Русская жизнь. Водка (июнь 2008)

IV.

Сам Квачков склонен думать, что покушение на Чубайса было подстроено специально и именно для того, чтобы посадить его, Квачкова, в тюрьму. Зачем? «Все очень просто. История началась еще в 1996 году, когда мы с Павлом Поповских (мы с ним учились вместе) начали пробивать идею создания на базе ВДВ войск специального назначения. Шпак, тогдашний командующий, идею поддержал, собрали представительную научно-практическую конференцию под эгидой Батурина, который тогда был помощником президента по национальной безопасности. Лева Рохлин, с которым мы в Афганистане служили, привел на конференцию многих серьезных людей и из Госдумы, и из правительства, но сам не пришел, потому что в опале тогда уже находился, и решил, что его присутствие мне может помешать. Я был основным докладчиком, говорил о теории спецопераций и о войсках спецназначения, все меня поддержали, а потом об этом узнали американцы - узнали и пришли в ужас, потому что если русские вернутся к спецоперациям, то ничем хорошим для США это не закончится. После этого с интервалом в несколько недель - Батурина отправили в космос (помощник президента РФ Юрий Батурин в 1998 году действительно летал в космос.

– О. К.), Пашу Поповских - в тюрьму по делу Холодова, а меня - уволили из Вооруженных сил, но Юрий Балуевский, который тогда возглавлял Главное оперативное управление Генштаба, помог мне устроиться в Центр военно-стратегических исследований Генштаба. И пять лет в своем кабинете в Генштабе окнами на памятник Гоголю я разрабатывал теорию спецопераций. 18 марта 2005 года был запланирован выход монографии, а 17-го меня вытащили на Минское шоссе».

V.

Строго говоря, на Минское шоссе вытащили не самого Квачкова, а его старшего сына Александра, который работал охранником в одном из московских ЧОПов и занимался «спектром серых услуг» - то есть на неофициальных условиях участвовал в рейдерских захватах и нелегальной оперативно-розыскной деятельности (Квачков почему-то рассказывает об этом совершенно спокойно). По одному из таких дел неизвестный контрагент назначил Александру встречу - вначале в Краснознаменске (закрытый городок близ Голицыно на том же Минском шоссе), а потом перенес ее прямо на дорогу. Встретились; потом этот эпизод станет дополнительным аргументом следствия в пользу того, что Квачков во время покушения был в районе поворота на Жаворонки. Когда Квачкова арестовали и мобильный телефон у него уже был изъят, в 20 часов 57 минут 17 марта с изъятого мобильника (у Квачкова есть распечатка с данными по звонкам за тот день) кто-то позвонил Александру - и с тех пор его больше никто не видел. Александр Квачков до сих пор находится в розыске, и отец говорит, что уверен - как только станет ясно, что его оправдали не понарошку, сын обязательно появится. Я выключил диктофон и, дав Квачкову слово в случае чего молчать, спросил, в самом ли деле он не знает, где находится сын. Квачков перекрестился и сказал, что не знает.

VI.

Насчет того, понарошку оправдали или нет - тут и у Квачкова особых восторгов нет; он говорит, что прекрасно понимает, что как только оправдательный приговор вступит в силу, найдется какая-нибудь процедурная зацепка, которая позволит посадить его заново (прогремевшую беседу с Сергеем Пархоменко на «Эхе Москвы», когда Квачков сказал, что страной правит еврейская мафия, а ведущий в ответ стал раскручивать его на продолжение антисемитской эскапады, Квачков считает спланированной попыткой подвести его под 282-ю «экстремистскую» статью УК). Он еще раз благодарит присяжных, говорит, что «если в России отменят суд присяжных, то правосудие окончательно умрет». Я спрашиваю его, не хочет ли он, пока есть возможность, скрыться где-нибудь на Украине, это сейчас модно, но он отвечает, что «это пускай Чубайс скрывается, а я в своей стране».

Года два назад, между прочим, Чубайс в интервью газете «Завтра» сказал, что, в принципе, представляет ситуацию, когда он и Квачков окажутся по одну сторону баррикад - например, в случае внешней агрессии. «Лукавство, - говорит Квачков.
– Внешняя агрессия уже идет, и среди агрессоров - Чубайс».

VII.

Если же случится так, что оправдательный приговор окажется окончательным, и никакого повторного рассмотрения дела новой коллегией присяжных не будет, Квачков, конечно, займется политикой. «Если уж я стал известен, то это нужно использовать. Бороться за восстановление Вооруженных сил, за избавление их от нынешнего мебельштурмбанфюрера, вести страну к православному социализму. Я считаю, что духовная жизнь государства должна определяться религиозными ценностями, и государство должно быть не правовым, а православным. В социально-экономической сфере я близок к коммунистам - необходима национализация предприятий ВПК, природных ресурсов, банков, а без национально-освободительной борьбы это невозможно». Как должна выглядеть нацонально-освободительная борьба, Квачков не говорит, но газеты много раз, пугая либеральную интеллигенцию, цитировали его выступление перед школьниками в 2002 году: «Вы все, наше любимое подрастающее поколение, должны в любую секунду быть готовыми стать калеками. Или даже не просто калеками физическими, а еще и умереть. И чувство готовности стать калекой надо в себе культивировать. Это первая составляющая подвига. Оружие в ваших руках - это очищающая сила. И она - в вашем праве убить человека напротив. Ты знаешь, что можешь прихлопнуть врага, и очищаешься. Очищение оружием - второй элемент подвига».

