Русская жизнь. Попса (май 2008)

V.

Интересно, что на волне общей моды на военно-патриотическую песню (даже у самой попсовой группы «Руки вверх» была песенка про армию - «Крошка моя, я по тебе скучаю») никак себя не проявили мастера советской эстрады, спевшие в свое время не один десяток шлягеров про родину и про войну. Лев Лещенко в последние полтора десятилетия работает другом Владимира Винокура, ни на что большее не претендуя, а когда Иосиф Кобзон в промежутках между исполняемой вместе с Хором Турецкого «Хава нагилой» поет что-нибудь злободневное, выглядит это чаще всего вполне пародийно. Как, например, песня о «Норд-осте»: «Вытрем слезы, врачи и артисты, мэр, президент и отважный спецназ». Зато настоящие патриотические хиты получаются у тех, от кого их совсем не ждешь, - несколько лет назад комическое трио «Дискотека Авария» выпустило альбом «Четверо парней», на котором среди традиционных шедевров хохмаческой тематики внимательный слушатель мог обнаружить брутальнейший политический рэп под названием «Зло» («Вспомнишь ли ты, господам подавая салфетки, тот праведный меч, что завещали великие предки? Но что-то продано, что-то украдено, а что-то в шкафу пылится рядом с медалями прадеда»). Рецензируя этот альбом сразу после его выхода, я предположил, что эта песня будет штурмовать хит-парады в предвыборные недели 2008 года. Ошибся всего на месяц - в декабре 2007-го, после парламентских выборов, прокремлевские молодежные движения митинговали под песню «Зло» на Васильевском спуске и на Манежной. По меркам того политического сезона, такая свирепая агитпесня не выглядела чем-то совсем уж чрезмерным. В мейнстриме, впрочем, снова были Олег Газманов с хитом «Как мы можем победить, если нас легко купить» и «Любэ» - под песню «На битву с врагами собирал дружину Владимир-князь» на сцену предвыборного концерта к Николаю Расторгуеву выходил сам Владимир Путин. Мода на песни о президенте, впрочем, прошла еще в начале двухтысячных - хиты «За нами Путин и Сталинград» группы «Белый орел» и «Такого как Путин» «Поющих вместе» были слишком постмодернистскими, а как петь о президенте всерьез, никто так и не придумал.

VI.

В девяностые, между прочим, о Ельцине пели гораздо чаще, чем о Путине в двухтысячные, - правда, большая часть песен о президенте была записана во время предвыборных концертов в рамках проекта «Голосуй или проиграешь» («Может, кто и за кого-то, а я Ельцина люблю», - пела, например, группа «Вкус меда») - а это уже не искусство, это чистые политтехнологии. Среди поющих о Ельцине был и артист по имени Сергей Минаев со своим хитом «Давай, Борис, на бис исполни песню президентскую для нас». О Минаеве тоже можно было подумать, что он поет за деньги или просто потому, что так надо. Но вот прошли выборы, все успокоилось, и группа «Вкус меда» снова стала петь о нелегкой женской доле. А Сергей Минаев вдруг (тогда Борис Ельцин как раз приходил в себя после операции на сердце) записал песню «Сердце» - имени Ельцина в ней не было, но герои минаевского клипа взволнованно смотрели в телеэкран, в котором президент вместе с внучкой гулял по аллеям парка Центральной клинической больницы. Политтехнологического смысла в таком клипе не было, зато всем стало ясно - Минаев поет про Ельцина не за деньги, а просто потому, что действительно его любит.

VII.

Эстрадная мода на патриотизм коснулась, кажется, всех. Даже у звезд блатного шансона патриотическая тематика органично соседствует с тюремной - например, в песне Михаила Круга «А сечку жрите сами» лирический герой призывает свою спутницу станцевать для него: «Ты ж ножками, ножками давай! Душа ж за Россию болит!» Болит душа за Россию и у более легкомысленных исполнителей: «В эту лунную ночь, - поет певица Триши, - все девчонки страны для любимых мужчин рождены». Ключевое слово здесь - «страна». В девяностые девчонки из песен, как правило, жили в абстрактном городе «Каждую ночь с тобой мы танцуем, город живет в танце моем». Теперь у девчонок есть страна, и - ну как же иначе - к стране время от времени обращается ее первое лицо, вот: «Живи спокойно, страна, я у тебя всего одна. Все остальные в тени. Ну, извини». Разумеется, это Алла Пугачева.

