Русский Берлин

Бунт был подавлен, но жители ГДР однозначно показали властям — принимая многие условия нового режима, они не потерпят «социализма в нищете». В будущем они добились самого высокого уровня жизни в странах социалистического лагеря.

В ходе событий и по их завершении в адрес Запада со стороны ГДР и СССР выдвигались обвинения в провоцировании конфликта. В качестве аргументов выдвигались и активизация воинских подразделений в Западной зоне, и подстрекательские передачи радио «РИАС» (радиостанция в американском секторе), и прибывавшие из Западного Берлина организованные группы поддержки. Возможная на тот момент помощь бунтарям со стороны Западного Берлина действительно оказывалась, но вызревшего в кабинетах западных спецслужб плана выступления, судя по всему, не было. Трудящиеся вышли на улицы стихийно. Многие документы говорят о том, что для Запада демонстрации на улицах Восточного Берлина оказались неожиданными. В западных спецслужбах, как утверждается, их поначалу даже приняли за хитроумную, с дальним прицелом, затею Кремля с целью расширения своего влияния и думали о том, как не «поддаться на провокацию» и одновременно извлечь из этой ситуации максимально возможные дивиденды.

Танки на Фридрихштрассе

После возведения Стены 13 августа 1961 г. Запад неоднократно демонстрировал свое несогласие с появлением этого стратегического объекта. Осенью 1961 г. разразился Берлинский кризис. Его кульминацией стал инцидент 27–28 октября, получивший впоследствии название «танкового противостояния», когда американцы намеревались преодолеть границу и разрушить пограничные заграждения. Для этого они подтянули свою военную технику к пограничному пропускному пункту «Чекпойнт-Чарли» на улице Фридрихштрассе (Friedrichstrasse). Боевая группа состояла из трех джипов с военными и гражданскими лицами, десяти танков и нескольких мощных бульдозеров. Это была чисто американская акция, к которой ФРГ и западногерманские власти не имели отношения.

С восточной стороны навстречу американцам выдвинулась 7-я танковая рота капитана Войтченко 3-го батальона 68-го советского гвардейского танкового полка, расквартированного в Карлсхорсте. Советские и американские танки простояли друг против друга всю ночь. Утром танки с красным звездами отошли. После этого были отведены и американские танки. Сегодня в этом месте на Фридрихштрассе устроен Музей Берлинской стены.

Общая протяженность Берлинской стены составляла 155 километров, из них 43 километра проходили внутри города, остальные 112 километров отделяли Западный Берлин от территории ГДР с внешней стороны. Видимого участия в строительстве Стены советские войска не принимали. По последним данным, за 28 лет ее существования на границе погибли 136 человек, из них около 10 пограничников ГДР, убитых выстрелами со стороны Западного Берлина или ошибочно застреленных своими.

В связи с 20-летием падения Стены на кафедре истории Рязанского университета была выпущена брошюра «Берлинская стена: как это было?» [36] В ней приводится ранее не публиковавшийся, по словам авторов, фрагмент воспоминаний бывшего Генерального секретаря ЦК КПСС Никиты Сергеевича Хрущева, показывающий, как видели из Кремля инцидент на Фридрихштрассе, и открывающий некоторые подробности этого противостояния:

«…Мы получили сведения, что готовится [акция] насильственным путем разрушить стену, которая была создана 13 августа… то есть восстановить свободный проход и с той, и с другой стороны в Берлине.

Мы знали [как будет организована акция]: впереди будут идти джипы с пехотой, вооруженной стрелковым оружием, за джипами пойдут мощные бульдозеры, для того чтобы разрушить то, что планировалось разрушить, за бульдозерами пойдут танки, а там я уж не знаю, какие еще современные средства должны были быть привлечены для усиления танков. Мы тогда… разработали такую свою тактику: когда будут проезжать джипы с солдатами, — пропустить, пусть проходят. Потому что мы контроль установили для гражданских лиц, а для военных мы сохранили условия, которые определялись Потсдамским соглашением: западные военные — американцы, французы, англичане — могут посещать сектор Восточного Берлина, и наши военные могут посещать сектора Западного Берлина…

Мы обговорили, что в каких-то переулках будут стоять замаскированные наши танки и, когда западная пехота пройдет границу и бульдозеры будут подходить, тогда, не допуская, чтобы они подошли к границе и стали бы разрушать, сейчас же должны вывернуться из переулков наши танки и двинуться навстречу границе, то есть навстречу бульдозерам и навстречу американским танкам.

