Русские (сборник)

— Тогда не знаю… Ну, «Прощай, немытая Россия!».

— Политики нам только не хватало! Господи, помилуй. — Чистилин основательно перекрестился. Чистилин знал — Капитан происходит из староверов, даже посты вроде бы соблюдает, не прочь блеснуть старинным словцом. Такие детали освежают биографию всякого рвача на радость составителям некрологов. — Но тепло уже. Тепло. Лермонтов… А где Лермонтов, там и… кто? Напряги извилину, товарищ менеджер!

— «Я помню чудное мгновенье»… — вспомнил Чистилин.

Однажды маленькому Андрюше задали выучить «Мгновенье» наизусть, но мать работала в универсаме во вторую смену, а он отчаянно заигрался в «Doom», да так и заснул, носом в «пробел», а когда проснулся на заплывшей щеке розовели оттиски клавиш и мимолетные виденья были не те, и не про то, и нерифмованные…

— Тепло. Нет, горячо!

— Пушкин… — робко проблеял Чистилин.

— Точно!

— «Евгений Онегин»?

— Умничка.

— Короче говоря, пиши… «Глава первая».

— Написал.

— Убей. Не глава, а миссия. Миссия один, локация один. Типа… «Знакомство с Онегиным». Нет, лучше «Онегин едет к дяде». Вяло как-то… Ну едет он — и что?

— Едет на почтовых! — вспомнил Чистилин.

Его бабушка работала учительницей чтения и письма в интернате для умственно отсталых, дома любила декламировать то, что осталось невостребованным на работе. Её стараниями кое-что пушкинское спрессовалось на дне захламленного трюма чистилинской памяти. Это нечто предстояло сейчас из трюма поднять. Капитану было не в пример легче — он держал перед глазами третий том сочинений поэта, изданный в 1957 году государственным издательством художественной литературы.

— Кстати, что такое эти почтовые, не знаешь? — неприязненно осведомился Капитан.

— Вроде как там у них были разные станции, где почтальонам меняли лошадей, и другим путешественникам тоже. Три часа чувачок едет на одних лошадях, потом доезжает до почтовой станции, там ему в карету запрягают других, отдохнувших. Так быстрее.

— Он что, в карете, получается, едет?

— Получается.

— Нафиг. Пиши. Онегин едет верхом на лошади. Белой. Поскольку кареты эти не смотрятся ни фига.

— Смотря как сделать. Если цугом двенадцать лошадей…

— Кем? — Капитана, как видно, смутило слово «цуг».

— Цугом. Это когда лошади парами, а пары — одна за другой. Вот французы во второй «Madame Bovary» такое заюзали — очень ничего, анимация движений толковая. Вообще богато смотрится.

— Нам бы их бюджет, у нас бы цугом даже комары летали…

После этих слов Капитана понесло жаловаться — вот выросли-де налоги, потребитель стал переборчивым и вялым, и кстати, со стороны правительства никакой поддержки, хотя геймдев это ведь тоже искусство, как торговля или, к примеру, спорт.

Капитан говорил так увлеченно, так страстно, будто в кресле перед ним сидел не Чистилин, который давно и прочно в курсе, а полудурошный с приплюснутым лицом корреспондент монгольского журнала «YurtaDigital», которому только наливай. Чистилина это, конечно, раздражало. Как и то, что Капитан решил экcпромтом «накидать» контуры будущего проекта, невзирая на обеденный перерыв. Ещё и настоял, чтобы Чистилин вел стенограмму, как какая-нибудь секретарша, вместо того чтобы просто включить диктофон.

— Опять отвлекаемся! — как будто очнувшись, воскликнул Капитан и вновь вперился в книгу. — Едет он, значит, на белом коне. Тем временем дается инфа. Вроде досье или что-то такое. Онегин Евгений… Кстати, ты отчества его не знаешь?

— Кого?

— Онегина.

— Да откуда? — цокая клавишами, спросил Чистилин.

— Тогда пусть будет пока Александрович, хе-хе. Онегин. Сын миллионера и… актрисы балета.

«…и артистки балета» — простучал Чистилин. Каждая минута общения с Капитаном улучшала его мнение о собственной образованности. Но ухудшала нечто вроде глобального настроения — которое меньше мироощущения, но больше настроения конкретного дня.

— Онегин по профессии экономист. А по призванию — пикапер, как учит нас дорогой Александр Сергеевич. И это правильно… Контингент от пикаперства, я извиняюсь, кончает. Я имею в виду от самой концепции. Можно дать такие ещё флэшбэки, как Онегин вспоминает, кого он и как… ннэ-э-э… соблазнил.

— Значит, мувики пойдут?

— Да. Ты, кстати, имей в виду: максимум три мувика на миссию. Меня за перерасход Совет убьет и съест.

— А что будет в мувике этой миссии?

— Тетеньки будут. Чтобы было понятно, что Онегин — он опытный в этих всех делах. В чувствах. Вот он едет-едет, значит… — бормоча, Капитан перелистывал охряно-желтые, отчаянно пахнущие прогорклым маслом и неведомой старушечьей квартирой страницы, пытаясь на ходу вникнуть в ход действия, — едет-едет… через какой-то бал, что ли, проезжает…

— Прямо на коне?

— Через театр, потом через бал какой-то… Насчет ножек я, кстати, согласен, кривые ноги у русских женщин, правда, не только у наших, у тех тоже кривые, особенно у норвежских… Вот, чувства пошли… записывай: «Рано чувства в нем остыли; ему наскучил света шум»… Нет, не записывай, это флуд какой-то, ты когда-нибудь слышал, чтобы лампочка шумела? И в итоге Онегин приезжает… в деревню… прямо на похороны дяди… И вот… Спасайте, православныя!

— Что?

— Конец главы.

— Александр Витальевич… Саша… А может, ну его нафиг?

— Да ты что?! Золотая жила!

— Я про главу. Может, сразу со второй? Просто событий я как-то не вижу. Вы же сами любите повторять, что мы должны ориентироваться на каузального игрока. А тут… Тут вообще нет каузального потока! Геймплея нет! По-моему, начинать надо с того места, где этот второй парень… Ленский… появляется. Кстати, я тут подумал, Ленским, если его толково задизайнить, можно будет привлечь меньшинства. При продвижении продукта на европейский рынок.

— Пидоров? Правильно, подумаем. Точнее, пусть «Ubisoft» думают, это их головняк. Но начинать все равно придется с первой главы.

— Но почему?

— Потому, что есть такая организация — Министерство культуры и образования.

Это заявление прозвучало довольно неожиданно. Чистилин привык, что Капитан показательно не интересуется ни властью, ни политикой, ни структурами государственного управления. Весь страх и трепет Капитан инвестировал в свои отношения с Советом.

— Бабосов выделят? — предположил Чистилин.