Русский израильтянин на службе монархов XIII века

Когда пришел в себя, обнаружил, что связан, одет в какой-то драный, вонючий халат и лежу животом на вьюке поперек спины верблюда. Медленно качаюсь вместе со спиной верблюда. Все тело болит, кажется, я ранен, по крайней мере, бок, куда мне ткнули копьем, мокрый от крови. Так я еще истеку кровью. Кричу, кричу несколько раз. Верблюд останавливается. Ко мне подходит какой-то старик в чалме и смотрит на меня. Глазами показываю на кровоточащий бок и кричу, что истекаю кровью. Удивительно, он, кажется, понимает меня. Старик говорит на иврите, на каком-то ужасном иврите, что ничего страшного, что он смазал мой бок мазью. Еще удивительней, что я не разбираю его слов, они очень странные, но понимаю, что он говорит. Он опять говорит:

– Придем на место, я еще раз посмотрю.

И снова качаюсь на верблюде. Пытаюсь все вспомнить по порядку. Вчера было первое августа две тысячи четырнадцатого года. Я в Газе, наш санитарный бронетранспортер временно придан танковому батальону, который уже вторую неделю воюет в Газе. Нас вызвали забрать раненного снайпером солдата. Вероятно, из какого-то туннеля выскочил палестинец и саданул в нас противотанковой ракетой. Все просто и понятно. Но откуда здесь, в полосе боев, бедуины? Кто их пропустил? Почему нет ни наших солдат, ни палестинцев? Ничего не могу понять. Очень хочется пить.

Очнулся или проснулся? Кругом шум, крики. Мы идем в каком-то городе или деревне? Поворачиваю голову и осматриваюсь. Господи, какое убожество. Глухие, без окон дома, впрочем, это не дома, а какие-то каменные и глиняные лачуги. Навстречу нашему каравану по узкой улочке пробирается тележка, запряженная осликом. Теперь я вижу, что мой верблюд практически в хвосте каравана. Сзади видны стены, высокие стены. Зачем деревне такие высокие стены? Наконец мой верблюд останавливается. Меня частично развязывают и стаскивают с верблюда, вернее, с тюков. Ноги отказываются идти, но громкий окрик и удар палкой заставляют меня передвигаться со связанными ногами в сторону каменного сарая. Там мне развязывают руки, но оставляют связанными ноги.

В сарае у стен на полу солома. Присаживаюсь на нее и прислоняюсь к стене. Вытягиваю вперед ноги. Все-таки лучше, чем лежать на верблюде. В сарае нас с десяток. Да, пять негров, три непонятных мужика восточного типа и один явно европеец. Лицо грязное, заросшее волосами неопределенного цвета. Но на голове они рыжие. Наверное, поэтому я сразу решил, что это европеец. Он сидел у стены напротив меня, и я его спросил:

– Говоришь по-английски?

Он недоуменно посмотрел на меня и ответил на ломаном английском:

– Да, я гел, немного говорю по-английски. Меня зовут Гордон.

Он увидел, что я не понимаю, и добавил:

– У нас, в нашем клане не говорят по-английски, но я почти два года был в армии Ричарда [3] . И вот уже больше двадцати лет мучаюсь в этой Богом проклятой стране.

– Обожди, какого Ричарда?

– Как какого? Благородного Ричарда Львиное Сердце. Мой хозяин Фергюс [4] , четвертый граф Бухана из Мормеров Бухана [5] , передал нас, пятнадцать мальчишек из Бухана, Ричарду, когда он собирал армию для похода в Святую землю. И вот теперь я остался один из пятнадцати. Все умерли здесь. Ричард не взял нас с собой, когда собрался возвращаться в Европу. Просто передал своему племяннику Генриху [6] , графу Шампанскому. Мы сопровождали его, когда он поехал в тысяча сто девяносто втором году в Тир [7] сообщить Конраду Монферратскому [8] о его избрании королем Иерусалимским. И вместо этого попали на похороны. А через восемь дней Генрих женился на беременной вдове Конрада и получил корону. А потом я воевал несколько лет в его войске, до самой его смерти. Хорошее было время, особенно после смерти Саладина [9] в тысяча сто девяносто третьем году. Потом стало хуже. В тысяча сто девяносто седьмом году умер король Генрих, и на его вдове женился Амори [10] , брат Ги де Лузиньяна [11] . И тоже стал королем. Я перешел в его армию и служил ему до тысяча двести пятого года, когда он умер. Все надеялся получить землю во владение. А вместо этого – ты видишь сам. Все пришло в упадок.

