Русский офицерский корпус

К середине XIX в. до поступления на действительную военную службу большинство офицеров обучались в различных учебных заведениях, меньшая часть воспитывались дома. Качество домашнего образования могло быть очень разным в зависимости от условий и достатка семьи — в одних случаях могло превосходить получаемое в гимназиях и университетах, в других — быть достаточно элементарным. Поэтому о нем в целом трудно сказать что–нибудь определенное. Что касается учебных заведений, то в большинстве случаев это были кадетские корпуса и в меньшинстве — гражданские учебные заведения различных типов. О распределении офицеров по полученному образованию (как до поступления на службу, так и специальному военному в 60–х гг. XIX в.) дает представление таблица 81{282}.

Учреждение в 60–х гг. юнкерских училищ позволило полностью решить уже к середине 70–х гг. проблему военного образования офицеров, однако затем встала задача его улучшения, поскольку юнкерские училища по качеству подготовки значительно уступали военным училищам. Задача эта решалась путем перевода части юнкерских училищ на военно–училищный курс с перспективой преобразования их в военные училища (см. главу III). Военное училище должно было стать основным звеном военного образования. Идеальная схема представлялась таким образом: молодой человек, получивший общее среднее образование в кадетском корпусе или гимназии, поступал в военное училище, где получал специальное военное образование, которое затем дополнял прохождением курса офицерских школ (стрелковой, кавалерийской и т. п.), а при необходимости — обучением в одной из академий. В этом направлении и развивалась система образования. К 1896 г. процент офицеров, окончивших военные училища, составлял (Варшавский военный округ): в гвардейской артиллерии — 100%, гвардейской кавалерии — 94,5, гвардейской пехоте — 86,3, армейской артиллерии — 91.4, инженерных войсках — 97,6, армейской пехоте — 18,9, стрелковых частях — 43,7, резервной пехоте — 10,8 и в крепостной пехоте — 8,1%. В 1898–1901 гг. доля окончивших военные училища поднялась с 51 до 60%, а доля окончивших юнкерские училища соответственно упала с 49 до 40%{283}.

Довольно значительное число старших офицеров и генералов получали образование в одной из военных академий. Среди полковников на 1903 г. таких было 775 (29%), в том числе Академию Генерального штаба окончили 343, юридическую — 137, артиллерийскую — 118, инженерную — 177. Окончание академии значительно убыстряло карьеру: если офицеры без академического образования получали чин полковника в среднем через 25,8 года службы, то окончившие академии — через 19,5 года (в том числе Генштаба — 18.5, юридическую — 18,2, артиллерийскую — 21,5, инженерную — 21,5). Среди генералов (1902 г.) академии окончили 684, или 49% (Генштаба — 366, юридическую — 89, артиллерийскую — 129, инженерную — 100), в том числе среди полных генералов — 59,6%.

Академическое образование имели 55% командующих войсками военных округов, 50% командиров корпусов и 49% начальников дивизий. (Большинство генералов, кстати, получили оптимальный тип военного образования — «кадетский корпус — военное училище». Кадетские корпуса (военные гимназии) окончили 50% полных генералов, 74% генерал–лейтенантов и 55% генерал–майоров.) Правда, имея неплохое образование, некоторая часть генералитета не имела достаточного строевого ценза, в частности из 46 начальников дивизий не командовали ротами 22, батальонами — 14, полками — 8, бригадами — 13. К концу XIX — началу XX в. вследствие редкости в это время крупных военных действий большинство офицеров не имели боевого опыта: даже среди полковников участвовали в войнах только 50%, среди генералов — 58% (49% из них имели боевые отличия, 8% были ранены и 8% стали георгиевскими кавалерами){284}.

Ко времени мировой войны уровень военного образования офицерского корпуса стал приближаться к оптимальному. К этому времени все юнкерские училища были преобразованы в военные училища, но в армии оставалось еще довольно много офицеров, заканчивавших в свое время юнкерские училища. Очень незначительная часть офицеров (как правило, с гражданским высшим образованием) не проходили курса военных училищ, получив чин по экзамену. Данные об образовательном уровне офицерского корпуса за предвоенные годы приводятся в таблице 82{285}.

Возрастной состав

До второй половины XIX в. при существовавшем порядке чинопроизводства возрастной состав офицерского корпуса был очень разнообразен. В конце XVIII — начале XIX в. нередко встречались генералы в возрасте до 30 лет и младшие офицеры в чинах от прапорщика до поручика старше 50 лет, потому что, с одной стороны, продвижение в чинах во время войны молодых людей, получивших первый офицерский чин в возрасте 16–18 лет, могло быть очень быстрым, а с другой — унтер–офицеры из рекрут иногда выслуживали офицерский чин лишь после 20 и более лет. Предельного возраста службы до самого конца XIX в. не существовало. Во второй половине XIX в., когда с развитием системы военно–учебных заведений производство в офицеры было упорядочено, столь резкие различия исчезли, но в результате замедленного процесса чинопроизводства (при том что служба становилась для абсолютного большинства офицеров единственным источником средств существования) возрастной состав офицерского корпуса проявлял тенденцию к постоянному старению.

