Русский космос

Придя в себя, Тимур помотал головой. Отголоски порыва, навязанного дружине Паплюхом, все еще бродили в голове, будто эхо, отражавшееся от стенок черепа, пронзавшее мозг снова и снова, хоть и слабее с каждым разом. Не благостный перезвон, но ярость, алая, звонкая. Благая ли ярость? Жадная, жадная…

– Паплюх, ты можешь стать отличным солдатом, – промолвил отец Карен. – Но будь осторожен. Твой порыв на грани греха всепоглощающей гордыни. Помни – ты лишь десница Всевечного.

– Да, отче, – иеросолдат склонил голову, и тут даже Тим сообразил: покорность напарника показная, притворная. – Я и прошу Его, чтоб укрепил меня, будто собственную десницу.

Дружинники молчали – что скажет офицер? Отец-командир долго глядел поверх голов, тяжелая рука его поглаживала посох. Наконец изрек:

– Ступайте за мной. Сейчас трапеза, два часа на отдых, затем снова вылет. Вам предстоит многому научиться… и как можно скорее.

После еды отец Карен сказал, что работные заканчивают готовить челны, и он рекомендует просмотреть новостной блок первого канала. Покосившись на монитор браслета, разъяснил:

– Сейчас начнется внеочередной выпуск.

* * *

В зале с укрепленным под потолком большущим телевидом собралось множество пилотов и работный причт в красных комбинезонах. Когда вошла дружина Тимура, несколько человек обернулись на звук шагов и тут же опять уставились на экран, остальные не обратили на вновь прибывших внимания. Выпуск уже начался, диктор читал:

– …Удалось достичь предварительного соглашения. Однако взлеты внесфирных челнов с поверхности Луны продолжаются, что может быть расценено только как сознательная провокация. Апостолы направили правительству незаконно оккупированной Луны меморандум, где, в частности, указано: «Следуя миролюбивому курсу политики Уклада, мы повторяем требования: прекратить полеты в непосредственной близости от станций Земли, возвратить беженцев и контрабандные грузы на территорию, контролируемую Укладом, рассмотреть предложения о концессионной разработке лунных недр…»

Когда выпуск окончился, все разом заговорили. Один техник утверждал, что правительство оккупантов скрывает от населения Луны правду о миролюбивых предложениях Уклада и готовится к бою, другой возражал: лунные не могут не понимать, насколько сильней флот Земли, стало быть, постараются удрать, а энергокомплексы – уничтожить, лишь бы нам не достались. Первый заспорил, вокруг тут же собралась толпа. Несколько человек выделялись спокойным отрешенным видом, будто их не волновало сказанное в новостях. Один стоял как раз возле Тима – молчал, потупившись, только руки разглаживали красное облачение. Вдруг он резко развернулся и зашагал прочь, к выходу. Жилин подумал: должно быть, ремесленник. Этому все едино, и посреди толпы ведет себя будто в келье. А подошла его смена – и сразу целеустремленным стал, быстрым. Спешит трудовой пост занять. Одно слово – блаженный.

Большинство собравшихся спорили, покрикивали даже, пальцами в телевид тыча. Слушая работных, Тимур вспомнил свою семью – сейчас техники в красных комбинезонах точно так же, как московская родня, повышали голос, перебивали друг друга, твердили пустое.

Пока длился спор, пилоты потянулись из зала. Тимур услышал, как один на ходу бросил:

– Не сбегут американы, будем сражаться. Нынче прибывают десантники с «тройки», «семерки» и «восьмерки». Если начальство их сюда перебрасывает – значит, есть для чего.

Десантники? Может, и дружину Насти перебазируют? – подумал Тим. Десантники? Может, Марию увижу? – подумал Акмаль. Десантники? Значит, будет штурм Луны? Это хорошо! – подумал Роман. Обрывки эмоций, полумысли, полуфразы заструились по кругу, будто вспыхнул в воздухе обод снежинки, только в центре – провал, ничто.

– Продолжим учения, – плеснулся оттуда спокойный голос отца Карена, хладнокровный и отрезвляющий.

* * *

Во второй раз отец-командир уменьшил нагрузки, полет прошел в сниженном темпе, и у Тимура было время разглядеть, как по периферии опознавателя ползут зеленые точки: к «девятке» подвозили боезапас, перебрасывали десантные дружины, дополнительные команды техников. Поток совместных мыслей утратил напряженность, дружина оценивала свое новое состояние, привыкала, примерялась к обретенным способностям. Отлетав заданную отцом Кареном программу, возвратились на боевую платформу.

