Русские Вопросы 1997-2005 (Программа радио Свобода)

В той же Нью-Йорк Таймс накануне, 26 июля, была опубликована другая статья о России, написанная пришедшим на смену Спектеру Майклом Уайнсом. Она называлась "На запруженных улицах автомобили ездят по тротуарам". Это о траффике в нынешней Москве. В 82-м году в Москве было 320 тысяч автомобилей личного пользования, сейчас - два с половиной миллиона: одна машина на трех человек. Такому факту надо вроде бы радоваться, ведь рост числа личных автомобилей свидетельствует, принято думать, о росте благосостояния граждан. Статья Уайнса, однако, о другом: о диких нравах московских автовладельцев. Не буду перечислять все описанные им трюки, тем более, что в Москве их знают и без меня, отмечу только одну деталь. Если раньше по московским улицам перли на предельной скорости и не обращая внимания на знаки только правительственные машины, то теперь это делают все. Любой автовладелец чувствует себя бесконтрольным начальником.

Это драгоценная деталь, конечно. Прежде всего она напоминает притчу из популярного романа: как Адам Козлевич совратил целый город, организовав в нем автоизвоз. Жители города не могли представить, как можно пользоваться автомобилем, не вдаваясь при этом в разврат и растрату государственных средств. Здесь дана модель, по которой развернулись российские реформы. Но вот что еще важнее, по-моему. Российская приватизация пошла с устрашающим успехом - приватизация во всех возможных смыслах. При этом имеет место приватизация власти, приватизация насилия. Это и называется джунгли, по-другому. Русская власть не сумела сохранить себя, власти как общенационального института нет. Власть берет всякий, у кого есть сила или деньги. Из этого положения возможны, кажется, только два выхода, альтернатива очень жесткая: или полный распад страны, или новая диктатура (в которую, кстати, не очень верится).

Вот то поистине новое, что наблюдается в России: не столько демократия и свобода в ней, сколько отсутствие легальной, легитимной власти в национальном, государственном масштабе. Таков на нынешний момент итог семилетнего постсоветского движения. Перемена, безусловно, радикальная, хотя и неясно, во благо ли.

Что же осталось прежнего в России? Люди.

Естественно, я говорю о нравах и обычаях, а не о конкретных персонажах. Но подчас и персонажи те же самые на первом плане сидят. С чувством понятного волнения я узнал в нынешнем председателе Совета Федерации - президенте Сената, так сказать, - давно известного в стране и за ее пределами Егора Строева. Ведь это он, в бытность свою первым секретарем то ли Курского, то ли Орловского обкома, стал героем нашумевшей статьи в тогдашнем перестроечном боевом "Огоньке". Статья называлась "Стая". Хорошее название. Но я сейчас не о Строеве персонально хочу говорить, а другая деталь из той статьи вспомнилась: один из обиженных им подручных написал на него слезницу - в стихах! Эти стихи были выдержаны в самом что ни на есть чистейшем народном жанре раёшника. И такой пахнуло Русью от этого сюжета, таким царем Михаилом Федоровичем, что подумалось тогда: да, действительно, с корнем ребята выкорчевывают проклятое прошлое. Но вот прошло десять вроде бы лет, и что же мы видим? Герой перестройки Коротич в провинциальных американских университетах сидит на грантах (сегодня дали, а завтра и не дадут), а разоблаченный им Строев - чуть ли не второй человек в государстве. Бродский в Мичигане, Лернер в Магадане, только наоборот: Мичиган для Коротича - Магадан.

А куда же делся тот поэт? А никуда не делся. Его бессмертная зародышевая плазма ныне явилась мне в форме краснодарского губернатора Кондратенко. Цитирую его беседу с журналистами "Комсомольской правды", номер от 18 июня сего года:

Как-то Константин Затулин собрал комитет по делам СНГ. Он пригласил всех гекачепистов, а также их жертвы, Горбачева в том числе. Я сел с двумя нашими дивчинами-депутатами - Ниной Зацепиной и Надей Веремейко с Новопокровки. Сидим, значит, и вдруг сзади меня Горбачев плюхается. Я говорю дивчинам: "Уходим отсюда, а то по телевидению народ увидит, что я близ Горбачева сижу, что обо мне подумают?!" А Горбачева там уже кто-то терзает вопросами. И вдруг он, Горбачев, цап меня сзади за плечо: "А вот, - говорит, - кубанцы нас и рассудят!" У меня со зла аж голос задеревенел, говорю: "Это с каких же пор я тебе приятелем стал? Ты же, говорю, нас, русских, предал, как последний фраер, ты же, говорю, в смоле кипеть будешь за всё, что ты с нами сделал! Моли, говорю, Бога, что не один на один с тобой встретились!" Он, конечно, не ожидал, у него челюсть заелозила, воздух глотает, а сказать ничего не может. А у меня на душе так тепло стало, думаю: "Хорошо, что при жизни в глаза высказал, а не после смерти".

Я бы был последним педантом, или, как говорит губернатор Кондратенко, последним фраером, если б не увидел в этом человеке определенного обаяния. И не только в нем, но вообще в этого типа людях, то есть в русских. Это ведь действительно поэты. Но главный на сегодня русский поэт встретился мне на страницах "Московского Комсомольца" в номере от того же 18 июня. Это председатель думской комиссии по выборам Александр Салий, совершенно всерьез утверждающий, что Ельцина подменили во время операции на сердце, и пославший по этому поводу запрос, на думском бланке, в Генеральную Прокуратуру. Это же Миргород! Бумагу думскую, надо полагать, свинья сожрала. С одним только не соглашаешься у Гоголя: с такими людьми никак нельзя соскучиться.

