Русский скит на Афоне. Новая Фиваида

Все вышеозначенные благодатные средства, дарованные пустыннику-фиваидцу, невольно проявляют в нем чувства беспредельной благодарности ко Господу, Пречистой Его Матери и к начальствующим отцам Свято-Пантелеимоновой обители. Глубокий молитвенный вздох порой вырывается из благодарного сердца и возносится ко Господу за своих отцов-благотворцев, лицо его орошается слезой умиления.

Жизнь пустынника-фиваидца имеет благотворное влияние и на общежительную братию обители: многие из них, время от времени посещая пустынных отцов ради душеполезных бесед, незаметно для себя приемлют в себя и дух того аскетизма, которым дышит истинный пустынножитель. Дух подвижничества как бы переливается в них и укрепляет в терпеливом несении иноческого креста, который иному подчас делается весьма тяжел.

Вообще напряженность в подвигах молитвы и телесного труда при весьма ограниченном питании ясно выражается на изнуренных бледных лицах фиваидцев и в их смиренном взоре, так что многие из посещающих Фиваиду невольно удивляются, приметя в них эту черту, отличающую их от прочих афонских иноков. С духовной точки зрения нельзя не порадоваться этому приятному явлению, наблюдающемуся в фиваидском братстве, неблазненной стезей шествующем ко Своему Господу.

Действительно, приходишь к заключению, что эта пустынь во многих отношениях имеет большие преимущества перед другими обителями Афонскими, а именно отдаленность от центра Афона – Новая Фиваида, заброшенная почти к самому Македонскому перешейку, представляет собой своего рода уединенную отшельницу, могущую предоставить все выгоды строгого аскетизма. Посетители здесь редки из-за дальнего расстояния, и если и бывает один-два паломника, то только благодаря тому, что кстати придет из Фиваиды лодка или катер, а сухопутьем никто из приезжих не согласится ехать сюда, кроме здешних афонцев, которые привыкли к самым трудным путешествиям. От этих редких посетителей, как передают очевидцы, нередко приходится слышать самые восторженные отзывы как о самой Фиваиде, так и о обитателях ее. Так, один из них незадолго до войны (в 1914 году), посетив все уголки пус тынной Фиваиды, побывав почти у всех пустынников, вдоволь с ними набеседовавшись и увидев всю их строгую жизнь, их смирение, простоту и ласковое приветливое обхождение, подметив в них благодушие и прочие отличительные черты истинного монаха, воодушевленно выражался: «Да ведь это, откровенно сказать, прямо единственный на Афоне райский уголок, как по своей красивой живописной местности и мягкости климата, так и по образу жизни здесь спасающихся! Не поверите: здешние иноки прямо таки бросаются в глаза, что-то в них заметно иное, отличное от других, какие-то они бледные, смиренные, ласковые, ну словно Евангельские дети, в простоте своей содевающие свое спасение!»

Вообще посетители Фиваиды выносят из пустыни приятное впечатление, но, как уже выше сказано, эти посетители здесь редки вследствие дальнего расстояния и безвестности сей пустыни. Также за последнее время Фиваида в очах некоторых как бы утратила свое высокое достоинство и славу возвышенного аскетизма, так сказать, отодвинулась на дальний план. Причина тому известна всем, а именно мятежное волнение имябожников, которые и были в 1913 году совсем удалены с Афона. Этот печальный факт действительно бросается в глаза и наводит на фиваидцев тень презрения, порождает всевозможные толки и пересуды и ничем не обоснованные предположения и догадки, что весьма печально, потому что те лица, которые судят о деле лишь с поверхностной точки зрения, этим вредят и своей душе, и душам тех паломников, которые усердствуют посетить пустынь и через это лишают их духовного утешения и душевной пользы, вливают в них некое сомнение, недоверие и охлаждают ревностный его дух и усердие. Это весьма неприятно Матери Божией, этой Воплощенной любви и всякой утехи, Которая одинаково изливает Свои неоскудеваемые щедроты, желая спастись всем инокам Ее земного вертограда.

Но о сем довольно. На этом пока остановимся и скажем несколько слов о послушании фиваидских пустынников.

О послушаниях фиваидцев

Монастырское и местное фиваидское начальство, оценивая жизнь пустынножителей и вполне сознавая, что многорассеянность и долговременные и частые выходы из калив весьма чувствительно отражаются на их замкнутом образе жизни, относится к пустынникам с весьма отеческим снисхождением и назначает им послушания только в исключительных случаях, то есть при весьма крайних нуждах и то на краткое время, два-три раза в год. Так, например, их посылают на Крумицу (два часа ходу) на сбор винограда, а иногда (при большом урожае) и на сбор маслин, или же на общее послушание в самой Фиваиде, которое бывает весьма редко, да и то при крайних нуждах, как-то: выгрузка материалов для

строящегося собора или что другое. Такое послушание пустынники исполняют со смиренной покорностью, за исключением весьма немногих, которые не могут участвовать по случаю дряхлости своей или же за отдаленностью местожительства.

Умилительно бывает взирать, когда на общих работах в сей обители собираются все фиваидцы. Тут вы увидите монахов и схимонахов разного возраста, и даже почтенных старцев, украшенных сединами, тут вы встретите иеромонахов и, во главе всех старцев, настоятеля. И все они единодушно, как одна сплоченная любовью семья, как дети единого отца, со многим усердием непринужденно совершают свой труд, подчас весьма нелегкий, невзирая ни на свои преклонные годы, ни на ослабевшие силы и болезненные недуги, забывая исхудалую свою плоть, и так уже изнуренную долголетними пустынными подвигами. Все это они ставят ни во что, будь то простой монах или облеченный в сан священства, даже духовник трудится на равных с последним послушником в благости души и с молитвой на устах.

