Русский дневник солдата вермахта. От Вислы до Волги. 1941-1943
Шрифт:
Я пытался обнаружить следы этих древних качеств русских людей. Они не могли исчезнуть, ведь ангел-хранитель народа бессмертен. У немецких солдат вызывало удивление наличие почти в каждом русском доме икон святого Николая, Матери Божьей, великих чудотворцев и святых заступников ортодоксальной церкви. Иконы везде были украшены и перед ними горели лампады. Когда мы в первый раз увидели в домах иконы с ликом Божьим, то задали себе вопрос: «Может быть, они сделали это из-за нас?» Тогда Эрхард провел пальцем по раме.
– Пыль и паутина, – констатировал он, демонстрируя мне свой палец. – Это не могло появиться по мановению волшебной палочки.
Хозяйка дома попыталась помешать ему.
– Успокойтесь, – остановил ее Эрхард. – Мы просто хотим удостовериться, что вы не водите нас за нос.
Женщина с изумлением уставилась на него, всем своим видом как бы говоря:
– Сталина нет? – спросил ее Хан, который ханжество ненавидел больше, чем политику.
– Сталин капут, – ответила она.
Знакомая картина.
Позднее мы видели, как русские толпами несколько часов шли к церкви, чтобы принять участие в воскресном богослужении, слышали их долгое смиренное пение возле иконостаса. Молодежи, правда, все это было безразлично. Она уже привыкла рассматривать церкви как складские помещения или клубы. Но в минуты смертельной опасности даже молодые русские солдаты осеняли себя крестом и целовали медальоны, которые они носили на шее.
Российское христианство, богосыновство, раболепие перед Богом, святые среди святых, благочестивые суеверия, смешанные с магией, обезображенные остатки свободы человека во имя Господа, связанные с фетишизацией государства как наследия царского режима, – все это слилось в единое целое в искаженном понимании благих целей. Но политические понятия свободы, принятые на Западе, вызывали здесь усмешку. И в этом взгляды Гитлера и Сталина совпадали. В издании законов по защите животных перед объявлением охоты на людей усматривается вырождение гуманизма. Чего стоит одно только провозглашение отмены смертной казни при планировании массовых убийств! И Гитлеру, и Сталину свобода представлялась варварским пережитком. Но пожилые русские за нее шли на смерть, в то время как молодые боготворили машины, тракторы и Америку. Это не могло не привести к разложению. Они восхищались нашими мотоциклами и самолетами с детским восторгом, несмотря на то что они несли смерть. А ведь известно, что тот, кто восхищается своим врагом, – тот проиграл [25] .
25
В реальности все сложилось по-другому. (Примеч. ред.)
К слову, Советы придали марксизму культово-магические черты, правда, весьма примитивные, что не исключало избиения идола, если этот идол давал осечку. Абсолютная параллель гитлеризму. В момент обрушения с пьедестала никто не хочет быть рядом. Это не свидетельствует против верующих, а говорит против их фетиша. Во всех селах мы видели облезлые и обветшалые гипсовые статуи Ленина и Сталина, служившие мишенями для метания ножей.
На следующее утро наша рота двинулась дальше. Со стороны показавшегося леска у военной дороги слышались выстрелы. В обед мы проследовали по небольшому городку, начинавшемуся с бензоколонки с бочками. Затем потянулись бесконечные одноэтажные домики с верандами, стоявшими на широкой улице с телеграфными столбами, пустыми лавками и палатками. Виднелось здание городской управы. Складывалось такое впечатление, что все было, и в то же время ничего не было. Кюр, который несколько лет проработал в Америке барменом, пробормотал:
– Совсем как на Среднем Западе.
С одной лишь бросавшейся в глаза разницей: нигде не было видно рекламы. В ней из-за дефицита товара просто не было нужды.
После того как мы пересекли одноколейку, Цанглер, приказав мне и одному из наших курьеров следовать за ним, поскакал в начало колонны. Внешний вид нашего полка после того, как в нем появилось несколько сотен телег, сильно изменился.
Между тем авангард полка натолкнулся на противника. Курьеру было поручено привести туда два наших взвода. Стоял знойный безветренный летний день, и мы изнывали под палящими лучами солнца, в то время как на краю бескрайнего поля громыхала гроза. Наши взводы, пришпорив лошадей в галоп, быстро прибыли и заняли боевые позиции. Застрочили пулеметы, выманивая противника. Русские, плохо разобрав, с кем имеют дело, вели рассеянный огонь, ранив четверых из нас, в том числе двоих смертельно. Батальоны с марша развернулись для боя и стали окружать врага. Тогда русские артиллеристы, бросив орудия и пробив окружение, ушли на восток.
