Русский бунт. Все смуты, мятежи, революции

Ключевский рассказал знаменательную историю из той эпохи. Ярославский помещик Опочинин, наложив на себя в 1793 году руки, написал в предсмертной записке: «Отвращение к нашей русской жизни есть то самое побуждение, принудившее меня решить своевольно свою судьбу». Перед смертью он сделал для своих крестьян все, что мог, согласно тогдашним законам – «пустил на волю два семейства дворовых, а барский хлеб велел раздать крестьянам; он не освободил крестьян, ибо по тогдашнему законодательству еще был вопрос, имеет ли право помещик освобождать крестьян и отпускать их на волю». Но больше всего в этой записке поражает последнее распоряжение о книгах, которые и стали источником его свободолюбивых мыслей: «Книги, мои любезные книги! Не знаю, кому завещать их: я уверен, в здешней стране они никому не надобны; прошу покорно моих наследников предать их огню. Они были первое мое сокровище, они только и питали меня в моей жизни; если бы не было их, то моя жизнь была бы в беспрерывном огорчении, и я давно бы с презрением оставил сей свет». Представляете, какую степень стыда и отчаяния должен испытывать человек, чтобы составить такое завещание?

Первый бунт девятнадцатого столетия был не народный, а сугубо дворянский. Бунт читателей вольнодумных сочинений, гвардейских офицеров, о которых Галич сказал – «мальчишки были безусые, прапоры и корнеты». Бунт мальчиков с оружием в руках и идеалами Французской революции – в головах.

Последующие два императора – Павел и Александр – думали о крестьянах, но все с той же недосягаемой самовластной высоты. Первый, вместо того чтобы отменить бесстыдство владения человека человеком, утвердил схему ограниченного рабовладения: отныне крестьянин должен был трудиться на барщине не больше трех раз в неделю, зато отменил неприменение к дворянам, священникам и городской знати телесных наказаний – пороть отныне могли всех. Второй считал, что благоденствие и равенство должны наступить сами по себе, всю жизнь провел в разнообразных прожектах переустройства общества и не сделал вообще ничего. А если бы сделал, то – как в упомянутых уже выше остзейских провинциях: там он полностью отменил крепостное рабство и выбросил тамошних крестьян на волю, избавив их от земли. Тамошние землевладельцы не знали, как и благодарить своего благодетеля! А он верил, что поступил по-христиански, и очень собой гордился. Еще он даровал конституцию. Нет, не России – Польше…

С такими печальными итогами Россия вошла в 1825 год. И первый бунт девятнадцатого столетия был не народный, а сугубо дворянский. Бунт читателей вольнодумных сочинений, гвардейских офицеров, о которых Галич сказал – «мальчишки были безусые, прапоры и корнеты». Бунт мальчиков с оружием в руках и идеалами Французской революции – в головах.

Идеи свободы, равенства и братства

Это был первый осмысленный русский бунт. Не крестьянский с «отнять и поделить», вилами и красным петухом, не религиозный – с пением псалмов и двоеперстным крещением. Бунт образованных и думающих людей, бунт не под влиянием момента, а с долгой подготовкой, с постоянными спорами о судьбе страны. Сегодня мы бы назвали его восстанием креативного класса. Они образовали тайные общества, они составили план, они написали программу, они сочинили конституцию, чтобы все было как во Франции – свобода, равенство, братство. Заговор? Несомненно. Но какой! Не в пользу группы лиц, чтобы добиться близости к монарху и личной власти, а заговор ради изменения жизни всего русского общества, в том числе и безгласного крестьянского слоя. Невероятная жертвенность и кристальная честность. Попытка «революции сверху». Первой русской революции.

Некоторые из декабристов прошли Отечественную войну 1812 года, другие тогда были еще детьми, но именно в годы той войны барское отношение к мужику радикально изменилось: дворянам пришлось близко столкнуться с людьми из низов общества и увидеть в них таких же людей, как они сами, – верных отечеству, готовых умереть за свободу. Это многого стоило. Конечно, дворяне понимали пропасть между своим сословием и черным народом, но они понимали и причины, почему оно так, – беспросветная нищета, фактическое рабство, отсутствие образования. В своих тайных кружках – Ордене русских рыцарей, Союзе спасения, Союзе благоденствия, Южном и Северном обществах – они искали способы, как преобразовать Россию в нормальную свободную страну.

Некоторые из декабристов прошли Отечественную войну 1812 года, другие тогда были еще детьми, но именно в годы той войны барское отношение к мужику радикально изменилось: дворянам пришлось близко столкнуться с людьми из низов общества и увидеть в них таких же людей, как они сами, – верных отечеству, готовых умереть за свободу.