Герой российской реформы Егор Гайдар в свое время произнес фразу, наполнившую надеждой сердца всех либеральных доброжелателей России. Он сказал, что реформу можно провести с тем наличным человеческим материалом, который есть в стране и никуда не убывал, ибо важны не театральное помещение и не состав труппы, а сценарий пьесы. Он и предложил новый сценарий, более того, запустил его в дело, поставил на сцене. Результат у всех на глазах. И ведь нельзя сказать, что сценарий неверный - он единственно возможный; тем более нельзя говорить, что люди попросту плохи. Русские - глубоко и разносторонне талантливый народ. Я бы сказал, слишком талантливый. Просто они и модели новой жизни располагаются в разных онтологических плоскостях, - как говорят сейчас в Москве, глубоко параллельны. Остается вроде надежда на всеисцеляющее время, только возникает при этом вопрос: а много ли этого времени осталось?

В заключение опять надо вспомнить популярный роман, из которого я почерпнул второй титул нынешней передачи. В "Двенадцати стульях" есть такая фраза: "В комнате стояло зловоние, распространяемое новыми валенками дворника. Старые валенки, валявшиеся в углу у печки, воздуха тоже не озонировали". Как все помнят, в этой дворницкой у Тихона произошла встреча охотников за бриллиантами бывшего предводителя дворянства Ипполита Матвеича Воробьянинова и Остапа Бендера. Остап называл своего партнера предводителем команчей, а однажды представил его дуракам в качестве отца русской демократии. Надо ли объяснять, кто есть кто в сегодняшнем российском раскладе: кто исполняет роль предводителя команчей, а кто сегодня Остап Бендер? Что же касается до Тихона, то он олицетворяет собой - тоже известно кого.

Он сменил валенки.

09-09-98

Программы - Русские Вопросы

Автор и ведущий Борис Парамонов

КОНЕЦ ЕЛЬЦИНА - НЕ КОНЕЦ РОССИИ ?

7 сентября в американском журнале Форбс-Мэгэзин, отражающем мнения и взгляды финансовых кругов Соединенных Штатов, появилась статья под названием "Последние дни Бориса Ельцина". Автор этой статьи - Владимир Квинт: русский ученый, экономист и социолог, действительный член Российской Академии естественных наук, работающий ныне в Америке, в Бизнес-скул университета Фордхэм в Нью-Йорке. Статья сопровождается редакционной врезкой, в которой журнал напоминает, что уже публиковал Квинта - а именно ту его статью, в которой он в феврале 1990 года предсказывал скорый распад Советского Союза. Многие эксперты выразили тогда сомнения, продолжает журнал: в наличии имелись такие силы, как мощная Советская армия, КГБ, правящая Коммунистическая партия, которые, по логике вещей, не должны были допустить этого распада. Тем не менее распад произошел, что послужило к вящей репутации Владимира Квинта, его, скажем так, прогнозирующих способностей (чтоб не сказать - пророческого дара). Сейчас, пишет далее Форбс-Мэгэзин, Квинт снова высунул свою шею и делает новое предсказание. О чем идет речь, слушатели узнают из предлагаемого (почти полного) перевода его статьи. Начинает Владимир Квинт так:

Восемьдесят один год назад, осенью 1917 года Октябрьская революция смела слабое и бездейственное Временное правительство России и сменила его тоталитарным управлением. Как выяснилось со временем, это был один из самых мрачных дней мировой истории.

Сегодня Россия созрела для другой революции. Слабое и окончательно прогнившее, нынешнее правительство Ельцина пришло к власти демократическим путем, но российский режим можно назвать чем угодно кроме демократии. Это едва ли нечто большее, чем легальное прикрытие банды клептократов, грабящих страну. При коммунизме у людей были деньги, но нечего было купить. Сегодня магазины полны, но кошельки у большинства пусты. Ситуация напоминает старую шутку советских времен: капитализм - это эксплуатация человека человеком, а коммунизм - наоборот.

Но что еще хуже - это невыплата зарплаты десяткам миллионов людей - даже их нищенской зарплаты. Протестующие шахтеры на несколько недель блокировали Тихоокеанскую железную дорогу. Военнослужащие продают стрелковое оружие, обмундирование, даже танки и самолеты любому желающему и способному купить этот товар: ситуация более чем опасная в стране, обладающей тысячами ядерных ракет.

Нельзя судить о положении России по Москве. За сто километров от столицы и за двадцать от любого областного центра люди голодают и ходят в лохмотьях. Залатанная одежда и хлеб с картошкой более характерны для России, чем относительное благополучие нескольких крупных городов.

В Красноярском холодном крае, с населением в три миллиона средняя зарплата меньше трехсот долларов в месяц, - продолжает Владимир Квинт.
– И понято почему в Красноярске выбрали губернатором генерала Лебедя, жесткого и организованного солдата. Просуществует ли Ельцин еще несколько месяцев или доплетется как-нибудь до 2000 года, Александр Лебедь в любом случае окажется его наиболее вероятным преемником.

Изгнанный из правительства Ельцина по причине слишком большой популярности, Лебедь одержал решительную победу на губернаторских выборах в Красноярске. А Красноярский край, вспомним, занимет 14 процентов российской территории. Лебедь не замечен в коррупции и числит в своем активе оьончание войны в Чечне. Это резкий критик ельцинского правительства и хозяйничающих в России клептократов. Его нельзя назвать крайним националистом, но он может рассчитывать на их голоса, если вздумает бороться за власть, - так же как на поддержку коммунистов, бывших в свое время связанных с Черномырдиным.