Русский город Севастополь: великое мужество, великие тайны
Шрифт:
И сейчас мыс Херсонес поражает своим постоянным безлюдьем. Даже в разгар курортного сезона сюда предпочитают лишний раз не ездить, уж очень много здесь происходило и происходит несчастных случаев и всевозможных неприятных происшествий.
Существовали и существуют призраки и на кораблях Черноморского флота, базирующихся в Севастополе. Так, противолодочный крейсер «Москва» имел своего персонального призрака, жившего в концевом коридоре под вертолетным ангаром и на протяжении многих лет пугавшего своими душераздирающими стонами весь экипаж.
В природе призраков еще очень много неясного и таинственного: откуда и когда они появляются, когда и как исчезают? Однако в точности известно, что все они тесно связаны с нашей историей, с ее самыми трагическими и печальными страницами. И как знать, может быть, придет время, и, изучив природу привидений, мы сможем открыть для себя многие, ранее неизвестные, страницы минувшего, а изучив их, лучше понять наше нынешнее время, а значит, и самих себя.
Наверное, нет исторического труда, посвященного Гражданской войне в России,
Кем был Дроздовский? А был он офицером русской армии, выпускником академии Генерального штаба. Воевал в Первую мировую на Румынском фронте. В апреле восемнадцатого вывел из Румынии отряд добровольцев и пробился с ним на Дон к Деникину. Затем активно участвовал в Белом движении, командуя 2-м офицерским полком, развернутым впоследствии в дивизию. Был Дроздовский талантлив, храбр и любим своими подчиненными. В бою под Ставрополем он был ранен и вскоре умер в госпитале от заражения крови. Приказом Деникина его дивизии было присвоено имя погибшего генерала. Офицеры-дроздовцы, боясь, что красные в случае их отступления найдут могилу любимого комдива и надругаются над телом (как это было сделано с прахом генерала Корнилова), вплоть до оставления Белой армией Севастополя в ноябре двадцатого, всюду возили за дивизией запаянный гроб. А перед самым оставлением города шесть из них тайно закопали его где-то на окраине и, отметив место захоронения на своих картах, поклялись никому не раскрыть своей тайны, пока в России не восстановится прежний режим.
Не так давно один из моих друзей, побывавший во Франции, рассказал мне, что познакомился там с внучкой одного из тех офицеров. Женщина сказала ему и о том, что в их семье до сих пор якобы хранится старая карта Севастопольских окрестностей, где крестом помечено место последнего упокоения одного из героев Белой гвардии. Я всегда был далек от слепого восхищения Белой армией, как, впрочем, и от огульного охаивания армии Красной. Но генерал Дроздовский был, вне всяких сомнений, героем своей эпохи и настоящим патриотом России, которую он любил, оберегал и за которую погиб. Разумеется, сейчас трудно даже предполагать, удастся ли нам найти гроб храбреца, ведь над Севастополем с тех пор пронеслось столько гроз! Но все же, если это когда-то все же случится, то перезахоронение генерала станет великой демонстрацией примирения былой вражды белых и красных во имя единой и неделимой Великой России, во имя нашего объединения перед новой страшной опасностью, стоящей сегодня перед всеми нами, — опасности потери Севастополя и потери нашей национальной независимости…
Артиллерийскую батарею, получившую впоследствии наименование: береговая батарея № 30 главной базы Черноморского флота, строил весь Советский Союз. По масштабам бетонных работ ее объем значительно превзошел возводившийся одновременно Днепрогэс. Однако если о знаменитой гидроэлектростанции знала вся страна, то о закованном в бетон подземном форте были осведомлены лишь избранные. И было почему! Расположенная на Северной стороне Севастополя на высокой горе неподалеку от устья реки Бельбек, эта батарея держала под прицелом своих орудий добрую треть Черного моря. Две бронированные башни с 305-мм линкоровскими пушками, каждый снаряд которых весит почти тонну, личный состав, насчитывающий более полутысячи человек, новейшая и сильнейшая оптика — все это обеспечивало сильнейшую оборону главной базы Черноморского флота со стороны моря. Однако на поверхности горы были расположены только орудийные башни, сама же батарея была надежно спрятана под десятиметровым скальным грунтом. Закованная в бетон наивысшей марки «тысяча», она поражает своими размерами и сегодня: двухсотметровый подземный коридор между башнями переходит в семисотметровый тоннель-потерну, соединяющую основной подземный массив с командным пунктом, расположенным на соседней горе. Огромнейшие хранилища топлива, две собственные совершено автономные электростанции, столовые и подземные казармы, огромные склады боеприпасов, которые автоматически подаются наверх к орудиям, и даже собственный подземный артезианский колодец. И вся эта гигантская подземная крепость именовалось весьма просто и неприметно: 30-я батарея.