Насельники Новой Фиваиды на общем послушании (выгрузка кирпича)

При этом вы увидите и таких старичков, которые чуть передвигают ноги от своей дряхлости и болезни, и они тут же топчутся, желая получить мзду от Бога наравне с другими. Был здесь один старчик (ныне почившй) 74-х лет, у него от воздержания плоть как бы присохла к костям, так он был худ. В миру он был городским головой, а затем, в последние годы, – директором банка, и прибыл в Фиваиду уже на закате своей жизни, где, приняв святую схиму, с миром отошел ко Господу. И вот этого-то старичка Божия также можно было видеть в среде трудящегося братства, и нельзя было без умиления взирать на его исхудалость, благородную осанку и проходимое им святое послушание! Таких примеров в Фиваиде было не один, не два, а много, они есть и теперь и будут всегда.

Невероятного тут ничего нет. Этим лишний раз доказывается благотворность подвижничества, благодаря которому возможно стяжание глубокого смирения и Евангельской детской простоты, которые украшают инока паче царской багряницы. Облеченный ею есть истинный инок, он находится на истинном спасительном пути, все любят его и благоговеют пред ним, считая его как бы ангелом во плоти. Дай, Господи, чтобы в наше скудное время побольше было таких светлых душ, дабы при воззрении на их ангельский нрав мысль уносилась к давно минувшим временам, к той древней Фиваиде, где обитали ангелоподобные святые старцы, и все назидались бы одним лицезрением их и стремились бы к подражанию оным!

Но нет правил без исключений. К сожалению, изредка попадаются и такие личности, которые, при молодых силах и крепости здоровья, уклоняются от участия в этих общих послушаниях под различными предлогами, подчас и как бы благовидными, отвергая все доводы, обличающие неправильность их поведения. Такие лица обманывают самих себя, они, бедные, и не подозревают, какие могут быть печальные последствия такого образа мысли. Оставаясь при своих своемудрых убеждениях, они таким образом отклоняют от себя Божие благословение, навлекают на себя нарекание со стороны братства, следствием чего бывает то, что они мало-помалу теряют расположение к обители, которая их приютила, начинают тяготиться своей жизнью, охладевают к иночеству и, что всего бедственнее, возвращаются в мир. Печальные примеры этого бывали в истории пустыни. Так, например, в недавнем прошлом один инок Н., подвергшись вышеозначенному искушению, уехал в Россию, но потом, правда, опомнившись и размыслив, какой райской жизни он лишился за свои преслушания, он паки было возвратился на Афон, но уже не мог вместить Афонской жизни и через некоторое время опять уехал в Россию. Вот плоды преслушания, вот какие печальные последствия может иметь уклонение от святых послушаний! Кажется, какие бы могли быть причины этих уклонений, когда общие послушания редки и нетрудны, однако же находятся такие неблагодарные личности, которые, как и прочие, с ног до головы облагодетельствованы монастырским и местным начальством, но тем не менее отказываются участвовать в общих для всей братии работах.

Несчастный случай самообольщения одного пустынника

Плоды преслушания губительны и сами по себе, но когда к нему присоединится самомнение, то человек падает в ров самообольщения, или бесовской прелести. По рассуждению святых отцов, в прелесть диавол вводит посредством гордости. Такие люди исполняют по видимости заповеданное Господом, но с гордым желанием достигнуть высокого духовного состояния. Самочинно стремясь к сему, они часто претыкаются, впадают во многие сети лукавого, часто заблуждаются и повергаются в великие беды. В этом роде здесь в Фиваиде был такой печальный и ужасный случай.

В 1900 году в пустынь прибыл некоторый молодой инок из одной афонской обители с намерением уединенно подвизаться в фиваидских чащобах. Заручившись благословением отца игумена и позволением фиваидского настоятеля, он сначала построил в отдаленности от обители в глухом сокровенном месте, среди густых сосен, шалаш, или кущу, а потом, при помощи фиваидских пустынников, соорудил небольшую каливку. Уединяясь в ней, соделывал свое спасение на суровых аскетических правах, то есть не получая от обители никакого жизненного продовольствия, кроме сухарей. Если случалось, что кто-нибудь из иноков предлагал ему что-либо из съестного, то он принимал очень неохотно и всячески старался от этого уклониться.

В первое время его можно было видеть в обители принимающим участие в церковных богослужениях, в Святых Таинствах и в общении с братством. От природы развитый, начитанный святоотеческих писаний (в своей обители он дважды был библиотекарем и писцом в канцелярии), при обладании хорошей памятью, он нередко беседовал со своими собратиями-пустынниками о том, как спастись, как проходить с пользой отшельническую жизнь, как бороться со страстями, как достигнуть покаянного плача, о посте, о внутренно-сердечной молитве и прочем. Его начитанность, духовный разум и дар слова увлекательно действовали на сердца пустынников, и он пользовался от них расположением и любовью о Христе. Все смотрели на него не как на обыкновенного пустынника, а как на особо выдающегося строгого аскета, ибо видели, что то, что он говорил словами, то и проходил делом, своей жизнью, так что некоторые близко его знающие удивлялись его полной нестяжательности, непомерному посту, его рваной одежде и истомленности от подвигов. Он не имел даже самого необходимого, а постелью ему служили голые доски.