Так это и было сделано. Конев [37] потом докладывал, что как только прошли джипы с пехотой, наши танки вышли навстречу бульдозерам и танкам американским, которые двигались из Западного Берлина к границе. Те остановили движение, пехота развернулась на джипах и вернулась в Западный Берлин. Тогда и наши танки остановили свое движение… В таком положении прошла ночь…

Надо было найти выход. И я порекомендовал, и все со мной согласились:

— Товарищ Конев, вы отдайте приказ, чтобы наши танки развернулись и отошли, но недалеко, и остановились где-то в переулках, из которых вышли, там скрылись, чтобы не были видны американцам. Я уверен, что не больше чем через 20 минут получат американцы соответствующее распоряжение, уберут свои танки, потому что сейчас им неудобно убирать танки под дулами наших орудий; они сами влезли в эту историю и не знают, как выпутаться… Вот им будет выход: мы первые уберем свои танки, и они последуют нашему примеру.

Так Конев и распорядился, потом он мне докладывает:

— Да, действительно, как только наши танки отошли, не больше как через 20 минут развернулись американские танки и скрылись.

Таким образом, это было уже признание статус-кво, то есть признание закрытия границы, признание разделения Берлина на две части: на Берлин Западный, капиталистический, и Берлин Восточный, социалистический, Берлин, который является столицей Германской Демократической Республики».

36

Агарев А. Ф., Гроссер Р., Сизова И. В. Берлинская стена: как это было? Ряз. гос. ун-т; Русское слово, 2009.

37

Конев Иван Степанович (16 (28) декабря 1897–21 мая 1973) — советский полководец, маршал Советского Союза (1944), дважды Герой Советского Союза, командовавший тогда группой советских войск в Германии.

Спустя некоторое время с Запада стали поступать сигналы, что там в принципе готовы признать факт разделения Берлина и переход его восточной части под контроль ГДР. Впоследствии в качестве политического жеста американцы отозвали главу администрации американской зоны оккупации послевоенной Германии генерала Юлиуса Клея, в ответ Москва назначила вместо маршала Конева нового командующего Группой Советских войск в Германии. Так завершился берлинский кризис 1961 г., в котором приняли участие советские войска Берлинского гарнизона.

В небе над Берлином

Четырехсторонним соглашением по Берлину 1971 г. определялось, что западные секторы города Берлина не являются составной частью ФРГ и не могут находиться под ее управлением. Этим была снята напряженность, возникшая после возведения Стены. До этого Запад, например, считал приемлемым проведение официальных мероприятий властей ФРГ на территории Западного Берлина, несмотря на протесты правительства ГДР и советских представителей. В апреле 1965 г., например, стало известно, что в западноберлинском Зале конгрессов, расположенном рядом с Рейхстагом, должно пройти пленарное заседание западногерманского бундестага, что символизировало бы принадлежность Западного Берлина к политической системе ФРГ. На уровне ЦК КПСС и ЦК СЕПГ было решено дать военно-воздушный ответ этой провокации.

Звуковая атака советских асов

Предполагалось совершить имитацию авианалета на Зал конгрессов с преодолением над ним звукового барьеpa, что, как известно, сопровождается сильнейшим звуковым ударом. Для этого министр обороны СССР приказал использовать 80 самолетов и выделить лучших пилотов.

Заседание было назначено на вторую половину дня 7 апреля. Ровно в 14.30 советские летчики получили команду на взлет. О том, как развивались события, через много лет рассказал журналу «Национальная оборона» маршал авиации, Герой Советского Союза, заслуженный военный летчик СССР Иван Иванович Пстыго, который в 60-х гг. командовал 16-й воздушной армией в Группе Советских войск в Германии:

«…Было политическое решение двух ЦК — советского и восточногерманского: сорвать заседание западно-германского бундестага на территории Западного Берлина, поскольку это рекламное мероприятие не было предусмотрено ни одним соглашением. На 7 апреля 1965 г. в Западном Берлине, в Конгресс-халле, наметили проведение такого заседания. Депутаты туда съехались, прилетел председатель бундестага ФРГ Герстенмайер. На аэродроме он собрался сказать речь, а в это время пара наших истребителей перешла на сверхзвук. По инструкции можно делать это на высоте не ниже 11 тыс. метров. Но была такая погода, что слышно плохо. Давай — на две тысячи ниже. Тоже жидковато! Перешли на 7 тысяч. Я говорю: «Ниже не надо» Как бабахнули, первые стекла полетели. Герстенмайер закрыл рот, подождал, пока утихнет грохот, опять открыл рот — снова гром. Никогда штурманская служба ВВС не обеспечивала такую точность пролета — до секунды! Спикер нырк в свою машину, поехал в Конгресс-халле.

Полковник Бабаев, специально за этим наблюдавший, сделал смотровую площадку на крыше соседнего дома и по телефону мне докладывал: «Товарищ командующий, на крыше Конгресс-халле человек сто собралось, половина с треногами для фотоаппаратов и кинокамер!» Я говорю: «Сдуть!» Пошла четверка Су-7Б комэска Сурнина. Этот мог, образно говоря, в одно окно влететь, в другое вылететь. Подвел самолеты, а потом резко — в набор высоты. Бабаев тангенту телефона забыл в волнении отпустить, я слышу раздирающий душу звук. «Сдул?» — спрашиваю. «Как приказали. На крыше осталось три треноги» «А люди?» «Куда-то подевались, не знаю» Я тогда вместо запланированных министром обороны 80 самолетов поднял 400.

