Русские предприниматели. Двигатели прогресса

В 1845 году умер Терентий Егорович. В соответствии со строгими принципами домостроя во главе семейной фирмы встал старший брат Иван. Младший же, Козьма, занялся тем, что казалось попроще, а именно дисконтами, спекуляцией паями и биржевыми махинациями. Именно эта деятельность и принесла Козьме несметные богатства. Он умел легко войти в состав различных товариществ или акционерных обществ и так же легко из них выйти, неизменно оставаясь с солидным барышом. Этот пока еще полуграмотный купец обладал необыкновенно сверхъестественным чутьем, он никогда не ошибался, при покупке акций. И ценные бумаги Московского учетного банка, и паи Товарищества Кренгольмской мануфактуры, и акции Московского страхового от огня общества – все приносило прибыль. К 1852 году он был уже почти миллионером и полным хозяином хитро выстроенной финансовой империи.

В 1852 году случилось несчастье – скоропостижно скончался старший брат Иван. В память брата Козьма единовременно пожертвовал более тридцати тысяч рублей серебром на выкуп из долговой ямы незнакомых ему людей, содержавшихся там за неуплату податей.

Вскоре слухи о Солдатёнкове как о крупном покровителе и всеобщем бескорыстном благодетеле разлетелись по всей державе. В его большой дом на Мясницкой улице слетались актеры, писатели, художники со всей страны. Каждый из них был обременен своими проблемами. Они считали, что у Козьмы Терентьевича имелись достаточные деньги, с помощью которых можно было эти проблемы решить. Купец-старообрядец оказался чуть ли не главным в стране защитником всех униженных и оскорбленных.

Теперь по законам Козьма должен был возглавить семейное дело. Первую задачу Козьма Терентьевич поставил себе такую – технически переоснастить фабрики. Он участвовал в организации крупнейшего в России текстильного предприятия – «Товарищества Кренгольмской мануфактуры». Оно включало две фабрики – бумагопрядильную и ткацкую. К концу XIX века Кренгольмская мануфактура его стараниями превратилась в один из перворазрядных центров хлопчатобумажной промышленности в мире.

Во всю ширь развернулся недюжинный предпринимательский талант Солдатёнкова после отмены крепостного права. В стране с необыкновенной быстротой начали образовываться акционерные общества, товарищества на паях и тому подобные объединения. Теперь у Козьмы Терентьевича появилось больше возможностей для проведения масштабных операций. Он стал одним из главных организаторов мануфактурных фирм – «Товарищество Гюбнера Альберта» в 1871 году, крупным пайщиком Товарищества Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и Ко» в 1873 году.

Интуиция неизменно подсказывала Козьме Терентьевичу Солдатёнкову, что развивающееся учредительство позволяет использовать капиталы во многих отраслях. Это в свою очередь обеспечивает быстрое получение большего дохода, чем это может дать специализированное производство. Увидев, что начавшееся железнодорожное строительство – дело весьма прибыльное, Солдатёнков выступил пайщиком разных компаний по строительству российских железных дорог. Вместе с другими предпринимателями Солдатёнков учредил несколько банков – Волжско-Камский, Московский учетный, – Московское страховое от огня общество и иные финансовые учреждения. В то же время в качестве члена правлений ряда банков был введен в советы различных предприятий. При этом он не стремился владеть контрольным пакетом акций, ограничиваясь ролью члена совета.

Вскоре Козьма Терентьевич Солдатёнков стал обладателем одного из самых крупных состояний в Москве. Козьма Терентьевич всегда рассматривал деньги как способ изменения жизни и общества. Его мечты были связаны с прекрасным будущим родной страны. Он думал, что у России есть все возможности превратиться в мощную индустриальную державу, которая будет способна конкурировать на равных как с западноевропейскими державами, так и с Северной Америкой.

Размах благотворительной, меценатской и просветительской деятельности Козьмы Терентьевича Солдатёнкова поражал современников. Лев Толстой с восхищением писал о том, что Солдатёнков употребляет большую часть своего несметного состояния на добрые дела.

Солдатёнков был единоличным учредителем двух московских богаделен: одна размещалась на Рогожском старообрядческом кладбище, вторая – на Мещанской улице. Постоянно жертвовал он и на дома призрения вдов и сирот, дома призрения душевнобольных, стипендии неимущим студентам и гимназистам. Козьма Терентьевич Солдатёнков к середине 1880-х годов «за пожертвования и усердие» был пожалован российскими орденами – Станислава двух степеней, Анны II-й степени и Владимира IV-й степени.