Транспорты продолжали прибывать на «девятку», навстречу отлетали те, кто уже разгрузился, в длинном борту межсфирника раскрывались посадочные окна, челны входили и выходили, броневые листы становились на место. Звену пришлось подождать, пока пройдет очередной транспорт. Грузовой челн, разукрашенный в золото и серебро, с белыми крездами на боках, сбавляя ход, полз к «девятке». В цепочке красных огоньков вдоль борта платформы замигали зеленые сигналы, и броневой щит сдвинулся, открывая проем шлюза. На экране опознавателя точка, соответствующая транспортному челну, слилась с плотным пятном «девятки», монитор очистился – отец-командир запросил посадку.

Когда иеросолдаты покинули кабины истребителей, техников не было видно, должно быть, им хватало забот с разгрузкой непрерывно прибывающего грузового транспорта и с заправкой перед обратным рейсом. Насосы завывали, ячейки-шлюзы то наполнялись воздухом, то опорожнялись. Температура поднялась на несколько градусов, в облачении жара была не ощутима, но едва Тимур снял шлем – почувствовал сразу. Оно и понятно: стенки, разделяющие отдельные шлюзы, пронизаны трубами системы охлаждения насосов.

Отец Карен ничего не стал говорить, повел дружину к вечерне. Моление у Тимура не вышло. Он и сам чувствовал – не так, все не так. Из памяти не шел экран опознавателя, по которому ползут зеленые точки транспортных челнов, везущих на «девятку» оружие, десантные дружины и топливо. В вечернем выпуске новостей диктор снова говорил об агрессивных намерениях оккупантов Луны, об участившихся провокациях… а пилоты на платформе ни о чем таком не рассказывали.

За ужином обсуждали патрульные полеты, и Тим с товарищами слушали очень внимательно. Пилоты твердили, что челны американов не выходят за пределы орбит их станций. Полеты участились, это верно, на станцию везут сырье для реакторов, наверняка готовят запасы топлива – но не более того. А по первому каналу говорили, что лунные действуют агрессивно. После ужина отец Карен объявил:

– Теперь отдыхайте. Завтра благословлю вас в боевое патрулирование.

Когда Тим пришел в свой отсек, Паплюх был уже там – включив магниты, присел на койку. Роман выглядел странно сосредоточенным, так что Тимур не стал с ним заговаривать. И мыслей напарника не мог прочесть, тот «закрылся». Ну, раз такое дело – лучше не лезть. Молча совершили вечернее моление, разделись и легли, накрывшись пологами. Тимур заснул сразу, снилось звездное небо, огромная Кааба, раскинувшая ветви, и грузовые межсфирники, летящие к ненасытной пасти, что громогласно лязгала челюстями.

Сон прервался внезапно – его ухватили за плечо и несильно встряхнули. Тим попытался сесть, но полог тут же сдавил, прижал к койке.

– Ты чего? – Тимур разглядел склонившегося над ним Паплюха. Половина лица напарника была красноватой от огонька лампады, половина тонула в темноте.

Роман прижал палец к губам:

– Спокойней, а то разбудишь всех.

Тимур прилег обратно на подушку, полог тут же стал мягким, отпустил.

– Пока все спят, – заговорил напарник, щурясь на огонек в углу под иконой святого Георгия, покровителя верославных воинов, – можно поговорить. А то днем чуть расслабься – и вся дружина слышит. Я чего хотел сказать… скоро в бой пойдем. Может, уже завтра.

– Откуда знаешь?

– Прислушайся. Слышишь?

– Что?

– Ничего. Тихо, а?

Да, верно. Перегревшиеся насосы в шлюзах последние часы ревели так, что и в жилых отсеках было слыхать, а теперь смолкли. Значит, поток транспортов иссяк.

– Подготовка закончена, – продолжал Паплюх, – теперь жди приказа. Наши-то переговоры вели с Луной для чего? Время тянули, пока резервы перебрасывали сюда, на «девятку». Теперь подготовку завершили. Может, и приказ уже получен… Может…

– Нет, постой! – Тимур от волнения снова дернулся в койке, потом отстегнул полог и тоже сел. – Переговоры же, потому что мирно хотим! Чтобы все… ну, по-честному. Чтоб они могли одуматься.