Русский Рэмбо для бизнес-леди

– По мелочевке.

– Обещал сдать Интерполу за сербские подвиги?

Скиф опять пожал плечами и промолчал.

– Обещал! – утвердительно кивнул Шведов и вроде бы обрадовался этому факту. – Этот на все способен!

– Не впутывал бы ты меня, полковник, в ваши семейные свары, – сказал Скиф. – У меня и так от всего чердак едет.

– Кстати, наши ребята еще на российско-украинской границе хотели поставить тебя в известность, что судимость за побег из зоны с тебя снята, да вас уж очень плотно пасла "наружка" Кострова. Думаешь, бывший тестюшка с амнистией расстарался?..

– А кто?

– Полковник Павлов, комполка твой. Он тогда во все двери стучался. Нормальные мужики по нашей наводке, правда, уже после его самоубийства, в твоем деле покопались и пришли к выводу, что тебя к государственной награде впору представлять, да след твой к тому времени уже простыл…

– Свежо предание, – усмехнулся Скиф.

– Напрасно ты так. У нас сохранились еще люди, для которых совесть и закон не на последнем месте.

– А что это вы так о Кострове? Чем он вам насолил?

Порывшись в кармане, Шведов вытянул кассету и сунул ее в окошко магнитофона:

– Вот послушай.

Один голос, раздавшийся из магнитофона, принадлежал Кострову. Другой, женский, заставил Скифа вздрогнуть: это была Ольга. Дослушав пленку, записанную в Лужниках до конца, Скиф тяжело вздохнул:

– Хабибулла жив! Слава богу, хоть одного могу вычеркнуть из поминального списка. А до всего остального – не врублюсь. Не обессудь, полковник, еще от сербской войны не очухался. Думал, на родной земле душа отдохнет, а тут что-то такое творится…

Шведов усмехнулся и выдернул из-под обшивки сиденья "жучок".

– Прошу прощения. Ждать информации от тебя не приходилось, пришлось записать ваш разговор с Костровым. Меня очень интересует, почему он так вцепился в тебя.

– Он же сам сказал об этом, – Скиф хмуро кивнул на магнитофонную кассету в руках Шведова. – Ряженого атамана вашей Конторе надо с.., харизмой, который будет плясать под вашу дудку.

– Не нашей Конторе, Скиф, а Кострову и тем, кто стоит за ним. К нашей Конторе Костров имеет отношение, как ты к папе римскому… У него еще при Андропове всплывали делишки, но каким-то образом все сходило с рук. В девяносто первом за махинации с недвижимостью трибунал все-таки червонец ему влепил, и, как понимаешь, тогда лампасы со штанов тоже спороли.

– Прямо Мефистофель какой-то! – вырвалось у Скифа. – Почему же тогда он не в Тагильской зоне?..

– Это – вопрос! – усмехнулся Шведов. – Через два года сухим вышел. Хоть дерьмо уже не отмыть с его генеральского мундира, но любит в нем покрасоваться и за национального радетеля себя выдает.

– Твоя Контора опять копает под него?

– Да как сказать… Он свой везде: у демократов, у коммунистов, у сионистов и фашистов. Всюду вхож.

Все гребет под себя. Он занимается имиджмейкерством, создал ряд информационно-аналитических структур, напоминающих наши, но с обратным знаком…

Вопрос – зачем? Кроме того, его люди открыли ряд подставных фирм в оффшорных зонах мира. Чем занимаются эти "фирмы", можно догадаться, зная, кто его благодетели и друзья здесь.

– Кто, если не секрет?

– Те, кто имеет власть и деньги, но "меньше знаешь – крепче спишь". Скиф. Костров – лишь звено в цепи. За рубеж через фирмы вроде "СКИФа" Коробовой гонят все: от военных технологий до новейших систем оружия.

– Если вы знаете всю подноготную костровской гоп-компании, почему не прихлопнете их?

– Ски-и-иф, на все свое время… Мой совет тебе на прощание: Костров теперь кого-нибудь из лично преданных натравит на тебя. Может, твоего знакомца.

Слушай его, но делай все наоборот, тогда еще будет шанс сохранить друзей и свою буйную голову.

Шведов высунулся из дверцы машины, подозрительно оглядел занесенный снегом двор и повернулся к Скифу:

– Надо будет, я найду тебя, а пока обо мне забудь.

Одно твое неосторожное слово про нашу встречу, и полковника Шведова найдут на свалке с проломленным черепом. Если еще найдут…

Скиф хмуро кивнул в ответ и долго еще смотрел вслед пьяно спотыкающемуся полковнику, уходящему в глухую арку.

Глава 21

В полдень на следующий день Скифа разбудил телефонный звонок.

– Да.., да… Это я. Доброе утро, Оля…

– Какое утро! День на дворе.

– Ну, тогда добрый день!

– Тебя можно поздравить?

– С чем это?

– С брачной ночью… Не выспался, милый?

– Не говори глупостей.

– Как, еще нет? Не ожидала, что ты у меня такой застенчивый.

– Оля, скажи мне лучше, это правда, о чем мне сообщил вчера старший Костров? Что за наследство?

– Костров и правда – это все равно что я и.., порядочность… Твое здоровье!

– Оля, ты пьешь?

– У меня творческий отпуск. Мне нужно отдохнуть от вас всех.

– Съездила бы к Нике.

– Я тут поразмыслила на трезвую голову и решила – ты должен жениться на Ане.

– Костров настучал?

– Какое имеет значение, кто настучал? В данном случае просто голый расчет. Детей у нее не будет. Когда Мучник или кто другой любыми путями спровадят меня на тот свет, лучшей матери для Ники не найти.

– А на тебе не посоветуешь жениться?

– В третий раз замуж? Ищи дурочку помоложе.

Я уже свободы вкусила.

– В последний раз спрашиваю. Костров говорил правду?

– Что я все оставила Нике?.. Правда. А что тебе не нравится?

Он с остервенением бросил трубку.

* * *

Разговор показался продолжением кошмарного сна, который мучил его ночью. Вернее, не сна, а бесконечного сериала. Снова горы, желтое ущелье, по которому плетется поезд-"кукушка", как тогда во сне с полковником Павловым. Только на этот раз поезд с вагонами без стекол и без крыши въезжает в черный туннель.

Скиф в поезде один.

Не раз и не два он бродил во сне; по лабиринтам этого города и все время выходил на одно и то же место – к кумирне с глиняной богиней и алтарем, на котором возвышалась хрустальная пирамидка с хрустальным шариком. Десять лет его преследовал этот сон.

Богиня с воздетыми кверху руками начинала сиять.

Сначала как золотая вещица, затем как голограмма, которую можно обойти и рассмотреть со всех сторон.

На этот раз она все росла и росла, пока Скифу не пришлось смотреть на нее снизу вверх.