Внезапно на мучнисто-желтом пшеничном поле появились два
русских офицера в фуражках и с пистолетами на боку. Они шли не торопясь, куря папиросы на ходу. Мы подпустили их поближе, и когда русские могли нас услышать, крикнули:– Руки вверх!
Но они выстрелили друг в друга из пистолетов прямо в рот. Старший лейтенант умер сразу, а лейтенант еще некоторое время страшно хрипел.
Вечером мне повстречался наш артиллерист, награжденный Рыцарским крестом. Я вынул из кармана и протянул ему фронтовую газету, где красочно расписывался совершенный им подвиг. Он, явно волнуясь, принялся ее изучать, внимательно вчитываясь в каждую фразу статьи. Складывалось впечатление, что чтение давалось ему с трудом. Внезапно солдат, наткнувшись на свою фамилию во второй раз, удивленно поднял на меня глаза и спросил:
– Неужели это я?
– Конечно.
Он только покачал головой и, спросив разрешения, забрал газету с собой.
Глава 2
Через линию Сталина [26]
Впереди нас вела бои танковая группа Клейста [27] . Им никак не удавалось продвинуться вперед. Мы на два дня задержались в деревне, где дома стояли вдоль пыльной грунтовой дороги. Единственный колодец, представлявший из себя деревянный сруб с вытоптанной вокруг землей и журавлем с ведром, быстро опустел. Машина с цистерной нашей полевой кухни то и дело вынуждена была трястись по ухабам до отдаленного ручья. Лето заканчивалось. Поля опустели. Дул приятный ветерок. Еще пару дождливых дней – и наступит осень. Природа стала готовиться к зимней спячке.
26
Линия Сталина (нем. Die Stalinlinie) – оборонительная линия в СССР, представлявшая собой систему узловых оборонительных сооружений на старой границе Советского Союза (до 1939 г.), состоявшая из укрепрайонов от Карельского перешейка до берегов Черного моря. После 1939 г. была снята с боевого дежурства. «Линией Сталина» в СССР никогда не называлась.
27
Клейст Пауль Людвиг Эвальд фон (1881–1954) – немецкий военачальник (с 1943 г. фельдмаршал). Во время вторжения в СССР командовал 1-й танковой армией (до октября 1941 г. – 1-я танковая группа) на южном крыле советско-германского фронта. С ноября 1942 до весны 1944 г. – группой армий «А», затем в отставке. В конце войны взят в плен англичанами, в 1946 г. передан Югославии, затем СССР. Единственный фельдмаршал, умерший в советском плену.
Мы с Ханом, Блумом и Эрхардом сидели во дворике небольшого домика. Блум пришел навестить своего земляка Хана. И хотя они не любили друг друга, все же их объединяла общая забота – оба давно не получали писем из дома. Эрхард поставил в печь выпекаться хлеб. Бланк невдалеке колол дрова, отобрав топор у выделенного для этой цели русского, поручив ему собирать чурки. То и дело, дружелюбно улыбаясь, появлялась хозяйка, чтобы повесить на веревки очередную порцию нашего выстиранного белья.
Блум отошел в сторону. Через пару минут он вернулся, ворча на ходу:
– С кем приходится воевать! Пулеметы у них есть, а вот туалетов нет.
Он, смущенно улыбаясь, поправил штаны. Блум постоянно подчеркивал, что вырос и вращался в высококультурных кругах. Я не удержался и смиренно заметил, что его бабушка с дедушкой, вероятно, тоже ходили по нужде в деревянный домик у себя в Швабии. Хан расхохотался.
Мы были знакомы с Блумом уже более года. Это был темноволосый, невысокого роста сухопарый парень с жилистой шеей и выступающими скулами на лице. Он считал, что проявлением прогресса служит прием пищи из фарфоровой посуды.
– Я знаю, что ты восторгаешься голыми женскими ногами и грубым крестьянским хлебом, – парировал Блум и отшвырнул буханку хлеба, которую Эрхард специально испек для хозяйки дома.
– Если бы вся наша армия питалась батонами белого хлеба, как ты, то нам лучше было оставаться в Карлсруэ или Вене, – ответил я, зная, что Блум страдает желудком.
– Действительно, – подхватил Хан, трясясь от смеха, – каждому десятому немецкому солдату тогда выдавали бы диетическое питание.
– Господину унтер-офицеру Блуму, – вмешался в разговор Бланк, воткнув топор в полено, – следовало бы идти в СС. Там выдают не буханку хлеба и мармелад, а кое-что получше.