Русский Парнас

Дошедшие до нас отзывы современников, сохранившиеся на пожелтевших от времени полосах «Московских ведомостей», рассказывают, что Петр Александрович обладал превосходным голосом. «Первый певец в России и один из первых в Европе» с 1821 по 1832 год пел на сцене в операх русских, итальянских и французских композиторов, водевилях и дивертисментах.

В 1823 году в доме Пашкова П.А. Булахов впервые исполнил музыкальную балладу, или кантату, Верстовского на слова Пушкина «Черная шаль».

«Зрители с удовольствием заметили, что сия кантата, вопреки обыкновению, была пета в приличном костюме и с приличными декорациями», — писал известный русский музыкальный критик и литератор В.Ф. Одоевский, подразумевая под определением «приличный» — «театральный», соответствующий роли актера.

В 1827 году уже со сцены Большого театра, открывшегося двумя годами раньше, любимый публикой певец исполнил впервые «Соловья» Алябьева, блистательно справившись со столь сложным вокальным произведением.

«Московские ведомости» сообщают также о том, что виртуозные арии из опер итальянских и французских композиторов, довольно часто ставившихся на сцене Большого театра, Булахов пел с такой же легкостью, гибкостью и мягкостью, как и популярные романсы.

Восхищенные московские зрители не раз признавались, что никогда раньше сцена не украшалась певцом, подобным Булахову.

Московский Булахов, Петр Александрович, по словам современников, терпеть не мог фантастических и сказочных опер. Будучи по характеру человеком искренним, которому чужда была аффектированная театральность, он с трудом исполнял роли мелодраматических злодеев, ибо не мог поверить в их реальность. А ролей, где он сумел бы проявить всесторонне свой талант, в его время еще не было.

Но зато Петр Александрович Булахов сполна выразил себя в русских романсах, которые пел мастерски, с истинной лирической музыкальностью, но без ложной, фальшивой чувствительности. Он передал эту традицию благородного исполнения русских песен и романсов своему сыну — Павлу Петровичу, а также и А. О. Бантышеву.

Недолго — всего одиннадцать лет — ласкал слух московских любителей пения голос Петра Булахова: будучи еще довольно молодым, он заболел и умер.

Своим сыновьям Павлу и Петру Петр Александрович дал широкое музыкальное образование, заразил их истинной любовью к сцене, пению, пристрастил к русской национальной музыке.

В 50-х годах XIX столетия теперь уже в Петербурге, а не в Москве громким успехом у театральной публики пользовался «первый тенор» — Павел Петрович Булахов (1824—1875), сын Петра Александровича.

Дебютировавший на сцене петербургского театра партией Собинина в опере Глинки «Жизнь за царя» («Иван Сусанин») в 1849 году, Павел Булахов имел особый, неповторимый успех как лучший исполнитель баллады Финна в другой глинкинской опере — «Руслане и Людмиле», пел он также и партию Бояна.

«Много ли Финнов видели после Павла Петровича? Но он был лучшим Финном, и с тех пор, как он перестал петь его балладу, традиция хорошего, верного, настоящего исполнения этой превосходной баллады исчезла», — писал в «Петербургских ведомостях» 1875 года один из театральных критиков.

Талант Павла Петровича, младшего из Булаховых, критики характеризовали почти теми же словами, что и дарование старшего: «...чудесный был у него голос в молодости — бархатный, свежий, красивый, высокий. Он пел музыкально, с пониманием дела и вкусом, и часто своим исполнением доставлял немалое удовольствие».

Певец высокой культуры и высокого вокального мастерства, Павел Булахов спел более пятидесяти партий в операх, поставленных на петербургской сцене за четверть века. Он был первым исполнителем партии Князя в опере Даргомыжского «Русалка».

Небезынтересно, что оба певца, отец и сын, сочиняли песни и романсы. Лирические, задушевные романсы и песни Павла Булахова «Крошка», «Колыбельная песня», «Право, маменьке скажу...» были положены на ноты и дошли до наших дней.

Может, поэтому Павла Петровича Булахова — сочинителя романсов — нередко путают с его братом Петром Петровичем, профессиональным композитором и вокальным педагогом, жившим и работавшим в Москве.

Петр Петрович Булахов (1822—1885) был автором множества романсов и песен, весьма популярных и распространенных в музыкальном московском быту, любимых и в наши дни. Они ограничиваются преимущественно любовно-лирической тематикой, отражающей весьма характерные интонации городской бытовой музыки тех дней: песня, цыганский романс, салонный вальс.

Такие романсы Петра Булахова, как «Тройка», «Вот на пути село большое...», «Тихо вечер догорает...», «Прелестные глазки», «Свидание», «Не хочу, не хочу...», «Нет, не тебя так пылко я люблю...», «Не пробуждай воспоминаний...», и сейчас входят в концертный репертуар многих певцов.

Рассказ о певческой династии Булаховых был бы, наверное, неполным, если не упомянуть еще об одной талантливой представительнице этой фамилии. Речь идет о певице Анисье Александровне Булаховой (1831— 1920), урожденной Лавровой, жене Павла Петровича Булахова.

Анисья Булахова училась в Московском театральном училище и дебютировала на сцене Большого театра в 1849 году, исполнив партию Изабеллы в опере Мейербера «Роберт-Дьявол». С 1852 года она пела в Мариинском театре. Выступлениям Булаховой на петербургской оперной сцене сопутствовал большой успех. Она была одной из трех певиц (две другие — М. Степанова и Е. Семенова), исполнявших партии Антониды и Людмилы при жизни М. И. Глинки.

...Александр Олимпиевич Бантышев (1804—1860) начинал свой жизненный путь в сфере чиновничьей, весьма далекой от искусства, правда, смолоду испытывал тягу к пению и пел в частных хорах. Среди хористов он выделялся своим голосом, на него обратил внимание А.Н. Верстовский и предложил ему стать профессиональным актером на сцене Большого театра. Бантышев с радостью принял предложение Верстовского и в 1827 году был зачислен в театральную труппу.

Водевили, дивертисменты с музыкой Алябьева, Верстовского вполне отвечали вкусам и наклонностям молодого Бантышева: он с блеском выступал с пением входивших тогда в моду романсов.

Он был замечательным исполнителем двух прославленных романсов Алябьева — «Вечерком румяну зорю...» (на слова Н.П. Николева) и «Соловья» (на стихи А.А. Дельвига). Исполнив последний, он получил даже прозвище — «московский соловей». Композитор Алябьев вспоминал его пение в сибирской ссылке: «...прельщался я, как и многие другие, слушая Бантышева».

«У него был голос чистый и мягкий, тенор с приятным тембром, — писала в своих воспоминаниях А.В. Щепкина, сестра Н.В. Станкевича. — Он пел живо и с увлечением. Даже небольшие романсы, пропетые им, вызывали в театре взрыв аплодисментов...»

Интересно, что Бантышев, выступая в концертах, пел и собственные песни: «Что ты, травушка...», «Замолчишь ли, сердце бедное...», «Ах, шли наши ребята из Ново-Города...» и др.

В начале артистической жизни Александра Бантышева, в 1828 году, «Московский телеграф» отмечал, что «он имеет тенор очень приятный, но еще весьма мало обработанный». Однако уже в 1833 году музыкальный критик Одоевский писал о Бантышеве, что он певец «теперь лучший» в России, и отмечал при этом: «В игре Бантышева, как и в голосе его, главное достоинство простота, непринужденность..,»