Русский прорыв за Южный полярный круг. Жил отважный адмирал
Шрифт:
А на следующий день, в 10 часов, в широте южной 56°4’, долготе западной 32°15’, впервые в этом «вояже» прошли мимо огромного ледяного острова (айсберга), в окружности около полутора миль (примерно 2,78 км) и высотой от поверхности воды 180 футов (54,9 м). «С северной стороны, – указывает Беллинсгаузен, – отлогий льдяной мыс был покрыт пингвинами; они все стояли, размахивая ластами. Плавающая громада льда, которую мы увидели в первый раз, привела нас в величайшее изумление; … сии огромные льдяные острова в Южном полушарии бывают часто видимы».
За мнимыми открытиями последовали настоящие. 22 декабря (3 января) с утра стояла густая пасмурность, но в 11 часов несколько прояснилось, и к северу в 30 милях (24 км) от местоположения «Востока» обнаружился – на этот раз сомнений не было – какой-то остров.
39
По наблюдениям Михаила Петровича Лазарева с борта «Мирного», координаты острова были 56°41’ ю.ш. и 28°7’40’’ зап. д.
С этого дня открытия следовали одно за другим. Утром 23-го (4 января) увидели «остров, совершенно очистившийся от тумана, а на середине сего острова высокая гора; вершина её и скаты покрыты снегом; крутизны, на которых снег и лёд держаться не могут, имеют цвет тёмный. Остров круглый, в окружности 12 миль (22,24 км – А.Л.), по крутому каменному берегу неприступен…» . Поначалу этот остров получил имя Константина Петровича Торсона, также лейтенанта с «Востока», но в книге Ф.Ф.Беллинсгаузена «Двукратные изыскания в Южном ледовитом океане и плавание вокруг света» это название почти не упоминается: она вышла в свет в 1831 г, т.е. в царствование Николая I, по повелению которого революционер-декабрист К.Торсон был сослан на каторгу, а названный в его честь остров переименован в Высокий.
«Поутру впереди нас к северу висели сгустившиеся чёрные тучи, которые как будто не переменяли своего положения; – продолжает Беллинсгаузен, – сие служило поводом к заключению, что в близости должен быть берег, и мы пошли на север к облакам. В самом деле, прошед несколько, увидели остров; по приближении рассмотрели на юго-западной стороне жерло, из которого беспрерывно поднимались густые смрадные пары… я назвал остров в честь первого по мне на шлюпе «Восток» капитан-лейтенанта, островом Завадовского… Обходя остров с близкого расстояния, мы видели несколько снегу на горе и очень мало на низких местах, а со стороны, где находится жерло, и вовсе нет. Вероятно, по сим причинам пингвины избрали остров своим жилищем; от основания до половины горы все места ими покрыты.
Рисунок 32. Хохлатый пингвин. Художник П.Н.Михайлов.
Берега с SW (юго-западной – А.Л.) стороны отвислы и неприступны; цвет имеют, как и сама гора, тёмно-красный, а инде желтоватый».
На этот последний остров решили произвести высадку, для чего держались всю ночь вблизи берега под зарифлёнными марселями (вторыми снизу прямыми парусами на мачтах). В 10 часов следующего утра «Восток» лёг в дрейф у юго-западного мыса, и старший офицер Завадовский отправился на ялике к берегу суши своего имени. Его сопровождали астроном Симонов и лейтенант Демидов. С «Мирного» к острову Завадовского также был послан ялик – со старшим офицером лейтенантом Обернибесовым и мичманами Куприяновым и Новосильским.