В 1941 году 30-й батареей командовал майор Александер, один из лучших артиллеристов Черноморского флота того времени. Родом из поволжских немцев, он отличался независимостью и прямотой характера, однако высочайший профессионализм делали его незаменимым, несмотря на нелюбовь начальства.
Едва в октябре 1941 года передовые части фашистов стали приближаться к Севастополю, «тридцатка» сразу же вступила в бой.
Ее огромные башни развернулись в сторону берега, и она начала точными залпами громить вражеские колонны, находящиеся за сорок — пятьдесят километров от линии фронта. Потери, понесенные немцами от ее огня, никто никогда не мог точно подсчитать. Известно лишь то, что они исчислялись многими тысячами людей, сотнями и сотнями единиц танков и другой техники. 30-я батарея была становым хребтом всей севастопольской обороны, а потому руководивший штурмом города фельдмаршал Манштейн присвоил ей свое собственное название: «форт Максим Горький». В своих мемуарах «форту Максим Горький» Манштейн отвел немало места, именуя его «своей самой большой головной болью» за Крымскую кампанию. А поэтому весь период обороны Севастополя
над «Максимом Горьким» ежедневно кружили сотни бомбардировщиков, но зарытая в скалы и закованная в бетон батарея была неуязвима для бомб. Тогда для того чтобы одолеть «тридцатку», из Германии по железной дороге были доставлены мощнейшие сверхорудия: 460-мм «Карл» и 600-мм «Дора», снаряды которых весили более двух тонн. То была дуэль гигантов! Но и «Карлу» с «Дорой» не удалось заставить замолчать пушки Александера. Хуже того, наши артиллеристы быстро пристрелялись к сверхорудиям и, боясь их потерять, немцы подобру-поздорову убрали своих монстров от Севастополя.Однако шло время, силы защитников истощались, и кольцо осады все равно сжималось с каждым днем больше и больше. 30-я батарея стреляла по врагу непрерывно, пока наконец не закончились боевые снаряды, а сама «тридцатка» не была окружена. Тогда батарейщики повели огонь стальными учебными болванками. Если такая болванка попадала в танк, то его разносило в куски. Когда же закончились и болванки, а враг уже был на подступах к батарее, то артиллеристы опускали стволы к земле, выскакивали из укрытий с лопатами в руках и закидывали ими в стволы камни. Когда же не стало и камней, а враг подошел вплотную, батарея вела огонь пороховыми зарядами. Форс пламени, вырывавшийся из стволов при таком выстреле, сжигал землю и людей на целый километр. Но затем закончился и порох. Тогда батарейцы и отступившие к ним морские пехотинцы заперлись в своей подземной крепости. Ворваться вовнутрь немцы не смогли. Тогда они начали лить в подбашенные отделения и вентиляционные шахты горящий бензин, пустили газы. От этого спасения уже не было. В подземных помещениях и коридорах погибло тогда более семисот защитников батареи. Однако наверх не вышел ни один! Прорваться через канализационный туннель удалось выбраться только майору Александеру с несколькими бойцами. Но вскоре и они были схвачены и выданы немцам местными татарами. Когда немцы узнали, что в их руках сам командир «форта Максим Горький», который к тому же являлся немцем по национальности, Александеру предложили перейти на службу в вермахт. Александер отказался от этого предложения и тут же был расстрелян вместе со своими подчиненными. Впрочем, о событиях последних дней обороны батареи и сегодня мы знаем очень и очень немного, ибо свидетелей тому нет. Из защитников «тридцатки» в живых не осталось ни одного!