Итог «налета» на Конгресс-халле был такой: трое умерли в зале, 18 человек отвезли в госпиталь, остальные на «сверхзвуковой» скорости на машинах по проселочным дорогам вместо автобанов удирали за границу».

Таким образом, как писали советские газеты, «реваншистская затея» была сорвана. На следующий день «Правда» вышла с заголовком «Провокаторы терпят провал». Сбылась мечта уже опального тогда Хрущева показать «западникам кузькину мать».

Штурм Конгресс-халле проходил в условиях очень плохой видимости, над городом стояла большая облачность и плотная пелена промышленных дымов. Маршал говорит о минимальной высоте полета 7 тысяч метров. Здесь старый вояка лукавит. На такой высоте описанного эффекта не добиться. Во время перехода звукового барьера до земли донесется лишь негромкий хлопок. Тем более не может быть речи об ударной волне, «сдувающей» людей с крыши. В немецких источниках, в частности в информационной справке Авиационного музея г. Финовфурта, пишут, что красные асы проносились над Берлином на высоте всего ста метров, преодолевая скорость звука прямо над Залом конгрессов и затем взмывая «свечкой» вверх, направляя мощную газовую струю от двигателей вниз на землю. Об этом рассказывал автору его дядя, участник лихого налета на Берлин подполковник авиации Александр Иванович Воробьев, то же самое поведал в интервью газете «Дуэль» летчик-истребитель В. Г. Иванников:

«…Южнее Берлина была установлена зона ожидания — «воздушная этажерка»; в пригороде Берлина — приводная радиостанция и пара прожекторов, а на одной из прилегающих к «объекту» крыш — командный пункт заместителя командующего Александра Ивановича Бабаева… Прежде всего надо занять верхний эшелон «этажерки». А наверху голубое небо, ниже блестит на солнце звено «сухих». Но расслабляться не дают… По команде с КП постепенно снижаемся: 8000, 6000, 4000 метров… Переходим на связь с Бабаевым. Его хриплый бас не вызывает сомнения: «Там! — напряженка!», «Кто на боевом?» «Доверни влево!» «Плотнее!» «Ниже!» «Форсаж!» «Набор!» «Запрещаю повтор! Домой… Эшелон…» «Форсаж! Набор!» Чувствуется, что идет плотный поток «штурмующих». Курс — на Берлин.

Чем ниже, тем плотнее дымка. Вот уже засветились две точки прожекторов. Их створ — направление на «цель» впереди идущую четверку уже давно поглотила мгла… Пригород Берлина. Бросил взгляд на скорость: 1100 приборная. Околозвуковая, предел у земли. Теперь плотнее, все внимание ведущему! Лишь в поле зрения сплошная лента оранжево-красной, коричневой черепицы крыш, детали не разберешь… «Если не подскажут с земли, основной ориентир — Бранденбургские ворота — проскочим за милую душу» — думаю. «Вижу; — говорит Бабаев, — идете правильно, можно ниже!» Неприятное ощущение влияния земли: показания высотомера искажаются, он уже показывает минус, а еще можно «ниже!»

«Форсаж! Набор!» — командуют с земли-крыши. Желто-оранжевый конус вырывается из сопла командира, рывок и… «Размазывать» здесь нельзя! Переломить траекторию так, чтобы суммарная струя исходящих газов прицельно била, разметая людей, ломая крышу, вырывая антенны, разбивая стекла…

Только на «штурмовку» было выполнено более 400 самолето-вылетов… Воздушная «стрельба», подобная артиллерийской канонаде, вызвала в городе панику. Жители выбегали на улицу, дети жались к взрослым, в школах прекращались занятия. Дрожали окна, звенели разбитые стекла, на проезжей части — пробки, отмечались случаи преждевременных родов. В какой-то момент фото- и кинокорреспонденты, решив запечатлеть «исторический момент» высыпали на улицу и крышу Конгресс-халле. И… по команде Бабаева очередное звено начисто сдувает всех…

Через пять дней в Доме офицеров Группы Советских войск в Германии для участников операции был устроен банкет. Поздравляя летчиков с «победой», главком ГСВГ П. К. Кошевой с удовольствием говорил: …Ну, вы дали им перцу! Долго будут помнить! И чем больше войск в Западном Берлине, тем лучше. Они у нас в заложниках. Надо будет — прихлопнем всех, никто не уйдет!» Только через семь лет, в 1972 г., спустя 23 года после образования ФРГ и ГДР, обе страны заключили договор о признании суверенитета и границ друг друга.