В 1856 году К.Т. Солдатёнков в партнерстве с Николаем Щепкиным (сыном великого актера) открыл «Товарищество книгоиздания К. Солдатёнкова и Н. Щепкина». Партнеры стали издавать труды российских и зарубежных авторов. Первая напечатанная книга – сборник стихотворений А.В. Кольцова – вышла в феврале 1856 года. Россия зачитывалась выпущенной Солдатёнковым «Русской историей» С.М. Соловьева, а также трехтомником известного историка и археолога Москвы И.Е. Забелина. Издатели заботились о том, чтобы все книги были хорошо оформлены, поэтому они на прилавках не залеживались. Вскоре Солдатёнков продолжил издательскую деятельность без Щепкина.

Издательское предприятие Козьмы Терентьевича Солдатёнкова существовало почти полвека – с 1856 по 1901 год. За это время он выпустил около 200 наименований книг. Современники считали его одним из лучших издателей России, потому что он был издателем-просветителем. Не отступая от своей цели служить России, способствовать поддержке ее культуры и последовательному формированию образованного слоя общества, Солдатёнков коммерческой задачи не ставил. Он не получал прибылей от своей издательской деятельности. Книги же ценой от 20 копеек до 3 рублей могли купить даже нищие студенты.

Страстью Козьмы Терентьевича было собирание всевозможных книг. В его собрании книг и журналов насчитывалось 20 тысяч изданий. Коллекция Солдатёнкова размещалась в огромном доме мецената, приобретенном им в середине 1850-х годов на Мясницкой улице. При этом коллекция была доступна для всеобщего обозрения с разрешения хозяина.

Он помогал также музеям. В 1861 году он материально поддержал создание в Москве публичного Румянцевского музея и ежегодно жертвовал на него по 1 тысяче рублей. В 1894 году Солдатёнков перевёл 2 400 рублей за гипсы Мюнхенской глиптотеки И.В. Цветаеву, собиравшему тогда коллекцию Музея изящных искусств. Помогал Солдатёнков и Художественно-промышленному музею.

Особое место в собрании Солдатёнкова занимали иконы. Он всю жизнь был очень религиозным человеком, икона для него была не просто произведением искусства. В основном у него в коллекции были произведения строгановской школы. Были две бесценных иконы – «Спас» Андрея Рублева, Тихвинская икона Божией Матери.

Традиции своей старой веры Козьма Терентьевич старался блюсти свято. При царе Николае I на Руси старообрядческих священников не стало. Солдатёнков на свои деньги тайно нанял в Константинополе и содержал в Австрии «своего» старообрядческого митрополита. Тот должен был обучать и посвящать в сан новых раскольнических служителей культа. Вечерами Солдатёнков по-особому одевался и обязательно служил молебен в своей домашней молельне. Каждое письмо он начинал с того, что выводил в правом верхнем углу листа две буквы: «Г.Б.», что означает «Господи, благослови!»

Выбирать супругу из родного купеческого сословия Козьма Терентьевич не очень хотел. Да еще в то время часты стали браки с иностранками. Понимая, что полюбившаяся ему иностранка не согласится перейти в его старую веру, купец-старообрядец решил ограничиться браком гражданским. Француженка Клеманс Карловна Дюпюи очень плохо знала по-русски, а Кузьма Терентьевич, кроме русского, не говорил ни на одном языке. Однако в 1854 году у Козьмы Терентьевича Солдатёнкова и Клеманс Карловны родился сын. По документам он был Иваном Ильичом Барышевым.

Козьма Терентьевич сына любил. Его мечтой было увидеть Ивана писателем. Сын пока по семейной традиции исполнял обязанности старшего приказчика в отцовской лавке в Гостином дворе. «Пиши, Ваня, – говорил отец. – Как станешь писателем, все состояние на тебя отпишу». Под псевдонимом Мясницкий молодой человек относил в журналы зарисовки из жизни московского купечества. Великого писателя из него явно не выходило, это сильно огорчало отца. Он оставил сыну после смерти лишь 25 000 рублей из 8 000 000 своего состояния.