3

Ричард. Ричард I Львиное Сердце (1157 – 1199) – английский король из династии Плантагенетов. Сын короля Англии Генриха II и герцогини Алионоры Аквитанской.

4

Фергюс. Фергюс, четвертый граф Бухана (ок. 1170 – ок. 1199).

5

Мормеры Бухана. Один из старинных дворянских домов в Шотландии. Представители известны с начала XII в. Позднее титул граф Бухан был преобразован в граф Бьюкен.

6

Генрих, граф Шампанский. Генрих II, граф Шампани, король Иерусалимский (1166 – 1197). Сын Генриха I Шампанского и Марии Французской (Капетинги). После брака с Изабеллой I Анжуйской (1192) король Иерусалимский. Дочь Алиса Шампанская (1195).

7

Тир. Знаменитый финикийский город. Находится на юге современного Ливана, в нескольких километрах от Израиля.

8

Конрад Монферратский. Второй сын маркграфа Монферратского Вильгельма V и его жены Юдифи Австрийской. Двоюродный брат императора Фридриха Барбароссы, Людовика VII Французского и Леопольда V Австрийского. Конрад одержал многочисленные победы как командующий армиями германского императора и византийского императора. Но прославился как защитник Тира, когда армия Иерусалимского королевства была разгромлена при Хаттине и все города сдавались Салах ал-дину. После смерти королевы Иерусалимской Сибиллы наследницей стала Изабелла. В 1190 г. Конрад женился на Изабелле. В 1192 г. голосами баронов Конрад был избран королем Иерусалимским. Но почти сразу был убит ассасинами. Имеются подозрения, что убийство было организовано Ричардом Львиное Сердце. Именно за это по возвращении из Крестового похода Ричард был заключен в тюрьму двоюродным братом Конрада Леопольдом V Австрийским.

9

Саладин. Ал-малик ал-Насир Салах ал-дунья ва ал-дин Абу-л-Музаффар Юсуф ибн Айюб. Обычно именуется – Салах ал-дин. Курд по происхождению, основатель династии Айюбидов, правившей Египтом, Палестиной, Сирией, Ираком, Хиджазом и Йеменом.

10

Амори. Амори II де Лузиньян – сеньор Кипра с 1194 г., король Кипрского королевства с 1195 г., король Иерусалима с 1197 г. Сын Гуго VIII де Лузиньяна и Бургонь де Ранкон, старший брат Ги де Лузиньяна. В 1197 г. умерла жена Амори – Эшива Ибелин, – и он женился на Изабелле Иерусалимской, которая имела права на иерусалимский трон. Коронация произошла в Акре в 1198 г.

11

Ги (Гвидо) де Лузиньян. Младший брат Амори де Лузиньяна. Синьор Кипра с 1192 г., король Иерусалима в 1186 – 1192 гг. Права на престол появились после женитьбы в 1180 г. на Сибилле, сестре короля Иерусалимского Балдуина IV.

– Обожди, Гордон, этого не может быть! Это было так давно!

– Да, давно. Я здесь с тысяча сто девяносто первого года.

– Боже, и какой сейчас год?

– Сейчас тысяча двести четырнадцатый год от Рождества Христова. Второе августа, если я правильно помню. Но у вас, у евреев, кажется, сейчас четыре тысячи девятьсот семьдесят пятый год?

– Да, но я точно не помню. Мы живем в Галилее по христианскому календарю.

– Ты что-то не так говоришь. Я ведь в Галилее бывал не раз. И в Акре [12] и в Сафаде [13] приходилось бывать. Это наши ближайшие соседи. И говоришь ты совсем не так, как там говорят.

12

Акра. (Акко – иврит). Один из древнейших городов, заселенный около 4 тыс. лет. Расположен в Западной Галилее, севернее Хайфы. В 1104 г. завоеван крестоносцами, в 1187 г. после битвы при Хаттине сдался Саладину без боя. В 1191 г. вновь отвоеван крестоносцами во время Третьего крестового похода. Практически был столицей Иерусалимского королевства. В Акре были кварталы торговых городов: Пизы, Генуи, Венеции, а также рыцарских орденов: госпитальеров, тамплиеров, Тевтонского ордена.

13

Сафад. Город на севере Израиля, в Верхней (Восточной) Галилее. Современное название Цфат. Один из священных городов евреев. Находится на высоте 900 м над уровнем моря.

