Русские и шведы от Рюрика до Ленина. Контакты и конфликты

Они вновь встретились в июне 1783 г. в Фридрихсгаме. Густав хотел получить свободу действий в отношении Дании для присоединения Норвегии, но это ему не удалось. Во время этой встречи король рассказал императрице о хранящейся в университетской библиотеке в Упсале ценной древнерусской рукописи и предложил Екатерине направить кого-нибудь в Упсалу для снятия с нее копии. По всей вероятности, речь шла о родословной книге, составленной по разрядным записям, копию с которой по повелению Екатерины в октябре 1783 г. снял советник русской миссии в Стокгольме Саннаков.

В том же году Густав прислал Екатерине коллекцию роскошно переплетенных шведских книг с собственноручно написанным реестром и кратким объяснением содержания каждой книги. Выразив ему благодарность, Екатерина особо отметила его познания в шведской истории и написала, что смотрит на него уже не как на короля, а как на одного из достойнейших академиков ее Академии. В свою очередь, она отправила в Стокгольм мастера для приготовления русского кваса и кислых щей, которые понравились шведскому королю.

Со временем Густав приходит к мысли, что для упрочения его положения одних внутренних мер явно недостаточно. Нужны военные успехи, которые восстановят Швецию в ее прежних границах и вернут ей былое значение на европейской сцене. При этом он рассматривал войну и как средство сохранить мир внутри страны. Густав не хотел довольствоваться обороной, он мечтал о возвращении утраченных провинций. Но политика — это искусство возможного, а Густав переоценивал собственные возможности и слабость России.

Конституция запрещала ему объявлять наступательную войну без согласия риксдага. Поэтому он ищет повод к ней. По его мнению, достаточно было стога сена, сгоревшего в пограничной полосе, чтобы назвать императрицу виновницей войны. В конце концов, он приказал группе переодетых в русскую форму шведов напасть на шведский пограничный пост в Финляндии. Инцидент в Пумала можно сравнить с операцией «Гляйвиц», с которой началась Вторая мировая война, или с инцидентом в Майнила, положившим начало советско-финской войне 1939-1940 гг. [23]

23

26 ноября 1939 г. на участке советско-финской границы вблизи деревни Майнила группа советских военнослужащих была обстреляна артиллерийским огнем с советской территории.

Екатерина так характеризовала действия Густава: «Король шведский в своем коварстве еще дальше зашел, нежели Порта, порвав узы крови и нарушив все договоры для того, чтобы объявить нам войну без всякого повода и без всяких справедливых и веских причин… начал враждебные действия, послав переодетых солдат ограбить таможню в окрестностях Нейшлота. Вот самый благородный способ для начала военных действий».

Густав был страстным театралом и актером по натуре. Война с Россией стала грандиозным, но неудавшимся спектаклем. По его замыслу, война должна была быть молниеносной. Он даже наметил дату бала в одном из дворцов и взял с собой художника-баталиста. Из всех русских памятников он собирался сохранить только памятник Петру I, чтобы увековечить на нем свое имя. Перед началом военных действий он учредил Орден меча Большого креста и отправился на театр военных действий именно в тот день, когда Густав Адольф выступил в поход на Германию, в сапогах на высоких красных каблуках, с огромным султаном на шляпе и со шпагой Карла X. При этом он объявил, что намерен превзойти своими делами Густава Адольфа и завершить то, что начал Карл XII. На это Екатерина заметила: «Последнее может быть ему и удастся, понеже Карл начал разорение Швеции».

Пожалуй, только при Юхане III война между Россией и Швецией сопровождалась таким личным раздражением друг против друга самих правителей. Приготовления Швеции к войне стали особенно заметны с весны 1778 г. Секретарь императрицы А.В. Храповицкий отмечает в своем дневнике, что почти не проходит и дня без разговоров о Густаве. При этом Екатерина проявляет крайнее раздражение: называет Густава сумасшедшим, сравнивает его с Пугачевым и Дон Кихотом. В дипломатических нотах, письмах и манифестах императрица и король осыпают друг друга упреками. Полемика началась с ответа Густава III на запрос Екатерины по поводу вооружения Швеции. Ответ Густава был, по сути дела, ультиматумом с заранее неприемлемыми условиями: он требовал уступки Швеции Финляндии и Карелии, а также возвращения Турции Крыма. Французский посланник в Петербурге граф Сегюр заметил, что даже турецкий султан не осмелился бы говорить в таком тоне со своими вассалами. Екатерина назвала ответ короля нелепой и сумасшедшей нотой.

Вскоре была обнародована шведская декларация, рассчитанная уже на европейское общественное мнение. В ней Густав обвинял Россию в коварстве и интригах и предупреждал Европу о русской угрозе. Ответом Екатерины стали написанные на немецком языке «Примечания и исторические объяснения на объявление Его Величества короля шведского», в которых она отвергла все обвинения Густава, назвав их «словами без всякого смысла». Сегюр объявил, что «Примечания» Екатерины написаны орлиным пером, тогда как декларация Густава — пером вороны. Колкие насмешки императрицы в адрес короля содержались также в ее французском стихотворении «Предсказание» и иностранной корреспонденции, в частности, в письмах к своему представителю в парижских литературных салонах Гримму. По заданию короля французский журналист Малле дю Пан написал антиекатерининский памфлет о русской угрозе европейскому политическому равновесию.

