Русский ад. Книга первая

Бок о бок с Костиковым сидел Президент Кыргызстана Аскар Акаев. Беда в том, что когда у Ельцина кураж, если он, «в расположение вошел», как говорил Коржаков, то какая ему разница, на чьей голове играть?..

Коржаков (вот он, опыт) мгновенно перехватил в глазах Ельцина злую молнию! Он за руку, резко, выдернул Акаева с трибуны, причем Акаев – не сопротивлялся!

Костиков еле живой, кровища хлещет, зато Акаев свеженький и голова у него соблазнительная, как магнит…

Да он весь ряд бы перебил, наш Борис Николаевич, он же «в расположение вошел…».

Акаева пересадили подальше от Ельцина, согнав со стульчика заместителя министра культуры Швыдкого (с ним вообще не церемонились).

А Костикову, кстати, не привыкать: для обитателей Кремля он и в самом деле был как живая игрушка. Путешествуя (весна прошлого года) по Енисею, Президент России во время шикарного застолья распорядился вдруг выкинуть Костикова за борт. В Енисей. Прямо сейчас. Не мешкая.

Осерчал Борис Николаевич… или еще что накатило, но Костикова, короче, вон Костикова с корабля!

«Где охрана?! – крикнул Ельцин. – Исполнять!»

Коржаков пропустил, увы, эту драматическую минуту. Был внизу, в каюте, в карты играл…

Вода в Енисее – плюс два градуса. Сотрудники службы безопасности (приказ Президента страны!) схватили Костикова за руки, за ноги, размахнулись – и полетел он, раб божий, в холодные сибирские воды, иными словами – на тот свет…

Корабль на полном ходу, вода – ледяная, а Костиков (хорош шут!) еще и плавать не умеет, только орет что-то благим матом, он же пьяный…

Что было бы с Президентом Америки, если бы он – вдруг – утопил своего пресс-секретаря?

– Теперь спасайте, – буркнул Ельцин, убедившись, что Костиков: а) с головой ушел под воду и б) скорее всего – уже на дне.

Спасли. В воду кинулся Пал Палыч Бородин, бывший мэр Якутска, человек закаленный. А если бы Борис Николаевич стоял насмерть? Запретил бы нырять?

Вот если бы, неровен час, не хватило бы ему гуманизма?

Нашли, слава богу! Не принял Енисей Костикова. Течение вынесло.

Выплюнул Енисей его тело.

Костиков быстро пришел в себя. Мог бы инфаркт схватить, но обошлось, слава богу…

Ходит, улыбается…

Остался служить Ельцину верой и правдой!..

Они часами сидели друг возле друга: Ельцин и Коржаков.

Ельцин не мог, физически не мог, находиться один. Накатывал страх… Нет уж, пусть кто-нибудь всегда будет рядом. Сидит Коржаков на стуле. Вот и хорошо, что сидит, пусть охраняет…

Вокруг – тяжелая кремлевская тишина.

– Ш-шта, Александр Васильевич, м-может, коммунисты с летчиком… с нашим… как-то там поработают, а?

Таких, как Руцкой, он никогда не называл по имени.

Коржаков встал.

– Сядьте обратно, понимашь… На стул.

– Мы… когда с Зюгановым, Борис Николаевич, торговались, Руцкой в курсе был. Схему знал. Видьманов, его сын… Олег, по-моему, банк в Ларнаке, счета… От нас – Илюшин для связи. Я докладывал.

– Помню. Не забыл.

– Так Руцкой гарантом был! Когда Зюганов его из партии гнал, они тогда закорешились.

– У них шта-а… договор был? – заинтересовался Ельцин.

– Так точно!

Ельцин подошел к окну.

– Гадюки-ить.

– Абсолютно верно, Борис Николаевич. Гадюки.

– Проститутки.

– В проституции, однако, не бывает кризисов! Девочки нужны при любой погоде, – усмехнулся Коржаков.

Пробили куранты, впереди ночь.

– Скажите… ш-шоб ч… ч-чаю принесли, понимашь…

Коржаков приоткрыл дверь в приемную:

– Чаю Борису Николаевичу. И бараночки положите. С маком.

– А я б-бараночки не хочу, – Ельцин тяжело поднял голову. – Н-не надо мне в-ваших… б-бараночек…

Куранты били чуть слышно, играли сами с собой.

– Зачем мне б-бараночки? А? – Ельцин встал перед Коржаковым. – Я шта… просил?!

Ельцин, конечно, боялся Коржакова, его кулаков. Александр Васильевич однажды не выдержал всех этих вопросов-расспросов и так звезданул Президента России по уху, что у того в глазах потемнело…

Ничего, Ельцин смолчал.

– Вечно вы… п-прревышаете, Ал-лександр Васильевич… Вы кто здесь? Охранник, понимать… А ч-чего ж тогда л-лезете? Охранник – так охраняйте!..

В Астане (два дня назад) Назарбаев настойчиво поил Бориса Николаевича: «по рюмочке, по рюмочке…» И тут же, за обедом (Ельцин опьянел быстро, уже совсем плохо работала печень), Ельцин и Назарбаев подписали тяжелейший (по условиям) для России договор о Байконуре.

Коржаков попытался вмешаться, но здесь уже Борис Николаевич, вдребезги пьяный, прицелился вмазать ему по зубам – кулак промахнулся…

Коржаков не был Ельцину другом, друзей у Ельцина не было. Даже собутыльников настоящих у Ельцина не было: обедал он исключительно с Федором Михайловичем Морщаковым, управделами своей администрации, в прежние годы – первым секретарем Свердловского горкома партии.

Говорить с ним было не о чем, разве что – об охотничьих ружья. Пили Ельцин с Морщаковым на скорую руку, без души… Просто как пацаны в подъезде. Коржаков, ненавидевший «ритуального пьяницу», быстро добился его отставки. Ельцин вынужденно согласился, что если Федор Михайлович берет столько на грудь в разгар рабочего дня, это очень плохо для государства.

Его сменил Павел Павлович Бородин, «самый русский человек в Якутии», как отрекомендовал его Коржаков…

Выбор безошибочный. Ельцин сразу узнал Бородина – в Якутске, за полгода до этого, Пал Палыч спас Президента России от небывалого позора.

…Официальный визит Ельцина в Якутск. У самолета-триста встречающих (ровно триста, по протоколу, 299 человек + медвежонок Ванька, его хотели преподнести Ельцину в качестве главного подарка от республики, но в суматохе забыли). Президент Николаев, республиканские, городские и районные vip-персоны, нарядные девки с лентами, ребятишки из местной шахматной школы (почему-то пришли с шахматами) и т. д.

Большой праздник, короче говоря.

Здесь же, на аэродроме, Президенту преподнесли шубу из полярного волка, лохматую шапку и рог с кумысом. От избытка чувств Ельцин маханул весь кумыс сразу, одним глотком. И, для убедительности, шмякнул рог о бетонные плиты.