С группой, высадившейся с «Востока», на берегу не случилось ничего особенного. В изложении Ивана Михайловича Симонова их экскурсия выглядит так:
«… на половине пути нашего к нему (острову – А.Л.) нас встретили пингвины и, быстро плавая и ныряя, сопровождали нас до самого берега. Некоторые обгоняли нас, приплывали к берегу и выходили на него, как будто с известием о нашем появлении, другие бросались
с берега в воду, подплывали к нам и опять возвращались на берег, как будто с удостоверением верности донесения первых…Чайки, утки, альбатросы и курицы Эгмонтской гавани (поморники – А.Л.) летали почти над головами нашими… Птицы часто садились на воду не далее, как в двух шагах от нас, так что один матрос едва не убил утку веслом, но она успела нырнуть… Подъехав к острову, мы нашли небольшую пристань, но по причине сильного волнения с трудом могли выйти на берег. Миллионы пингвинов стояли на земле один подле другого, и прохода не было от тесноты. А так как они в первый раз видели человеческие фигуры, то прибытие наше не возбуждало между ними никакого беспокойствия. Мы должны были употреблять силу, чтобы пройти через бесчисленные ряды их на средину, где их было очень мало. Они безвредно защищались ластами и носами, но пинки и палки заставляли их дать нам дорогу. После мы узнали, что была очень важная причина их упорства. Пингвины по близости к берегу вырывали ямки, клали в них яйца, и в то время, как мы вышли на остров Завадовского, самки выводили детей …
Пробившись через толпы неподвижных пингвинов, мы поднялись на гору до такой высоты, где жерло сопки было почти перед глазами нашими, и видели, как дым клубами выходил из пропасти без извержения огня и лавы. Далее войти на гору было невозможно, как по крутизне её, так и по сыпучести прежней… мелкой лавы, которая на всяком шагу осыпалась под ногами нашими… Измученные многими попытками войти выше, мы возвратились вниз, собрав несколько кусков лавы и каменьев. Вместе с этим минералогическим собранием мы привезли на шлюп множество живых пингвинов, которые на гладкой палубе шлюпа переваливались с ноги на ногу, забавляли нас своей неловкой походкой… Настреленные дорогой с острова на шлюп курицы Эгмонтской гавани доставили нам к Святкам свежую дичину, из которой жареная вкусом имеет сходство с дикой уткой».
Пойманные путешественниками пингвины принадлежали к двум разным породам: более мелкие были с чёрными острыми клювами, верхние концы которых загибались вниз, белой снизу, пересечённой горизонтальной узкой полосой шеей, белыми же лоснящимся брюхом и низом ласт, но бурыми с серо-голубыми пятнами верхом ласт и спиной, телесного цвета лапками, глазами соломенного цвета с тёмными зрачками. Другая порода, покрупнее, были те самые хохлатые пингвины, которых моряки впервые встретили на пути к Южной Георгии. Их носы были красные, глаза того же цвета с маленькими чёрными зрачками, хвосты чуть короче, чем у первых, а на головах имелись хохолки из перьев жёлтого цвета. Симонов заметил, что на берегу каждая порода пингвинов старалась держаться особняком от другой.
А вот Павел Михайлович Новосильский пережил на острове приключение, которое едва его не погубило.
На пути к берегу их, как и отряд с «Востока», сопровождал птичий эскорт. «Пингвины выскакивали из воды у самого борта шлюпки, так что можно было их брать руками, – писал Новосильский в своей вышедшей 33-мя годами позже анонимной книге «Южный полюс. Из записок бывшего морского офицера». – Петерли, пинтады (пеструшки – А.Л.), эгмондские куры летали над нами, альбатросы своими длинными крыльями чуть не задевали за наши головы. Видно, что здесь птицы людей не боятся, впрочем, и немудрено: вероятно, никогда никакое судно в этих водах не проходило, и … ничто не возмущало спокойствия обитателей этого острова, в числе которых пингвины занимают главное место: они здесь настоящие хозяева».
Офицерам с «Мирного» пришлось сравнительно долго искать подходящий для высадки участок побережья: «страшный бурун ходил по камням, которыми окружён берег». Найдя, наконец, бухту, где волнение было потише, они разделились на 2 группы: оба мичмана в сопровождении двух матросов двинулись к суше по торчащим из воды камням, а лейтенант с прочими матросами остался в шлюпке.
Далее события, в описании Новосильского, развивались следующим образом:
«Подымаясь с трудом с камня на камень, всё выше и выше, мы достигли до крутой снежной горы, которая, упираясь срединой на острый, слизью покрытый камень, висела над двумя глубокими пропастями, а верхом своим соединялась с поверхностью острова. Долго думать было нечего, мы все отправились ползком на гору».