Служба в обер–офицерских чинах продолжалась по 25–30 лет, в армейской пехоте командование ротой длилось обычно более 10 лет, и при этом в армейской пехоте до 65% капитанов увольнялись в отставку, так и не получив чина подполковника, в возрасте свыше 50 лет. К началу 1892 г., например, средний возраст офицеров одной из пехотных дивизий был следующим: полковников — 50 лет (от 45 до 54 лет), подполковников — 45 (от 40 до 55), капитанов — 38 (от 30 до 50), поручиков — 30 (от 23 до 41), подпоручиков — 25 (от 19 до 30); один полковник был в возрасте 33 лет и один поручик — 55. В последнем чине полковники прослужили от 7 до 14 лет, подполковники — в среднем 7 лет, капитаны — 15, штабс–капитаны — 12, поручики — 8 и подпоручики — 4 года. В 1903 г. среди всех капитанов армейской пехоты строевых частей (почти все — командиры рот) 2,2% были в возрасте от 26 до 35 лет, 22% — от 36 до 40, 43% — от 41 до 45, 27,6% — от 46 до 50 и 5,2 — от 51 до 60 лет, причем моложе 31 года было только 5 человек, а старше 55–3 человека. Среди ротмистров армейской кавалерии (командиров эскадронов драгунских полков) 4% были в возрасте от 30 до 35 лет, 42,4% — от 36 до 40, 41,7% — от 41 до 45, И ,3% — от 46 до 50 и 0,7% — старше 50 лет{286}. Командование эскадроном часто также длилось более 10 лет, хотя в целом несколько меньше, чем ротой в пехотных полках.

Возрастной состав командиров полков сильно различался в зависимости от того, где они ранее служили: обычно армейские офицеры получали полк после 46 лет, а чаще — после 50, перешедшие из гвардии — несколько раньше — в основном до 50 лет, а 70% офицеров Генерального штаба — до 45 лет. Состав полковых командиров к 1903 г. приводится в таблице 83.

Средний возраст всех полковников в 1903 г. составлял 49,8 года (от 31 до 95), генерал–майоров (конец 1902 г.) — 53,8 (от 42 до 80), генерал–лейтенантов — 61,8 (от 45 до 85), полных генералов — 69,8 (от 55 до 92). При этом средний возраст начальников дивизий составлял 57,8 года (среди 49 начальников пехотных и гренадерских дивизий моложе 46 лет был один — великий князь Николай Михайлович, 9 человек были в возрасте от 51 до 55 лет, 20 — от 56 до 60,14 — от 61 до 65 и 2 — от 66 до 70). Средний возраст командиров корпусов составлял 62 года (из 28 командиров армейских корпусов 1 был моложе 55 лет, 8 — в возрасте от 56 до 60 лет, 14 — от 61 до 65, 4 — от 66 до 70 и 1 — старше 75 лет), командующих войсками военных округов — 64,7 года. Возрастной ценз, введенный в 1899 г., предусматривал предельный возраст для командира части 58 лет, начальника дивизии — 63 и командира корпуса — 67 лет. Полковники вступали на службу в среднем возрасте 20,6 года и получали этот чин через 24,2 года (их средний возраст пребывания в офицерских чинах в 1903 г. составил 29,2 года). Генерал–майоры достигли генеральского чина в среднем через 30 лет, генерал–лейтенанты — через 27,2, полные генералы — через 20,7 года (средний возраст поступления на службу генерал–майоров — 20,1, генерал–лейтенантов — 19,6 года){287}.

После введения возрастного ценза возраст старших и высших офицеров несколько снизился, кроме того, после русско–японской войны значительное число их было уволено в отставку (за один год — 341 генерал и 400 полковников). Возраст офицерского корпуса перед мировой войной показан в таблице 84{288}.

Наиболее молодой офицерский состав был в инженерных войсках (59,8% до 30 лет и 3,8% старше 50), затем в кавалерии (46,8 и 5,6%), казачьих войсках (46 и 7,4%), а наиболее старый — в артиллерии (46,8 и 7,7%). В пехоте в возрасте до 30 лет было 59,8% офицеров, а старше 50–6,9%.

Глава 8. Идеология и мораль

В основе офицерской идеологии и морали всегда лежало выполнение воинского долга перед Отечеством. Этот долг русские офицеры честно исполняли во всех войнах, и офицерство по праву может считаться самым патриотичным слоем общества. Патриотизм, неразрывно связанный в России с преданностью престолу и вере предков, был краеугольным камнем офицерской психологии. Триединая формула «За Веру, Царя и Отечество» определяла все воспитание будущих офицеров и служила в дальнейшем «символом веры» офицера на протяжении всей его жизни. Поведение его и отношение к окружающей действительности поэтому неизбежно обусловливалось тем, что всякое явление или идея рассматривались офицером сквозь призму национальных интересов и задач страны.

Офицер воспитывался в представлениях о благородстве и почетности своей миссии, в осознании своей высокой роли в жизни страны. Представления о благородстве воинского дела имели давние традиции. Еще в приказе на смотре войскам 26 июня 1653 г. отмечалось, что «больше сея любви несть, да кто душу свою положит за други своя, и аще кто, воинствуя… за православную веру… небесного царства и вечной благодати сподобится»{289}. В одной из книг, изданных для офицеров по Высочайшему повелению военным ведомством в первой половине XIX в., обязанности офицера характеризовались следующим образом: «Офицер должен строго исполнять свои обязанности, постоянно стремиться к одной цели и безропотно приносить все пожертвования. В нем нравственная сила армии. Его дело сохранять священное сокровище военного духа, в котором заключена тайна прочных побед; его дело основать или утвердить могущество отечества, образуя ежегодно воинов из граждан, призываемых под знамена»{290}. Именно на осознании этой своей миссии зиждилось представление офицера о его положении в обществе: «Офицерское сословие есть благороднейшее в свете, так как его члены не должны стремиться ни к выгоде, ни к приобретению богатства или других земных благ, но должны оставаться верны своему высокому, святому призванию, руководясь во всем требованиями истинной чести и сосредоточивая все мысли и чувства на самоотверженной преданности своим высшим военачальникам и отечеству»{291}.