предполагающий изучение доминирующих тем; традиционно выделяют военную, деревенскую, бытовую темы, городскую и историческую проблематику. Что же изменилось в рассматриваемый период с содержательной точки зрения?

В 1990-е годы литература начинает резче фиксировать перемены в общественной и социальной жизни, вводить новые темы. Появляются изображения маргинальных зон – кладбищ, больниц, общежитий, афганской и чеченской войн, тюрем. Писатели рассказывают о насилии, проституции, наркомании. Повествование нередко изобилует физиологическими и натуралистическими подробностями, описаниями различных патологий. Подобное «жесткое» изображение резко контрастировало с идиллическими, пасторальными, мифологическими ситуациями, распространенными в тоталитарной культуре.

Жесткие картины действительности вызывали у читателя гнетущее настроение, что усиливалось повествованием от первого лица. Откровенное изображение ряда острых проблем, введение тем, традиционно считавшихся «запретными», и соответствующего им героя породило особый феномен, называемый «чернухой».

Отмечая натурализм изображаемого как одну из особенностей современной прозы, признаем, что высказанные В. Чалмаевым (в серии статей «Русская литература 1890-1899 годов на перекрестке мнений и споров») упреки о нашествии «чернухи» вполне справедливы. Использование натуралистических деталей и приемов описания должно быть аргументировано как сюжетно, так и в образной системе. По контрасту с подобной литературой стали создаваться откровенно сентиментальные «розовые» дамские романы. (О своеобразии решения любовной темы идет речь в главе «Тенденции развития современной «женской» прозы».)

В связи с изменившимися социальными условиями, отходом от прямых оценочных характеристик следует говорить об ином наполнении ряда тем: литература становится менее официозной и дидактической, уходит жесткая нормативность. И авторы пытаются иначе осмыслить мир.

В военной прозе делается попытка воплотить два типа историзма. Их можно обозначить как традиционный и новый (произведения В. Астафьева, Г. Бакланова, Г. Владимова, с одной стороны; С. Алексиевич, О. Ермакова, О. Павлова – с другой). Немотря на то, что соединение эпичности с жестким реализмом воспринималось неоднозначно (возникла полемика вокруг произведений А. Проханова), важна установка на психологичность, достоверность, особый драматизм с использованием разнообразной манеры письма, как реалистической (натуралистической), так и авангардистской.

Развитие «деревенской темы» отражает неоднозначность происходящего в последние годы. В ней отчетливо проявились поиски нового мироощущения, претендующего на абсолютную правоту, и настойчивое стремление сохранить осколки навязанного в прошлом. Писатели допускают возможность свободного диалога с читателем. Содержание, тональность, стилистические и жанровые особенности «деревенской прозы» отражают необратимые изменения в жизни села и города, преобразование самого народного сознания, смену духовных ориентиров. Для писателей-деревенщиков этот процесс оказался особенно болезненным. Не утратив органической связи с жизнью народа, они видят противоречивость происходящих перемен, но осознают их неотвратимость. Среди активно работающих в этом направлении авторов можно назвать Б. Екимова.

Провинциальные авторы стремятся участвовать в создании новых цивилизационных моделей, обращаясь к постмодернизму и магическому реализму. Отсюда тенденция к трансформации, мифологизации родных мест; началось изучение «пермского» (В. Абашев) и «крымского» (А. Люсый) текстов. Современные авторы постепенно отходят от традиций деревенщиков, тяготевших к конкретной идеализации изображаемого. Осуществляются разнообразные проекты: «Культурная столица Поволжья», Форумы молодых писателей России. Появляются антологии типа «Провинциальная культура».

Наметился новый поворот и в исторической прозе, о чем свидетельствует разнообразие использованных авторами структур. Тема прошлого решалась и в форме исторического романа (проза Д. Балашова, Б. Васильева, Ю. Давыдова, Ю. Лошица, П. Паламарчука), и в сказовой, притчевой форме (произведения Ф. Искандера), и в альтернативной фантастике (проект Хольм ван Зайчик), и в детективе (ретродетективы Б. Акунина, Л. Юзефовича, М. Юденич).

Несмотря на очевидные поиски авторов, стремление проникнуть в глубь явлений, иной подход к процессам истории только наметился. По сравнению с прошлыми десятилетиями историческая проза развивается более локально, само направление не отличается широким кругом авторов, как было характерно, скажем, для 1960-х годов, когда исторический роман доминировал в литературном процессе. Уместнее говорить не о развитии исторического романа как направлении, а об использовании исторической формы.

Типологический подход предполагает исследование разнообразных направлений: реалистического, постмодернистского, фантастического, детективного, мемуарного, юмористического. Они выражаются в разных моделях, жанровых образованиях и определяются авторскими задачами. Очевидно, что одни авторы стремятся лучше выявить действительность, описать мир как можно точнее или натуралистичнее. Другие, напротив, сосредоточиваются на передаче настроений, чувств, переживаний. Третья модель предполагает соединение прагматического и чувственного видения мира.

Последняя треть ХХ в. отмечена явным поворотом в сторону модернистской эстетики. Например, М. Голубков полагает, что взаимодействие реалистического и модернистского типов художественного сознания является эстетическим двигателем литературного процесса столетия. Н. Лейдерман называет взаимодействие классических и модернистских систем «магистральным сюжетом» развития русской литературы ХХ в.

В настоящее время сложились две точки зрения на постмодернизм. Одна предполагает, что он стал естественным продолжением уже сложившихся традиций, прежде всего модернистских и соц-артовских, проявляясь в резко эпатажной форме. Отсюда и ярко выраженная брутальность повествования в текстах В. Сорокина или Вик. Ерофеева, использование приемов массовой литературы в бытовом тексте (проза В. Пелевина), смешение жанровых форм (появление гибридов типа «юмористической фантастики» и «интеллектуального детектива»).

Другие исследователи не считают постмодернизм самостоятельным явлением, говоря об изменениях, связанных с некоторыми общими признаками – эпатажем, натуралистичностью, активной цитацией, контаминационностью, интертекстуальностью. Они указывают на разрушение парадигмы, переход к новым типажам, формам и приемам отражения действительности и объясняют происходящее иным содержанием реализма, обусловленного обнаженностью изображаемого («Петрушевская перестраивает натуралистическую образность в новую художественную систему, определяемую нами как «постреализм»»).

Существование разных точек зрения приводит к тому, что ряд исследователей изучают только одну парадигму, сводя содержание всего литературного процесса к постмодернистским явлениям. Более объективным видится признание того факта, что и реализм, и неформальные течения развиваются как в рамках изменения собственных моделей, так и используя стилевые приемы других направлений, своеобразно взаимно перекрещиваясь, а также вбирая приемы смежных видов искусства (музыки, кинематографа, живописи). Наблюдается синтез форм и приемов разных жанров, использование в рамках одного произведения элементов разных эстетических систем.