Московский Орден русских рыцарей появился в 1814 году, когда русская армия находилась в заграничном походе и потом торжественно вошла в Париж. Он просуществовал до 1817 года. Рыцарей было немного, все они были масонами, и все желали жить при конституционной монархии, а идеалы черпали из Французской революции. Кроме Ордена, были также Священная артель братьев Муравьевых, Семеновская артель Трубецкого и кружок Раевского. Из двух артелей образовался Союз спасения.

Союз спасения – детище Муравьевых, МуравьевыхАпостолов, Якушкина и Трубецкого – провозглашал восстановление всеобщей справедливости ради поощрения всяческого добра и противостояния всяческому злу. Невежество, крепостное право и насилие над свободой личности следовало истребить. Общество просуществовало с 1816 по 1818 год. Его устав написал декабрист Павел Пестель. Именно член Союза спасения Михаил Лунин впервые озвучил решение наиболее неприятного вопроса при переходе власти в руки восставших – что делать с царем? Лунин говорил твердо: убить.

Оба общества были малочисленны: в Орден рыцарей входило шесть или восемь членов, в Союз спасения – около тридцати. Союз благоденствия был гораздо масштабнее, имел больше двухсот членов, филиалы по всей стране: в Петербурге, Москве, Полтаве, Тамбове, Тульчине, Нижнем Новгороде, Кишиневе – везде, где стояли воинские части с офицерами-единомышленниками. В Союзе было два уровня, или круга, – внешний и внутренний: только посвященные знали о конечной цели общества – провозглашение конституционного строя и уничтожение крепостного права, – остальные довольствовались идеями просветительства. Это было разумной предосторожностью и мерой защиты от доносчиков. Во внутреннем круге постоянно дискутировали как о конечном итоге преобразований – республика или конституционная монархия, – так и о способе достижения власти (цареубийство или сведение с престола), а также о способе удержания власти (временное правительство или диктатура). В январе 1820 года Союз избрал формой правления республику и при этом выступил против цареубийства, то есть его члены хотели совершить бескровную революцию. Павел Пестель пытался доказать, что бескровных революций не бывает, но его тут же обвинили в диктаторских замашках и жажде личной власти. Союз просуществовал с 1818 по 1821 год, но он фактически потерял смысл после событий 1820 года, когда взбунтовался Семеновский полк.

Полк был особенный – гвардейский, элитный. Его офицеры были безукоризненны во всех отношениях, они соблюдали рыцарский кодекс чести, не позволяли себе никаких грубостей ни между собой, ни к нижним чинам. Все они были хорошо образованные и воспитанные молодые люди из лучших дворянских семейств. Император Александр ставил их в пример всей армии, а они императора боготворили. Но в октябре 1820 года, когда Александр отъехал на конгресс в Троппау, в полку сменили любимого солдатами командира Потемкина (его обвинили в излишнем мягкосердечии) и поставили вместо него полковника Шварца, человека грубого и жестокого, зато фаворита Аракчеева.

Первые же распоряжения Шварца возмутили семеновцев до глубины души – он ввел для солдат телесные наказания, которых в полку давным-давно не существовало. Само собой, солдаты роты Его Величества начали мятеж: они вышли на плац, провели перекличку и так там и остались стоять. Шварц, краснея от злости, требовал исполнения приказов, рота требовала возвращения Потемкина. Мятеж в гвардии? На подавление недовольства срочно бросили Павловский полк, непокорную роту в полном составе заперли в Петропавловской крепости. В ответ на это взбунтовался уже весь Семеновский полк.

Офицеры предъявили командиру ультиматум: либо он освобождает их товарищей из крепости, либо сажает их самих туда в полном составе. Начальство решило посадить всех, и полк под конвоем был отправлен в ту же крепость. Использовать для конвоя другие полки в столице побоялись, и семеновцев конвоировали казаки. В результате к декабрю образцовый полк был полностью расформирован, солдаты и офицеры распределены по армейским частям, последние так же без исключения помещены под полицейский надзор, а четверо, в которых усмотрели заговорщиков – Кашкаров, Щербатов, Ермолаев и Вадковский, – отданы под военный суд. Под военный суд попала также и вся рота Его Величества, зачинщиков наказали шпицрутенами и сослали на каторгу.

Неудивительно, что Союз благоденствия, в который офицеры-семеновцы тоже входили и о котором императору, кстати сказать, было известно, скоро прекратил свое существование. Александр, столкнувшись с попыткой мятежа, запретил все тайные общества и масонские ложи. В результате тайные общества, существование которых прежде не особенно скрывали, стали более тайными. Так в 1821 году появились Северное и Южное общества.

Александр, столкнувшись с попыткой мятежа, запретил все тайные общества и масонские ложи. В результате тайные общества, существование которых прежде не особенно скрывали, стали более тайными. Так в 1821 году появились Северное и Южное общества.