Русская жизнь. 1937 год (сентябрь 2007)

Надо сказать, что острова на Амуре и Уссури Пекинским договором 1860 года разграничены не были (кроме однозначно принадлежавших России Тарабарова и Большого Уссурийского). Де-факто большинство из них оказались под контролем России (СССР). В эпоху «великой дружбы» Москва и Пекин собирались урегулировать вопрос об островах, однако после того, как были предъявлены «счета по реестру», переговорный процесс заглох. И вот китайцы, вооруженные палками, барабанами и цитатниками Мао, мелкими группами до 1,5 тыс. человек стали прорываться по зимнему льду на советский берег. Наши пограничники получили замечательный приказ: «Китайцев на советскую территорию не допускать, оружие не применять». То есть им предлагалось драться на кулачках. До поры до времени благодаря естественному физическому превосходству советских военнослужащих драки заканчивались в нашу пользу, но вечно так продолжаться не могло. Попытки получить в Москве более ясные инструкции увенчивались лишь начальственными разносами. И за безответственность высшего командования закономерно расплатились простые бойцы.

Утром 2 марта 1969 года с советского наблюдательного поста на реке Уссури, расположенного напротив острова Даманского (китайское название - Чжэньбао, площадь около 1 кв. км), заметили передвижение группы из 30 человек с китайского берега к острову. Начальник заставы старший лейтенант Стрельников привычно поднял заставу в ружье. По льду Уссури на 4 автомобилях и 1 БТ- на остров отправились 32 пограничника. Они были уверены, что имеют дело с очередной провокацией и придется снова драться. О том, что на Даманском уже находятся в засаде 300 бойцов китайской армии, они не знали. Когда три пограничника во главе со Стрельниковым подошли к первой шеренге китайцев, те расступились, а вторая шеренга открыла огонь из автоматов. Одновременно был открыт огонь из засад на китайском берегу и на острове. Погибли 22 пограничника, причем некоторых раненых китайцы добивали в упор. Еще один был захвачен в плен и убит позднее.

Не выжили бы и остальные, если бы с соседней заставы на помощь не пришел старший лейтенант Виталий Бубенин с 23 солдатами на БТР. Его отряд ворвался в протоку между островом и китайским берегом, поверг китайцев в панику и уничтожил их командный пункт. Противник обратился в бегство. Бубенин был трижды ранен, 9 его бойцов погибли. Потери китайцев убитыми составили не менее 248 человек (столько было найдено трупов).

После этого инцидента Москва усилила пограничников армейскими частями. За спинами Иманского погранотряда, отвечавшего за остров, развернулась 135-я мотострелковая дивизия (МСД). Но днем 14 марта пограничники получили удивительный приказ: оставить Даманский. Вечером последовала противоположная вводная: занять Даманский. Однако за прошедшие часы его успели занять китайцы. Бардак наверху в очередной раз привел к трагедии. Выдвинувшаяся к Даманскому утром 15 марта группа пограничников на 4 БТ- попала под ураганный огонь китайцев и с острова, и с китайского берега. 135-я МСД, командиры которой наблюдали за происходящим, приказ вступить в бой из Москвы не получала. Потому что если воюют пограничники, это пограничный инцидент. А если в бой пошли армейские части, это уже война. И для чего тогда усиливали пограничников армейцами?

В середине дня командир Иманского погранотряда полковник Демократ Леонов не выдержал, буквально отнял у армейцев 4 танка Т-62 (на тот момент - новейших, строго секретных) и повел их к острову. Это был жест отчаяния. Головной танк, в котором находился Леонов, подорвался на мине, экипаж его покинул, а сам полковник был убит китайской пулей. Остальные три танка получили повреждения под огнем многочисленных китайских гранатометов и вынуждены были отойти.

Бездействие 135-й МСД становилось откровенно преступным. И приказ воевать наконец поступил. До сих пор не ясно, кто его отдал. Судя по всему, в Москве так и не созрели, инициативу проявило руководство Дальневосточного округа. На огневые позиции выдвинулись артиллерийский полк и реактивно-артиллерийский дивизион. 12 40-ствольных «Градов» дали всего один залп, десять минут поработали 122-миллиметровые гаубицы М-30. Стрельба велась исключительно по китайскому берегу, по главным силам противника, постоянно перебрасывавшимся на остров. После работы артиллеристов этих главных сил не стало. В атаку пошли мотострелки. Вместе с пограничниками они выбили китайцев, к которым перестали поступать подкрепления, с Даманского.

15 марта мы потеряли 17 пограничников и 9 мотострелков. Таким образом, общие потери советской стороны за два боя составили 58 человек. Свои потери китайцы хранят в тайне, но по ряду признаков можно сказать, что в целом они достигли 1 тыс. человек.

