Русская жизнь. ВПЗР: Великие писатели земли русской (февраль 2008)

Лучшая жена и сама не чужда творчества, имела в прошлом собственные литературные опыты. Софья Андреевна Толстая, как известно, в девичестве написала повесть. В повести ее два героя - Дублицкий (средних лет, непривлекательной наружности, энергичен, умен, с переменчивыми взглядами на жизнь) и Смирнов (молодой, с высокими идеалами). Оба героя влюблены в Елену, молодую девушку с черными глазами. Не в силах выдержать зрелища душевных страданий обоих героев, девушка задумывает уйти в монастырь. Повесть эту Лев Николаевич читал в период своего жениховства и был несколько уязвлен: «„Необычайно непривлекательной наружности“ и „переменчивость суждений“ задели славно. Я успокоился. Все это не про меня».

Что говорить, даже Наталия Николаевна Гончарова писала стихи: «Стихов твоих не читаю. Чорт ли в них; и свои надоели. Пиши мне лучше о себе, о своем здоровии».

Знание механизмов писательского труда сближает опекающую и опекаемого.

Именно по признаку разной степени опеки поэт Константин Ваншенкин предпринял попытку классификации жопис:

«Первое - просто жены… Верные, преданные. Порою тоже пишущие, по большей части безуспешно, хотя мужья помогали проталкивать. Жены, воспринимающие работу мужей как специальность, которую вполне можно освоить, к тому же домашнюю и выгодную. Они желали быть такими же надомницами. С мужьями никуда не выходили и не ездили - ни в писательские дома творчества, ни даже в ЦДЛ.

Второе: жены-секретари. Перечитывающие рукопись, звонящие и отвозящие ее в редакцию, держащие корректуру. Кокетничающие с главными редакторами журналов и директорами издательств - для пользы дела. Следящие, чтобы все нити постоянно были в их руках. Его дело - только писать. Сопровождающие мужа по возможности везде - и в поездках, и уж, во всяком случае, в ресторанах. Цель: не давать пить или пить вместе.

Третье: жены-консультанты по вопросам общественного поведения мужа, налаживания его связей, отношений, карьеры. Все знают, необыкновенно деловые. Писатели же ценят жен «за понимание и замечательный вкус». А суть понимания вкуса одна: хвалит!«

Разница между вторым и третьим пунктами «женоописания» у Ваншенкина, как кажется на первый взгляд, невелика. А между тем между женой-секретарем и женой-консультантом лежит пропасть. Это пропасть между самодисциплиной и внешним управлением. Жена-секретарь помогает мужу, жена-консультант берет руководство на себя. Еще в 1936 году при Союзе писателей был создан «Совет жен писателей», призванный «помочь преодолению пережитков мелкобуржуазной анархистствующей богемы в литературной среде и активизировать борьбу за высокоморальный облик „инженеров человеческих душ“». В 1950 году Совет жен возобновил свою работу. В чем же нерв борьбы? В бражничестве «ряда советских писателей». Тот же Ваншенкин писал о послевоенном поколении мужественных алкоголиков. Перечислял: Недогонов, Наровчатов, Луконин, Самойлов, Соболь, Львов, Левитанский, Глазков, Дудин, Орлов. Вся жизнь жописа-руководителя оказывается плодом продуманной и героической стратегии. Она не просто жена, она кризис-менеджер проекта «Литератор советский, благополучный». И кто осудит такую благороднейшую женщину, даже если некоторая жесткость присутствует в ее манере управления? Ведь даже заявки на командировки приходится даме писать самой! Нужно сказать, стиль прошений в Секретариат СП и Литфонд за время существования этих организаций существенно менялся - вместе со стилем самого времени. В тридцатых годах было принято использовать эстетику погибели: «Если никто не поможет мне за это время, я погиб» (заявление писателя Б. Агапова). Послевоенные прошения, напротив того, эксплуатировали некоторую победную беззастенчивость («на хапок», «а вдруг»). Так, руководитель ленинградского отделения Союза советских писателей А. Прокофьев однажды публично процитировал поступившее в аппарат ССП заявление некоего известного литератора, с просьбой дать ему творческую командировку на июль и август в Сочи и Гагры, с оплатой суточных. «Цель командировки, - зачитывал Прокофьев, - посещение мест происходивших там воздушных боев». И вот одна из добродетельных жопис, жен-управленцев, пишет заявку: «Прошу командировать меня вместе с супругом в города Ереван и Нахичевань для написания повести „Солнечные камни“. Своевременное поступление первого варианта повести гарантируем».