В принципе, это могло быть интересной находкой для каких-нибудь художников соц-арта - картина, иллюстрирующая советские патриотические песни. У деревни Крюково погибает взвод, рельсы упрямо режут тайгу, идет солдат по городу, и вот опять, как в детстве, я смотрю на твою огромную зарю - все так и просится на холст. На такой же холст просятся и современные песенные сюжеты - паровоз, который мчится на границу, батяня-комбат, вдыхающий газмановский туман вместе с дымом последнего боя, медали прадеда, которые пылятся в шкафу у «Дискотеки Аварии» - материала для эпического полотна предостаточно. Эти картины - советскую и постсоветскую - можно публиковать рядом, на одной журнальной странице, с подписью «Найди десять отличий». Найти их с каждым разом становится все труднее, но почему-то кажется, что пока отличия есть, у нас еще не все потеряно.

Дмитрий Данилов На обследовании

Русское фэнтези как заповедник скуки

Некоторое время назад видел в метро рекламу книги. На обложке был изображен, условно говоря, витязь - могучего сложения русобородый человек, одетый во что-то типа кольчуги и с островерхим шлемом на голове. Взгляд у витязя был героически-пламенеющий, в руках - какое-то замысловатое оружие (в фантастике это, кажется, называется бластер). На заднем плане парила сверкающая металлическими бликами и переливающаяся разноцветными огнями конструкция (в фантастике это, кажется, называется звездолет). Не помню, как называлась книга - то ли «Светозар, воин добра», то ли «Добромысл, воин света», что-то в этом роде. В аннотации было сказано, что Светозар-Добромысл, воин добра и света, на протяжении всей книги сражается с Межгалактическим Злом и одерживает над ним полную и окончательную победу.

Фамилию автора и название книги я забыл секунд через десять. И все же где-то в глубине сознания затаился вялый насмешливый интерес к подобного рода литературе. Надо же, витязь на звездолете. С ума сойти. Наверное, уморительный текст.

Отдел фантастической литературы магазина «Москва» огромен и многолюден. Среди бесконечных кричаще пестрых книжных полок бродят любители фэнтези.

Парень с девушкой, молодые совсем. У девушки выражение лица восторженно-мечтательное, у паренька - сосредоточенное и даже слегка угрюмое. Девушка щебечет: «Вот мне книги писателя N очень нравятся. Знаешь, почему? У него диалоги классные. Прямо целые страницы диалогов. Так захватывающе! Не оторваться. И так читается легко. А еще я тут недавно читала книгу X писателя Y - так у него вообще интересно - диалогов очень мало, помню, там кусок есть, страниц пятьдесят, - и ни одного диалога, представляешь? А тоже - не оторвешься. Представляешь, какое мастерство - пятьдесят страниц написать без единого диалога, и чтобы интересно было, чтобы читалось легко. Диалоги-то всегда читать интересно, а вот без диалогов интересно написать - это должно быть мастерство, представляешь, какой молодец!»Парень молча слушает щебетание девушки, потом, не открывая рта, издает гудящий неопределенный звук, что-то среднее между «м-м-м», «н-н-н» и «э-э-э», этот звук не означает заинтересованности или согласия с утверждением собеседницы, просто - «Сообщение понял, принял к сведению». «Ой, смотри, Олди новые появились, давай, может, купим?» «Давай», - отвечает парень.

Мужичок лет сорока пяти застыл с книгой в руках. От мужичка сильно пахнет дешевым куревом. Просто-таки весь отдел фантастики пропах. Мужичок поставил на пол матерчатую черную сумку (такие выпускает сумочная фабрика «Медведково») и неотрывно смотрит в книгу. Весь облик мужичка несет на себе печать материальных, а возможно, и психических проблем. Он стоит, слегка раскачиваясь, и смотрит в книгу, прошло уже довольно много минут, а он все еще ни разу не перевернул страницу.

