Русский адат

– Что такое «практически только со спины видели»? – не понял дотошный майор.

– Это значит, они время от времени оборачивались, чтобы отстреливаться. И даже легко ранили одного из моих солдат. Вы, кстати, не в курсе, добрался он до комендатуры?

– Дежурный говорил, что добрался…

– Вот… Неужели вы думаете, что можно запомнить лицо незнакомого человека, на пару секунд обернувшегося, чтобы дать в тебя очередь? В это время не рассматриваешь родинки на его щеке, в это время за стволом следишь и, если он на тебя направлен, падаешь…

– Кто-то из них имел на щеке родинки? – спросил майор.

– Это я образно… – вздохнул старший лейтенант. – Невозможно узнать человека… Если бы кто-то ранее знакомый был, тогда другое дело, а незнакомого узнать невозможно…

– Может быть, кто-то из солдат или сержантов сможет опознать? – майор посмотрел на стоящих за спиной старшего лейтенанта старшего сержанта Лопухина и младшего сержанта Русакова, словно их приглашая к разговору.

– Очень сомневаюсь в этом… Впрочем, спросите сами…

Майор опять на сержантов посмотрел. Те не ответили.

– Ладно, – тяжкий вздох говорил о недовольстве прокурорского работника отношением спецназа к службе. – Оставим этот вопрос открытым…

– А ментов, товарищ майор, спросите… – подсказал страшный сержант. – Они дольше нашего бандитов видели… У них и память профессиональная…

– А где они, кстати? – поинтересовался майор.

– Где-то здесь должны были быть… – ответил Лопухин. – Я видел, как помогали раненых бандитов в вертолет грузить… Потом не видел…

Стали искать ментов и не нашли.

– Запросите комендатуру, – подсказал Пашкованцев. – Сдается мне, они с вертолетом отсюда улизнули. Не захотели пешком идти…

Майор заспешил к ближнему бронетранспортеру, как все бронетранспортеры, оборудованному рацией [3] . Сеанс связи длился недолго. Майор вернулся.

– Как же вы их упустили?

– А на нас кто-то возлагал обязанности по охране ментов? – спросил старший лейтенант встречно. – Где они?

– Прилетели с вертолетом и сразу убежали по домам…

3

Современные бронетранспортеры оборудуются рацией Р-163-50У, способной обеспечить устойчивую связь на средние и короткие расстояния.

– Я не думаю, что их будет сложно найти… – решил Алексей.

Майор вздохнул. Искать ментов – это для него лишняя работа. А как хорошо было бы, сумей спецназовцы сразу опознать нападавших и выложить их паспортные данные вместе с досье на каждого… По крайней мере, старший лейтенант Пашкованцев прочитал очередной вздох майора именно так…

* * *

– Страшный сержант!

– Здесь я… – вышел из-за плеча старшего лейтенанта старший сержант Лопухин.

– Я с «грузом 200» [4] поеду… Тебе задача: выводишь взвод в комендатуру. Отвечаешь за каждого персонально. Вернусь, увижу кого пьяного, спрошу с тебя…

4

«Груз 200» – убитые.

– Понял, товарищ старший лейтенант. Санитарный вертолет, сами понимаете, пешим ходом не догнать…

– А мимо магазина вы проходить не собираетесь…

– Я через весь райцентр, товарищ старший лейтенант, бегом взвод проведу… В высоком темпе… Никто не успеет на бегу…

– И после бега тоже никуда не бегать… Ждать меня… Ладно… Не заблудишься?

– Негде блудить, товарищ старший лейтенант.

– Блудить или блуждать? – спросил Алексей со смешком. – Блудить ты в другом месте будешь… А здесь постарайся не блуждать…

Кабина «КамАЗа» высокая, и забираться в нее с раненой и перевязанной ногой не просто. Сначала Пашкованцев автомат на сиденье пристроил, потом сам пристроиться попытался, но, чтобы взобраться, предстояло или на раненой ноге стоять, или поднимать ее и снова на нее опираться. Помогли Лопухин с Русаковым. Просто подхватили командира за здоровую ногу и под зад и усадили на сиденье. Усадили, впрочем, весьма аккуратно, как стеклянного…

– Мягко у тебя здесь… – сказал старший лейтенант водителю – ментовскому прапорщику – и одновременно изобразил рукой прощальный жест взводу, а потом дверцу захлопнул. – Доедем с комфортом…

– Это пока мягко, когда стоим… Поедем, мягко не покажется…

Водитель ответил с таким ужасным акцентом, что Пашкованцев с трудом понял его. Оказалось, он дагестанец, хотя по первому взгляду вполне на русского похож. Может быть, потому что рыжий. Среди дагестанцев, видел Алексей, рыжие часто встречаются.

Первым поехал бронетранспортер с седым майором, возглавлявшим следственную бригаду. Следом двинулся «КамАЗ». Второй бронетранспортер замыкал колонну. Несмотря на уничтожение большой и сильной банды только что, стандартные меры безопасности все равно предпринимались. И хотя трудно было предположить, что кто-то атакует «КамАЗ», чтобы захватить тела бандитов, бэтээры все равно перед выходом пошевелили башнями, проверяя подвижность пулеметных установок, словно бы предупреждая невидимого противника о своей боеготовности.

Уже с началом движения старший лейтенант ощутил сермяжную правоту ментовского прапорщика. Мягкое сиденье еще не гарантировало мягкого хода машины по такому участку, где дорогу никогда и строить даже не предусматривалось, потому что каждая дорога должна вести куда-то. Здесь можно было бы строить полигон для испытания бронетранспортеров в условиях катастрофической проходимости. И как умудрялся «КамАЗ» эти камни и ямы преодолевать, знал, наверное, только рисковый ментовский прапорщик. А в том, что он человек очень рисковый, сомневаться не приходилось.

Иногда старший лейтенант Пашкованцев думал о том, что очень погорячился, отказавшись идти пешком, потому что, переваливаясь с боку на бок, «КамАЗ» и пассажира тоже переваливал с сиденья на сиденье и таскал по резиновому коврику, разворачивая раненую ногу. Если бы не нога, такая езда для пассажира, в отличие от водителя, могла бы вылиться в детское игривое удовольствие. Вообще-то к боли не слишком чувствительный, вернее, умеющий силой воли заставить себя боль переносить, старший лейтенант Пашкованцев убедился, что боль, когда она длительная, может все силы вымотать. И к тому моменту, когда «КамАЗ» вслед за первым бронетранспортером выехал на дорогу как раз в том месте, где сейчас на другие «КамАЗы» грузили с помощью крана остатки двух ментовских «уазиков», расстрелянных утром бандитами, Алексей думал уже, что не избавится от боли никогда. И даже движение по ровной дороге после такой страшной тряски не убирало боль в ноге, и сам старший лейтенант чувствовал, что у него глаза готовы лопнуть от расширения зрачков. Зрачки всегда расширяются от боли – это безусловная реакция нервной системы человека.

– Сначала меня в госпиталь… – сказал Пашкованцев ментовскому прапорщику, когда бронетранспортеры и грузовик въехали в поселок.

– Морг тоже в госпитале… «Груз 200» туда…

* * *

В хирургическом отделении хозяйничал врач в гражданской одежде, русский, и это вселяло надежду, потому что врачам из местных гражданских Пашкованцев не доверял, наслушавшись много рассказов об их профессиональном умении.

– Ну что я вам могу сказать, молодой человек… – сказал врач после предварительного осмотра раны. – Жить, наверное, будете, и даже ампутация вам не грозит… Но нынешним вечером на танцы не пойдете… Это гарантирую…