Русский пиар в бизнесе и политике
Шрифт:
Впрочем, пока в нашей стране участие компании в деятельности общественных организаций не играет определяющей роли для ее имиджа. Общественная деятельность служит скорее местом отдохновения олигархов от собственных офисов, это способ сменить наскучивший образ жизни. Известны многочисленные случаи, когда, оставив свои многомиллионные корпорации на попечение топ-менеджеров, олигарх с головой уходит в общественную жизнь, принимается яростно бороться за проведение в жизнь каких-либо общероссийских реформ, придуманных им на досуге. Очень часто такая трансформация из фигуры делового мира в фигуру общественную предопределяет дальнейший ход карьеры бизнесмена — войдя во вкус деятельности на благо родной страны, олигарх идет в политику.
Глава пятая Работа в регионах
В России насчитывается 89 регионов. Если бы мне захотелось
Москвичи с гордостью, а жители всей остальной территории страны с затаенной завистью и обреченностью констатируют: Москва и Россия- две разные страны. И различие это с советских времен усиливается с каждым годом. Только теперь люди устремляются в Москву не за дефицитными пищепродуктами, а за своей судьбой и своим бизнесом. Один из иностранцев, работающий в Москве в представительстве своей зарубежной компании, очень внятно объяснил мне, почему его фирма, экспортирующая из Сибири лес, все же была вынуждена открыть представительский офис в столице. "Все транспортные пути страны, — жаловался он, — исходят лучами из Москвы и доходят до самых крайних точек России. Легче установить надежную логистическую систему переправки грузов из Москвы в Хабаровск или Владивосток, чем наладить ее между этими двумя городами".
Для граждан России Москва имеет магнетический эффект. Самые предприимчивые из них, начиная со времен Михайлы Ломоносова, направляются пешком в столицу без гроша в кармане, чтобы осуществить свою "русскую мечту"- машина, квартира, дача. В результате все наиболее успешные бизнес-проекты проворачиваются в столице, все состояния обретаются тоже здесь и здесь же тратятся- благо цены в Москве едва ли не на порядок выше средних по России. Москва формирует около 80 % доходов федерального бюджета. Впределах Московской кольцевой автодороги делаются крупная политика, крупные деньги, происходят крупнейшие культурные события. И неудивительно, что, попадая в десятимиллионный мегаполис неона, долларов и азарта, региональные самородки подчас не в силах вырваться отсюда, оставляя свою малую родину в том же неприглядном состоянии.
Чувства россиян по отношению к их главному городу и москвичей по отношению к их согражданам из других городов многогранны. С одной стороны, россияне привыкли слегка враждебно воспринимать московское чванство, акающий говор и чересчур быструю и нервную манеру разговаривать и двигаться. С другой стороны, предметом затаенного вожделения большинства региональных красавиц все же остается принц из далекой Москвы- что, естественно, не может не повышать степень озлобленности региональных представителей мужского пола. "В Москве у вас все деньги крутятся", — часто можно слышать жалобы жителей российской глубинки, дающие понять, что в провинции денег вообще в глаза не видели. Поэтому, когда в столице в очередной раз взрывают дом, подземный переход или захватывают заложников, российское общество испытывает смешанные чувства- "так им, конечно, и надо, но все жалко слегка". Процент успеха человеческой жизни в Москве легко дисконтируется риском, которому ее жители ежедневно подвергаются.
Москвич тоже неоднозначно смотрит на приезжих. С одной стороны, он привык отчетливо делить людей на «лимитчиков» и «москвичей» (в крайнем случае "ленинградцев") и на первых смотрит с сильным презрением, считая именно приезжих основными виновниками взрывов, волны преступности, пробок на дорогах, высоких цен на жилье и переполненного общественного транспорта. Но вместе с тем коренной москвич в глубине души осознает, что никогда не согласится за 100 долларов в месяц работать на стройке в нечеловеческих условиях или водить троллейбус по улицам любимого города, утром и вечером напоминающим худшие сцены из Апокалипсиса. И на рынках ни один москвич не стоит и не продает столь нужные ему сырковую массу, соленья и картошку. Так они и живут в этой стране- москвичи и россияне, терпящие друг друга, потому что друг без друга не обойтись.