Бабулька со сварливым выражением лица перебирает книги какой-то бесконечной серии, кажется, Лукьяненко. Берет книгу, несколько секунд лихорадочно листает, говорит «говно», ставит обратно, берет следующую, листает, опять говно, ставит на место, и так повторяется много раз, методично перебирает все книги серии, вот понапишут говна всякого. Заинтересовался. Надо же, такая пожилая дама интересуется фэнтези, жанром скорее молодежным. Почему, спрашиваю, вы говорите - говно? Вам не нравится Лукьяненко? Бабулька смерила меня взглядом, полным глубокого искреннего презрения. Ну ты, бородатый, порассуждай мне еще тут. Сильно умный, что ли? Понапишут говнища всякого, потом спрашивают, почему говно. По кочану. Отвернулась, набрала большую стопку, штук десять, книг, которые были ею квалифицированы как говно, и устремилась к кассе.

Я тоже набрал стопку книг, правда, не такую большую, как бабулька. Решил сосредоточиться именно на русском фэнтези, полностью игнорируя бесчисленные книги, написанные на западном материале - в основном, бесконечные перепевы Толкиена, все эти эльфы, хоббиты, замки, рыцари и так далее. Я выбирал книги, в которых действуют русские, славянские персонажи. Выбирать было легко - о содержании практически любой книги можно было судить по обложке. Если нарисован длинноволосый персонаж с задумчиво-эльфийским выражением лица на фоне, допустим, средневекового замка, - это подражание Толкиену. Если богатырь, витязь, или волхв, или, к примеру, человек в военной форме, если на заднем плане купола или терема, - значит, это наше, родное, славянское.

Когда стоял в очереди в кассу, поймал себя на мысли, что хочется сказать кассирше, что я все это покупаю не потому, что мне интересно это читать, не потому, что я, упаси Господи, любитель фэнтези, а просто по работе надо, пишу материал про фэнтези, знакомлюсь с предметом. Естественно, ничего такого я говорить не стал, но мысль была, не скрою.

Теперь собственно о книгах.

Дмитрий Беразинский. «Задолго до истмата». Начал с этой книжки - она самая маленькая из купленных, выглядит не так угрожающе, как остальные. Думал, быстро управлюсь. Не управился.

Действие происходит в конце XVII века. Из далекого XXI века волшебным образом просочились несколько персонажей и лихо меняют прежнюю реальность на новую, неведомую. Главный персонаж - полковник Волков, «руководитель проекта „Метаморфоза G“, командир Лазурного Корпуса и практически министр внутренних дел России» (это, напомню, в XVII веке все происходит). Есть еще Каманин, премьер-министр России. Книга изобилует чрезвычайно глумливым юмором. Например:

«Царица Софья Алексеевна, сидевшая у камина и вязавшая на спицах какую-то новомодную феньку, потягивалась и с наслаждением замечала, что вспоминает два промелькнувших мира как сон художника-футуриста. Попугай Федор молча поклевывал сосновые ядрышки и, сплевывая шелуху через прутья решетки, изредка сообщал, что «связка ломов, как правило, тонет» и что «не каждый лось перекусит рельсу»«. Так проходили долгие зимние вечера в ожидании прихода весны».

Шутки такие. Связка ломов тонет. Вязавшая новомодную феньку.

Дальше - хуже. Описывается некий «Вселенский собор» в Москве, на котором «премьер-министр» Каманин дает указание высшему духовенству провести радикальные догматические реформы - например, отменить догмат о Святой Троице и, наоборот, придумать догмат «об особой святости женского начала». Даже цитировать эту гадость не хочу.

Ну и далее все в том же духе. В сто тысячный раз эксплуатируется этот пошлый, донельзя избитый прием - «столкновение времен». До конца не дочитал из-за не проходящего чувства гадливости.