Захватив Севастополь, немцы сразу же обследовали подземные сооружения 30-й батареи, однако там их что-то сильно испугало, и от использования уникального форта, несмотря на большую нужду в нем, они полностью отказались. Почему? Это осталось тайной!
После освобождения Севастополя в 1944 году все погибшие в подземелье были захоронены в братских могилах неподалеку от батареи. Однако расположение этих могил никому в точности теперь неизвестно. Посреди ближайшего косогора позднее моряки своими силами поставили памятник, увенчанный большой краснофлотской бескозыркой из жести, его так и называют: «Бескозырка». После войны батарея была капитально отремонтирована и до середины 90-х годов входила в систему обороны главной базы Черноморского флота. Только несколько лет назад она была законсервирована, на ее базе создан небольшой мемориальный музей, а для охраны и обслуживания оставлен взвод моряков.
Они-то и рассказали автору немало из того, с чем ежедневно сталкиваются в подземных лабиринтах 30-й батареи. Еще с первых послевоенных лет на батарее существовала одна негласная традиция, о которой никому особо не рассказывали, ибо сочтено это могло быть за моральную неустойчивость со всеми вытекающими последствиями. Каждую пятницу старослужащие мичмана обязательно оставляли в подземелье до краев наполненный стакан водки или вина, покрытый сверху корочкой хлеба. И каждый раз в понедельник утром находили его пустым. Не было и хлеба. Крыс в герметичном подземелье никогда не водилось, там вообще не могло быть ни одной живой души. А вот не живой? Да и старослужащие, оставляя водку, всякий раз говорили: «Пусть и мученики батареи выпьют за помин своих душ!» Говорят, что еще в начале пятидесятых один из матросов ушел прогуляться в дальнюю потерну и пропал там. Когда его нашли несколько часов спустя, он был совершенно седой и что-то твердил о каких-то духах. Матроса положили в психиатрическое отделение и быстро демобилизовали, а о случившемся велели особо не болтать.
Впрочем, в подземельях батареи и сегодня происходит много необычного. То находящийся на вахте моряк внезапно начинает слышать шаги, то чьи-то сдавленные стоны, словно кто-то умирает за ближайшим углом. Моряк подходит к углу, а стон уже доносится из-за следующего угла — и так без конца. Служащие на батарее уже высчитали, что шаги и стоны больше всего слышатся из семисотметровой потерны, оттуда, где погибла большая часть защитников батареи. Но если стоны и шаги слышатся в любое время дня и ночи, то в глухое ночное время наблюдали и белесые тени: словно облако тумана вдруг качнется в дальнем проеме — и сразу же оттуда доносится сдавленный человеческий стон.
Часто бывает и так, что работающий в одном из подземных помещений моряк внезапно чувствует, как у него вдруг начинает холодеть спина и по телу бегут мурашки, словно кто-то страшный и неведомый вперил ему в затылок свой взгляд. Кстати, к таким достаточно частым заявлениям своих подчиненных командование относится с должным пониманием. Если подобное происходит, человеку дают несколько дней, чтобы прийти в себя. Может быть, поэтому местное начальство разработало свои неофициальные инструкции, по которым морякам не рекомендуется спускаться и работать в подземелье в одиночку и вообще запрещается появляться там ночью. Что-что, а эти рекомендации моряки выполняют свято. На ночь подземелье всегда наглухо закрывают массивными бронированными дверями-воротами. Караул находится лишь сверху, но даже и туда порой доносятся из-под земли какие-то непонятные звуки.