Уже не знаю, что думать. Это сплошная фантасмагория. Ну не может этого быть. Это, наверное, сумасшедший: лучше с ним не спорить. И я начал говорить немного по-другому:

– Да, я не совсем оттуда. Прожил там несколько месяцев. А сам издалека, с Крайнего Севера. Может быть, ты слышал про такой город Москва. Там живут русские. Вот я и приехал оттуда поклониться Святой земле. Немного выучил язык евреев.

– Тогда понятно. Я ведь тоже с севера. У нас тоже все христиане, правоверные христиане.

Гордон ненадолго замолчал. Возможно, удовлетворил свое любопытство. Остальные восемь человек не участвовали в нашем разговоре. Кто-то уже уснул, зарывшись в солому, кто-то просто сидел, уставившись в противоположную стену. Гордон еще хотел что-то сказать мне, но в этот момент дверь открылась и вошел здоровенный малый с копьем в руке и старичок, подходивший ко мне, когда я лежал на верблюде. Он бесцеремонно приказал мне встать, задрать халат и осмотрел рану в боку. Кровь уже не сочилась, рана почти не болела, но ныла. Он еще раз смазал рану дурно пахнущей мазью и удовлетворенно покачал головой. Я понял, что передо мной местный лекарь. Он заставил меня полностью снять халат. Потом осмотрел со всех сторон и снова удовлетворенно покачал головой. Я вдруг понял, что выше всех здесь присутствующих. Даже малый с копьем, который показался мне таким высоким, когда я сидел на полу, был более чем на полголовы ниже меня. Во мне метр семьдесят семь, не так уж много, но рост лекаря был не больше полутора метров.

Лекарь спросил меня, откуда я. Уже опасаюсь говорить, что из Галилеи, и повторяю, что родом из дальних стран, с севера. Приехал поклониться Святым местам и научиться здесь врачебному искусству.

– Тогда понятно, почему ты так плохо говоришь на языке евреев. С севера – это из Болгарии или из Киева?

– Нет, из Москвы, это маленький городок, почти на Крайнем Севере. Это очень далеко.

– К нам приезжают с севера. Много рассказывают. Про Киев я слышал, про Прагу, про Краков. Про Москву не слышал. И чему ты научился во врачебном деле?

– Могу сделать повязку, могу отмочить ее, если она пристала к ране. Могу поправить вывих. Пытался лечить спину. Но настоящему врачебному искусству меня еще не учили.

Даже если это все во сне или в сумасшедшем доме, нужно играть по правилам обитателей. Старику явно нравятся мои слова, может быть, это мне поможет.

Несколько слов обо мне. Приехал в Израиль шесть лет назад. По существу, еще оле хадаш [14] . На иврите говорю не очень хорошо. Приехал сразу же после окончания медицинского института в Твери. Теперь он называется Медицинской академией. Но как был провинциальным вузом, так им и остался, хотя когда-то был организован на базе одного из факультетов ленинградского института. В школе учился не очень усердно. Ехать куда-то поступать в вуз не хотелось. Баллов на вступительном экзамене набрал мало и смог поступить только на специальность «сестринское дело». Там ребят брали всех подряд, не обращая внимания на оценки. Обучение проходило в медицинском колледже. Изучать профилактику заболеваний, предоставление психосоциальной помощи и ухода лицам, имеющим физические и психические заболевания, было не очень интересно. Хорошо хоть, что учили и приемам первичной обработки ран: в порядке мобилизационной подготовки. Прослушал еще и заинтересовавший меня курс мануальной терапии. В программе нашей специальности соответствующего курса не было, но меня это очень интересовало, и я регулярно ходил на лекции. Жаль только, что совсем не было практики. Чисто теоретический курс с подробной критикой приемов знахарства. Естественно, что основной учебе уделял мало времени: только бы не лишили стипендии. Жил и питался дома, так что стипендия оставалась у меня полностью. Мама работала продавцом в продовольственном магазине, а отчим слесарем в ремонтном цехе завода. За низкие оценки они ругали меня мало, так как рады были и даже гордились, что я получу высшее образование.

14

Новый репатриант.

Все свободное время отдавал спорту. В школе ходил на занятия фехтовального кружка в Доме пионеров. В старших классах занимался вольной борьбой. В институте тоже увлекался спортом. На первом курсе продолжал заниматься вольной борьбой и занял второе место в своем весе на соревнованиях институтских команд города. Потом увлекся парусным спортом и проводил все время, кроме зимы, на Волге. Зимой было скучно, поэтому вспомнил свое детское увлечение, стал ходить в группу саблистов. В группу, занимающуюся фехтованием на рапирах, меня не приняли, так как там было слишком много желающих, а я подрастерял свои детские навыки.