Особое значение в этом литературном поединке — чернильной войне — Екатерина придавала опере-памфлету «Горе-богатырь Косометович», написанной после первых военных побед и впервые поставленной в январе 1789 г. В ней высмеиваются военные неудачи Густава III. Опера представляет пародию на Дон Кихота. Подобно Дон-Кихоту, Горе-богатырь заявляет: «Я ныне много наслышан о богатырских делах и сам хочу такие же предпринять». Однако рыцарские доспехи ему явно не по плечу, поэтому он надевает картонные латы и в сопровождении оруженосцев Кривомозга и Торопа отправляется на подвиги. В одной деревне безрукий старик побивает их ухватом и спускает на них цепного пса, после чего все трое возвращаются домой как победители. Оперу давали в присутствии двора и иностранных дипломатов. В литературе было высказано мнение о том, что эта опера была сатирой не на Густава III, а на Потемкина, которым Екатерина была недовольна за его действия под Очаковым. Однако это мнение было убедительно опровергнуто академиком Я.К. Гротом в статье «Екатерина II и Густав III». Точка зрения Грота подтверждается тем, что опера была снята с репертуара театров сразу после прекращения военных действий.

Примеру венценосцев следовали их подданные. Придворный поэт В.П. Петров написал сатиру в стихах «Приключение Густава III, короля шведского», в которой пред Густавом, одетым «в латы, как в кожу льва осел», предстает тень Карла XII, называет внука «маленьким тираном» и предрекает ему поражение в войне с Россией. В свою очередь, шведские литераторы в баснях, стихах, патриотических песнях и одах воспевали своего монарха, противопоставляя его восточному деспоту — императрице.

Екатерина могла бы закончить войну уже в 1788 г., когда после выступления финских конфедератов шведская сторона стала делать попытки добиться мира. Но она хотела использовать финских конфедератов для того, чтобы восстановить в Швеции режим сословного парламентаризма. Россия и Дания стремились «утвердить мир не с королем, но с нацией» и «восстановить прежнюю в Швеции конституцию». В инструкции главнокомандующему Мусину-Пушкину от 9 сентября 1788 г. Екатерина отказывала Густаву в праве на заключение мира, поскольку он нарушил конституцию 1720 г., и определяла ближайшую цель — теснить шведов до созыва сейма. Как отметил К. Ордин, «странным представляется требование созыва народных представителей в качестве решающей власти со стороны императрицы, обладавшей у себя в стране всеми правами безграничного самодержавия».

Верельский мир 1790 г. не давал России формальных оснований для вмешательства во внутренние дела Швеции. Одна из статей договора обязывала Россию отказаться от гарантий шведской конституции 1720 г., т. е. признать новое политическое устройство, введенное в 1772 г. В этом состоял главный итог войны для Швеции, и с этой точки зрения война не была полностью проиграна Густавом III.

Преодолению русско-шведской вражды после подписания Верельского мира способствовала революция во Франции, превратившая недавних соперников в единомышленников. Уже на следующий день после заключения мира Густав приказал воздвигнуть Алтарь дружбы, украшенный инициалами короля и императрицы, и написал ей письмо, в котором было сказано, что его самое большое желание — вернуть дружбу императрицы и заключить с ней тесный союз. В сентябре 1791 г. Екатерина пишет Густаву: «Государь мой, братец. С удовольствием вижу, что Вы снова питаете ко мне совершенно те же чувства, какие Вы некогда выражали и на которые я всегда буду готова отвечать Вам самым непритворным чистосердечием. Вы теперь знаете намерения мои относительно политического союза, которым я готова еще теснее укрепить соединяющие нас узы родства». В декабре между Россией и Швецией был подписан договор и конвенция «О восстановлении равновесия в Европе и Французской монархии». Екатерина обещала выделить под командование Густава 8000 солдат для похода на Францию. Высадить войска во Франции предполагалось весной 1792 г. Выстрел капитана Анкарстрёма [24] положил конец этим планам.

24

Густав III пал жертвой заговора дворянской оппозиции, стремившейся ограничить власть короля. 16 марта 1792 г. на маскараде в Стокгольмской опере Якоб Юхан Анкарстрём смертельно ранил короля выстрелом дробью в спину.

Незадолго до смерти Густав писал Екатерине о возможном заключении брачного союза между одной из ее внучек и своим сыном, сравнивая при этом императрицу с Изабеллой, а себя с Фердинандом. Однако Густав IV отказался подписать с Великой княжной Александрой Павловной брачный контракт, предоставлявший ей свободу вероисповедания. Этим он очень огорчил императрицу. По ее словам, в связи с этим она испытала большее волнение, чем в ночь перед воцарением. Предполагают, что это ускорило ее кончину.