Заклеймив агрессора на уровне пропаганды, Москва впала в абсолютный пацифизм на уровне реальных действий. Китайцам позволили безнаказанно утащить на свой берег секретный Т-62, хотя это можно было предотвратить с помощью артиллерии. А в сентябре, всего через полгода после боев, пограничникам вновь приказали покинуть Даманский. И его опять заняли китайцы, на этот раз без потерь. При Горбачеве эта сдача была оформлена документально. Много чего сдал Михаил Сергеевич, но в данном случае он легализовал позор времен Леонида Ильича.

Теперь у нас с Китаем стратегическое партнерство. Правда, дезавуировать процитированную выше декларацию Мао о «счете по реестру» Пекин как-то позабыл. В 1989 году Дэн Сяопин заявил: «В результате заключения неравноправных договоров Россия захватила 1,5 млн кв. км китайской территории». Это и по сей день официальная китайская позиция. В изданном в 2002 году учебнике истории для средней школы написано: «В новой истории царская Россия - это государство, которое захватило и оккупировало больше всего территорий Китая». Почему стратегический партнер учит свое подрастающее поколение такому? Наверное, из сугубо стратегических соображений. Партнерских. И солдаты, расстреливавшие пограничников на Даманском (извините, на Чжэньбао), до сих пор считаются в Китае героями. А на острове теперь музей. Их боевой славы.

* СОСЕДСТВО * Дмитрий Данилов Возможно обрушение фасада

Норильск. Промышленный рай с запахом серы

Говорят, Москва бьет с носка. Что-то подобное можно сказать и о Норильске. Только в другом смысле, не в московском. В том смысле, что Норильск с первых минут знакомства ошарашивает нетривиальными впечатлениями.

I.

Ил- 86 совершил посадку в аэропорту Алыкель, покатился по полосе, снизил скорость почти до нуля, но не остановился, а стал отклоняться вбок, к краю полосы. Возникли нехорошие мысли о так называемом выкатывании. Вдруг возьмет да и выкатится. В таких случаях ничего хорошего с самолетом и пассажирами не происходит. Но нет, не выкатился. Вместо выкатывания гигантский Ил лихо развернулся прямо на полосе, как какие-нибудь «жигули» на перекрестке, и бодренько порулил к аэровокзалу.

Выход в город - щель в сером заборе. Рядом с щелью надпись «Выход в город». Аэровокзал переживает реконструкцию, его уже частично облепили ярко-сиреневыми пластиковыми панелями, скоро он заработает на полную катушку, и выход в город примет более цивилизованные формы, а пока - просто щель в заборе.

За забором толпа людей. Встречающие и таксисты. Таксисты произносят слово «такси» с равными временными интервалами. Встречающие ничего не говорят, молча встречают. Бросаются в глаза относительная молодость толпы (бывалые сорокалетние таксисты выглядят в этой толпе почти аксакалами) и обилие лиц, явно указывающих на криминальные наклонности их носителей. Вот персонаж словно из сороковых или пятидесятых годов: кепка (не бейсболка), золотые фиксы, неброский пролетарский прикид с преобладанием черно-серых тонов. Про такого не скажешь «бандит» или даже «гопник», тут самое подходящее слово - «хулиган». Да, именно хулиган; в Москве этот типаж уже давно вытеснен бандитами и гопниками, а тут сохранился. Правда, в этой толпе он был один такой, в остальном преобладали бандиты, гопники, бывалые таксисты и обычные люди.

Таксист выруливал со стоянки минут двадцать. Он то и дело высовывался из окна, и тогда происходили примерно такие диалоги: ты, сволочь, куда прешь, не видишь, люди стоят, а ты, сволочь, куда прешь, не видишь, люди едут, ты, козел, где встал, не видишь, люди едут, а ты, козел, куда едешь, не видишь, люди стоят. И так далее, с незначительными вариациями. Все эти слова произносились сторонами без какого бы то ни было выражения, в них не было агрессии, злобы и даже досады, это были дежурные слова, примерно как в офисе утром сотрудники, встречаясь в коридоре, бросают друг другу на ходу «Привет», «Как дела?» и, не останавливаясь, идут дальше по своим офисным надобностям. Так и здесь: водители просто приветствовали друг друга словами «козел», «сволочь» и некоторыми другими, это был ритуал, и если не сказать в нужный момент «козел» или «сволочь», это будет, пожалуй, даже невежливо, все равно что не подать руки или нарочито отвернуться при встрече.

В конце концов как-то вырулили, проехали мимо скопления небольших аэропортовских домиков и выехали на трассу. Кругом тундра, в это время года представляющая собой относительно ровную буровато-зеленую поверхность с намеком на травянистость. Слева параллельно трассе - одноколейная железнодорожная линия. Вдоль железной дороги тянулась череда столбов, такие столбы предназначены для подвески контактной сети, но никаких проводов не было, вернее, раньше были, раньше здесь ходили электрички, а потом электрички упразднили, и провода сняли за ненадобностью, и столбы теперь стоят без проводов, бесконечный ряд столбов, уходящий вдаль, посреди буро-зеленой тундры, под облачным северным небом.