Русский Рэмбо для бизнес-леди
Шрифт:
– Кто тебе отдал приказ гробануть Ольгу Коробову? Ну-у, твою мать!..
Зубы Кобидзе лязгнули о металл.
– Кккаку-у-ую Кккоррробову-у? – просипел он.
– Фирма "СКИФЪ"… Что ты сделал с ее самолетом?
– Рррулевые тяги ослабил…
– Кто заказал ее?
– Костров… Бортовой Номер сказал, чей самолет нэ сказал…
– Вышибить твои ишачьи мозги или сдать с потрохами в прокуратуру?.. Выбирай…
– Нэ знал я, мамой клянусь – нэ знал, что самолет Ольги Коробовой.
– Что Костров не поделил с ней?
– Бля буду, нэ знаю…
– Не костровский почерк оставлять живыми
– Сказал – будет еще заказ.
– Какой?
– Сссказал, через три дня скажет и "зелень" дэсят штук отвалит…
– Мудак! – заорал Романов. – Тебе поминальную молитву заказывать, а ты мне про "зелень"! По твою душу Шведов идет, уже на пятки наступает. Помнишь Шведова, а?..
Глаза Кобидзе замутились страхом.
Он знал по Афганистану волчью хватку и дотошность Шведова, накрывшего десять лет назад на границе его вертолет с большой партией опиума.
– Пачему Шведов? – просипел он.
– Патаму! – выдернув ствол из его рта, заорал Романов. – Шведов ведет у них покушение на Ольгу в Останкине, а ты, ваше ослиное благородство, и там засветился.
– Тамнэя…
– Кнопку не ты нажимал. Ты лишь магнитную чушку под ее машину сунул…
– Нэ докажут…
– Плохо ты чекистов знаешь. Думаешь, не поинтересуются, что за пожарники вчера в ангаре, где самолет стоял, отметились? Шведов сегодня же раскрутит блядей, которых ты вчера притащил на явочную квартиру.
– Всэ три замужние – молчать будут, – прохрипел Кобидзе.
– А если не будут?
Кобидзе отвел от Романова затравленный взгляд, зашмыгал носом.
– Правда я Олгу Коробову? – выдавил он сквозь всхлипывания.
– Сомневаешься?
– Тогда слушай! – в прозрачных, не грузинских глазах Кобидзе плеснулась грузинская ярость. – Очень болшую "зелень" с казла снять нада – пополам раздэлим… Потом в Грузию… Нэт, в Турцию свалю.
Там "Сэрые волки" помогут на дно лечь…
– Козел ты балаклавский, но мысль интересная, – усмехнулся Романов и достал из кармана милицейской куртки блокнот и ручку. – Пиши, если трупом быть не светит…
– Что писать?
– Пиши, что отправил на тот свет Ольгу Коробову не ты, а Костров. А ты лишь, выполняя его приказ, ослабил рулевые тяги у самолета с указанным им бортовым номером, не зная, кому тот самолет принадлежит, и все такое… Пиши как есть, коли жить хочешь и крутые баксы с плешивого, как с куста, снять. А баксы, они и в Антарктиде у пингвинов баксы…
– Сколко с казла снять можна?
– "Лимон", а то и боле…
– Баксов? – сглотнул слюну Кобидзе.
– У него и фунты имеются. Пиши, гюрджи, пиши, как говорится у ментов, "чистосердечное признание"
– Чистосэрдэчное признание? – заерзал тот. – Тэбэ зачем?
– Дурдом ты, Кобидзе!.. О своей шкуре думай. Костров тебя же крайним перед ее отцом выставит. Здесь или там, в Турции, ничто тебя не спасет. Щенки твои "Серые волки" перед волкодавами из службы безопасности "Феникса". Кстати, знаешь, кто у "Феникса" босс?
– "Феникс" – крутой, знаю. Кто босс – не знаю.
– Родной отец Ольги Коробовой, которую ты с неба на землю опустил… Врубился, придурок?..
– Щютишь? – вздрогнул летчик, подняв на Романова белые от страха глаза. – Слушай, щютишь, да?
– До шуток мне… Не слабо плешивый
тебя подставил!..– Шен гижо! – выругался по-грузински Кобидзе. – Кышки из казла выпущу!
– Пиши себе оправдательный приговор, Кобидзе, пока не поздно. Может, мне еще удастся отвести топор от твоей ослиной головы.
– Два "лимона"! – округлил глаза тот. – "Лимон" – мнэ, "лимон" – тэбэ!
– Там посмотрим, – усмехнулся Романов. – По ситуации…
Кобидзе лихорадочно заскрипел пером. Написал одним духом, не забыв поставить дату и размашистую подпись.
Романов взглянул на написанное и сунул блокнот в карман:
– Кострову о нашей беседе ни гугу… Получишь наколку на следующую мокруху, сразу мне дай знать.
Не дашь – "Феникс" и Лубянка тут же получат твой портрет в голубых и розовых тонах. Будет тебе Турция с Грузией и Чечней в придачу… Ищейку, мудозвона твоего, в долю брать нам не с руки… Усек, о чем я?..
– Усек, тащ полковник…
– Ну и славненько, Кобидзе, – погладил его по голове Романов. – Как там в вашем братстве говорится – в жизни выживает сильнейший?
Скиф проснулся весь в холодном поту от телефонного трезвона. Трясущимися руками снял трубку. Звонила Аня.
Задыхающимся голосом она выпалила:
– Игорь, стряслось несчастье. Ольга разбилась на самолете.
– Так я и знал.
– Тебе кто-нибудь уже звонил?
– Я только что видел сон про нее. Разбилась у Солнцева?
– Нет… Над Клязьминским водохранилищем.
– Самолет сгорел?
– Нет. Упал в воду.
– Тело нашли?
– Нет, Игорь, нет. Со дна подняли только какие-то вещи.
– Тебе позвонил… Ты узнала от Романова?
– Ой, ты про него уже знаешь!
– Да, я с ним встречался.
– Игорь, это что – покушение?
– Откуда я знаю.
– Я так боюсь, что следующим будешь ты.
– А я уже отбоялся свое, родная. Ну, все… Спасибо за звонок.
Скиф так сжал трубку, что она лопнула, как скорлупа, и острые осколки впились в ладонь.
По дороге в свой загородный терем Романов пытался понять, где насмерть перехлестнулись интересы двух торговых партнеров по нелегальному оружейному бизнесу, Кострова и Ольги Коробовой, но, как ни старался, за отсутствием информации понять ничего не мог. Одно он знал – за любой кровью у "новых русских" стоят большие деньги. "И у их конкурирующего клана, которым негласно заправляет недавно отставленный от большой политики кремлевский фаворит, баксы тоже ломовые", – неожиданно пришла в его голову шальная мысль.
Год назад, чтобы быть в курсе дел конкурирующей фирмы, Романов, по заданию самого Коробова, внедрился в личную охрану тогдашнего фаворита. Сопровождал его в рестораны, сауны, на великосветские тусовки, именуемые презентациями. На них незаметно для посторонних глаз порой оговаривались с агентами зарубежных клиентов разного рода сделки. Информация Романова позволила Коробову выхватить буквально из-под носа фаворита несколько таких сделок. Его холуи тогда, как ни старались, не смогли обнаружить источник утечки информации. Романов же к тому времени получил от Центра новое задание и, уволившись от фаворита, по своему ощущению, следов особых за собой не оставил.