VIII.

Выйдя из тюрьмы, Владимир Квачков позвонил в исследовательский центр Генштаба - если сидел зря, обязаны восстановить на работе. Начальник спросил: когда можешь выйти? Квачков сказал, что готов хоть завтра, начальник посмеялся - завтра праздники, отдохни день-два и приходи. На самом деле, пока на руках нет решения суда, основанного на вердикте присяжных, ни на какую работу Квачков выйти не может - но коллеги ждут, и сам он хочет. Хотя никто ему, конечно, не даст выйти на работу, и памятника Гоголю из окна рабочего кабинета он больше не увидит.

IX.

Я разговариваю с Владимиром Квачковым и очень хочу поверить ему - и в то, что он не покушался на Чубайса, и в то, что все выпавшие на его голову злоключения - результат противодействия загадочной теории спецопераций, которую он разрабатывал у себя в Генштабе. Логическая конструкция «он действительно хотел убить Чубайса, но присяжные, которые тоже ненавидят Чубайса, оправдали его, невзирая на убедительные доказательства его вины» - конечно, очень проста и удобна для всех, но поскольку прокуратура, предъявляющая суду убедительные доказательства, - это скорее несмешной анекдот, чем характерный признак сегодняшней России, то грош цена и всей этой антиквачковской логике. Пока не доказана его вина - он невиновен, а вина его действительно не доказана, более того - он уже признан невиновным. А если так, то спорить о его невиновности, искать способы повторной его посадки в тюрьму и более успешного с точки зрения прокурорской отчетности приговора - это и есть тот самый правовой нигилизм, который сегодня в нашей стране справедливо провозглашен одним из ключевых зол. Квачков оправдан, успокойтесь, не трогайте его больше.

А если вдруг он когда-нибудь придет к власти, казнит Чубайса и прочих, по его терминологии, оккупантов, начнет применять свою теорию спецопераций на практике и строить свой православный социализм - историки будущего назовут это издержками демократии. Грустно, конечно, но ведь так и будет.

* ВОИНСТВО * Александр Храмчихин Бутылка в небесах

Алкогольные напитки как тайное оружие советской армии

В 1944 году США и СССР договорились о том, что американская стратегическая авиация будет ради повышения радиуса своего действия совершать челночные рейсы с британских аэродромов на советский аэродром под Полтавой. Возможность не возвращаться назад в Англию, а лететь вперед, в СССР обеспечивала досягаемость любой точки Рейха. На обратном пути из Полтавы американцы работали по целям в интересах Советской армии. Полтавская эпопея заслуживает отдельного описания, сейчас речь не о ней.

Однажды летом 1944 года над аэродромом под Ковелем, где базировался один из истребительных полков советских ВВС, появились два самолета с незнакомыми силуэтами и непонятными сине-белыми опознавательными знаками. Наши еще не успели объявить тревогу, как самолеты сели. Они оказались американскими истребителями Р-51 «Мустанг». Это были истребители дальнего радиуса действия, способные сопровождать «Летающие крепости» во время их стратегических рейдов на Германию. Они, в частности, сопровождали В-17 до Полтавы. Данная пара «Мустангов» просто заблудилась, сев не на тот советский аэродром.

Внезапная для обеих сторон встреча союзников практически не была омрачена наличием языкового барьера. Желание веселых американских парней to drink vodka with Russian pilots for friendship and victory было прекрасно понято без перевода и возражений не вызвало. Russian pilots это и так делали. Правда, они пили не vodka, а разбавленный спирт. Или не разбавленный, в зависимости от наклонностей каждого конкретного пилота.

Союзники были не вполне готовы к встрече с мощным русским напитком. Тем более что for friendship and victory его пили больше обычного. На утро Russian pilots, как обычно, пошли на боевые вылеты. Американцы еще помнили, что им надо в Полтаву. И даже попытались пойти к самолетам. Но новые русские друзья их остановили. И объяснили, что значит «похмеляться». Языковой барьер к этому времени не играл уже совсем никакой роли. Вечером вчерашняя ситуация повторилась. И следующим утром тоже.

Американцы уже не очень хотели в Полтаву, они теперь рвались воевать в одном строю с этими удивительными Russian pilots. Однако те удерживали их от непродуманного героизма. Было совершенно очевидно, что янки разобьются прямо на взлете.

Эпопея «Мустангов» затянулась на неделю. Тем временем в штабе своего авиакрыла они числились missing in action (пропавшими без вести). При этом агентурная разведка ничего не сообщала о гибели или пленении в Германии этих летчиков. Аэрофотосъемка не показывала нигде обломков разбившихся истребителей. В конце концов, у американского командования появилась мысль, что пилоты и самолеты находятся у русских. Течение запросов по инстанциям вскоре подтвердило правильность этой мысли.