Женская мудрость

Не всякая женщина может стать настоящей жопис - все-таки это совершенно особенный женский тип. Душечка, конечно, но особой, высочайшей квалификации. Всю душечку из любимого писателя вынет: не пропало ли чего, не оскудело ли, все ли там в рабочем состоянии? Жопис живет иллюзией совместного владения даром. А что такого? У супругов все имущество общее. Всякая жопис старается стать мужу интимным другом. В идеале - единственным, чтобы никаких других друзей и близко не было. В ее жизненных практиках друзья куда опаснее врагов. Жизнь, конечно, нужно посвятить русской словесности, а именно - мужу. Распыляться никак нельзя. Личные амбиции не полезны: каждая женщина знает, что пока галантерейщик идет брать Бастилию, братья по оружию идут брать его галантерею.

Вот Наталья Ивановна Полякова на дерзкий вопрос интервьюера: «В романе „Замыслил я побег“ герой все время пытается уйти от своей жены к молоденькой любовнице. Написано очень убедительно…», отвечает не без прекрасной величавости: «Писателям некогда жен менять. Они книжки все время пишут». Ох, золотые слова. Вышить бы их золотыми буквами на золотом знамени каждой писательской жены. Но ведь есть, есть в речах Натальи Ивановны и своя тайная правда: от подлинных жописов не уходят. Велика земля русская, а отступать некуда.

Это потому, что подлинную литературную жену отличает совершенно особое отношение к повседневности. Ведь что такое быт? Быт - это совокупность неисторических, недуховных, невыдающихся происшествий повседневной жизни. Внеэстетический материал. Только богатство знает способ эстетизировать этот материал; путь наверх - дорога от будней к празднику. Но имеется еще один великий путь победить повседневность - и его знает подлинная жопис. Надо придать будничной жизни эпическую высоту. Быт жопис - это совокупность исторических, духовных и выдающихся происшествий повседневности.

–  Муж пишет стихи, а я сижу и плачу, - говорит мне замечательная девушка, жена многообещающего литератора Б.

–  Отчего же плачете?

–  От счастья. Понимаешь, я ведь тоже пишу стихи - только похуже. Но у меня ведь тоже есть этот орган, которым стихи принимаются, только не такой разработанный. Как бы у него приемник получше, а у меня похуже. Он принимает информацию, а я так, белый шум. Но от этого шума у меня такое умиление, такое волнение на душе - сижу и плачу, сижу и плачу!

Жописами накоплен великий опыт деятельного супружества - а вот передать науку почти что и некому. Жена писателя - немодная профессия. Гордыня и тщеславие, разделенное на двоих, преломленное двоими - слишком скудная пища для нынешних литературных барышень. Им бы самим - в великие писательницы земли русской. А лирические их приятели чтобы шли в мужописы. Что ж, и такой опыт имеется. Как говаривал работящий мужичок, ладящий забор на известной переделкинской даче: «Сам писатель Веринбер, ничего не скажу, хороший человек. А вот с женой ему не повезло: стерва стервой».

* ХУДОЖЕСТВО * Ольга Кабанова Покадровая история

Прошлый век с объективной точки зрения

Книгу «Россия. ХХ век в фотографиях. 1900-1917» в Московском доме фотографии делали долго, чуть ли не десять лет. Что странно - Ольга Свиблова, тамошний директор - дама повышенной стремительности, и если ей очень надо, то вокруг нее все вертится. Очень надо стало только этой осенью - не выпустить том к девяностолетию революции было решительно невозможно.

Пришлось закончить. Почти четыреста страниц. Столько же фотографий. Первая - мило-простоватая: домик с вывеской «Художественная фотография М. И. Румянцева» на Торговой улице в Ельце, неизвестный фотограф. Вторая элегантная: внутренний вид «Пассажа», впервые освещенного электричеством, Санкт-Петербург, нач. 1910-х, фото - «Карл Булла». Предпоследняя печальная - Готический зал Зимнего дворца после взятия его отрядами Военно-революционного комитета Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, Петроград, октябрь 1917, фото Я. Штейнберга. Последняя с известными персонажами: заседание первого советского правительства - I Cовета Народных Комиссаров (в центре В. Ленин), Смольный, Петроград. Январь, 1918, неизвестный фотограф.

Внутри книги карточки расставлены хронологически. Среди них есть фотографии знаменитые (актеры МХТ с А. Чеховым и М. Горьким в Ялте, Лев Толстой с дочерью Татьяной на Гаспре), засмотренные (празднование трехсотлетия Дома Романовых, чаепитие у М. Волошина в Коктебеле - первая слева М. Цветаева), редкие (жители Петербурга в апреле 1912 года увлеченно наблюдают солнечное затмение, арест переодетого полицейского студенческой милицией в феврале 1917 года), впервые увиденные (поручик Голубятников и сотрудники торгового дома «Победа» демонстрируют мотоцикл «Индиан», обитатели вилюйской колонии прокаженных сидят на крылечке).