Головные офисы всех крупнейших российских компаний находятся в пределах Садового кольца. Трудно не заметить противоестественности такого положения- ведь комбинаты, нефтяные вышки и угольные шахты, благодаря которым эти компании существуют, в лучшем случае расположены в различных регионах Центральной России, а как правило- где-нибудь за Уралом. Казалось бы, гораздо легче осуществлять стратегическое руководство десятью уральскими заводами из уральского же центра- однако неоднократно предпринимавшиеся попытки финансово-промышленных групп перевести свои штабы в регионы заканчиваются неудачей, встречая ожесточенное сопротивление как топ-менеджмента, так и рядовых сотрудников. Не говоря уже о том, что проблема поиска квалифицированных кадров вдали от столицы встает во весь рост, начинаются
и другие сложности. Привыкшие к бьющей ключом московской жизни менеджеры, попадая в тихий сибирский городок-миллионер, начинают скучать, по вечерам пьют, а по выходным норовят улететь обратно в Москву, к семье и друзьям. Для того чтобы квалифицированный специалист вообще согласился переехать в Сибирь или на Дальний Восток, компании приходится солидно ему доплачивать- следовательно, возникают дополнительные расходы. Столкнувшись с перечисленными и другими трудностями, крупные корпорации постепенно вновь собрали вещички и вернулись на московские улицы, поближе к шикарным ресторанам, ночным клубам и высокопоставленным чиновникам: без помощи последних бизнес в России почему-то ни у кого особенно не складывается.Таким образом, к началу нового века российский крупный бизнес вновь ограничил свое участие в региональной жизни страны управлением предприятиями, дистанционными отношениями с провинциальным начальством (благо большинство губернаторов полжизни проводят также в Москве) и редкими появлениями руководства на тех или иных памятных мероприятиях.
Предприятие является основой для работы компании в регионе. Поэтому на первом этапе вхождения в очередной регион основной задачей московской ФПГ, в том числе и ее PR-подразделения, станет обретение контроля над предприятием.
В эпоху ваучерной приватизации этот вопрос решался просто- заводы и нефтяные вышки были государственными, сопротивляться натиску захватчиков не умели, рабочий класс идейно был подкован плохо, и одного собрания трудового коллектива хватало, чтобы предприятие перешло в руки новых хозяев. Именно такими путями в начале девяностых множество больших и малых заводов и комбинатов, совхозов и колхозов, месторождений и приисков перешли в руки неприкрытого криминала, после чего в стране началась эпоха кровавых «разборок» в сфере промышленности. Впрочем, криминал, не имея стратегической программы действий, никогда не мог удержаться у руля крупнейших российских предприятий- хозяин завода либо оказывался на кладбище в окружении своих друзей, либо его свергали более сметливые и образованные личности. Это были так называемые "менеджеры второй волны", будущие олигархи.
Тактика бандитов и олигархов на предприятии коренным образом отличается. Бандит прежде всего думал о сегодняшнем дне- максимум сообразительности он мог проявить, зарегистрировав где-нибудь на Кипре или в Финляндии офшорную компанию, на которую выводилась валютная выручка завода. К примеру, предприятие, производящее пеньку, продает свой товар кипрской фирме по цене, равной себестоимости, а та толкает его на западный рынок по текущим мировым ценам. В результате этой нехитрой комбинации, прославившей себя в девяностых годах XX века, миллиарды долларов остались на зарубежных счетах, и тысячи предприятий оказались банкротами.
Однако на этом ухищрения криминального руководителя и завершаются. Он никогда не вкладывал ни цента в родной завод, и рано или поздно завод останавливался. Он не задумывался о дружбе с местными чиновниками- и чиновники рано или поздно продавали его конкурентам. Он даже с местной братвой часто не мог найти общего языка- и братва убирала его с дороги. Так в кабинете генерального директора предприятия рано или поздно оказывался энергичный молодой парень с московским образованием, который отличался от своего предшественника еще и тем, что а) никогда не бывал в местах заключения и б) мог взглянуть на два шага вперед. Олигарх подходил к делу основательно: он обретал дружбу мэра города, губернатора области, прокурорских работников региона, начальников силовых ведомств. Он дарил многочисленные подарки московским начальникам, чтобы и они не мешали ему работать. Он собирал трудовой коллектив и завоевывал его симпатию пространными рассуждениями о светлом будущем общего дела и этого могучего завода, ставшего для него родным домом. Устанавливались хорошие отношения с прессой, и городские жители, читая хвалебные статьи в адрес нового руководства завода, с удивлением задумывались: "А вдруг действительно будет лучше?" Кроме того, олигарх продумывает стратегический план развития предприятия, анализирует рынок и тщательно исследует цеха: что нужно закрыть, а что привести в божеский вид, где свернуть производство, а где утроить объемы выпуска. Проводится капитальный ремонт особо застарелых производственных мощностей, а где-то даже монтаж нового оборудования. То есть новый директор ведет себя как настоящий хозяин.
В результате этих и многих других вполне рациональных действий предприятие начинает работать в полную силу и давать своему владельцу действительно хорошую прибыль. И вот только тогда он откроет на Кипре свою офшорную фирму или задумается о перепродаже предприятия. Но не раньше. Чувствуете разницу?
Связи с общественностью при таком подходе становятся одним из ключевых, если не основным орудием олигархической компании. Приходя в новый для себя регион, компания должна рассказать о себе так, чтобы все поверили: она могущественна, у нее много денег, она пришла всерьез и надолго, и за ней- как за каменной стеной.