Русский вираж. Куда идет Россия?
Шрифт:
В политическом мировоззрении Владимира Путина живет вторая Россия. Она сформировалась у него если не в 2000 году, то в любом случае достаточно давно и мало изменилась с тех пор. Когда-то его Россия тоже была полностью виртуальной, но с тех пор некоторые ее черты обрели характер видимой реальности — не в последнюю очередь благодаря целостности и системности сформированного Путиным образа.
Третья Россия существует в головах российских оппозиционеров. Она имеет не больше общего с реальной страной, чем представления Путина или Медведева, но кроме того, оппозиции, во-первых, не удалось предложить системную картину, которая стала бы альтернативой путинскому видению. Во-вторых, не сложилось и образа, равного по привлекательности, скажем, медведевскому — современной и динамичной страны. В-третьих, увлекшись
Четвертая Россия — это Россия эмигрантов. Она живет в памяти, мыслях и представлениях огромной российской диаспоры, разбросанной по всему миру. Это отчасти случайное сочетание информации, почерпнутой из общения с бывшими соотечественниками, новостей из интернета и телепередач, а также впечатлений, полученных при поездках на бывшую Родину. По разным причинам немалая часть эмигрантов считает, что знает страну лучше, чем те, кто в ней живет.
И, наконец, пятая Россия живет в представлениях, стереотипах и фобиях иностранцев, которые с разной степенью внимания или настороженности следят за одной из самых больших и непредсказуемых стран мира. Главная для них проблема России — это совершенная невозможность понять, что она выкинет в следующий момент, поэтому, как им кажется, лучше всего держаться от нее подальше и по возможности сочувствовать ближайшим соседям России, для которых желание «держаться подальше» неисполнимо.
Одна из трудностей, с которыми Россия сталкивается на Западе, состоит в непонимании того, что российская политическая система внутри страны воспринимается как вполне демократичная. Это очень важный момент: то, как воспринимается Россия за рубежом, не имеет ничего общего с тем, что Россия собой представляет на самом деле.
Почему? Возможно, потому, что за многие века существования России примеры действительно выдающихся дипломатических решений можно буквально пересчитать по пальцам. К тому же на протяжении всего XX века Россия — СССР — была страной-изгоем, главным идеологическим противником Запада. Выросли поколения людей, воспринимающих Россию как империю зла.
Нужно ли стараться как-то изменить эту ситуацию? Прежде чем что-то менять, следует позаботиться о каналах изменения, о путях влияния. Но Россия не имеет реальной возможности быть услышанной. В первую очередь, она отгорожена языковым барьером — а язык определяет очень многое, в том числе и ментальность. У нас с Западом нет пересекающихся смыслов. Нет пересекающихся образов. Мы зачастую называем одним и тем же словом абсолютно разные вещи и вкладываем в них абсолютно разные смыслы.
Исходя из этого, очень часто о России пишут приехавшие сюда иностранные журналисты, не понимающие реально, что здесь происходит; по-своему относящиеся к стране и изначально находящиеся в рамках своих предубеждений. Это можно сравнить с тем, как в советское время у нас писали об Америке — и какой дикой глупостью нам показались те тексты, когда мы смогли поехать и все увидеть своими глазами. Но за счет того, что Россия на протяжении века была закрытой страной и количество русских на самом деле крайне невелико по сравнению с теми же индийцами или китайцами, выяснилось, что мы не интегрированы в культурный или туристический обмен.
Мы по-прежнему остаемся закрытой, непонятной и странной державой. Интересно, что для арабов и вообще для мусульман это перестало быть характерным — во-первых, на территории Соединеных Штатов проживает немало людей, исповедующих ислам, а во-вторых, арабы в свое время вложили очень серьезные деньги в Голливуд, в политологов, в политтехнологов, в журналистов. Тем же самым занимался и Китай. И это то, чего никогда не делала Россия.
Россия никогда не пыталась создать себе «культурную базу» за рубежом, воспитать плеяду людей, чувствующих и понимающих ее. Кроме того, большинство россиян, эмигрирующих на Запад — в отличие от китайцев, арабов, индийцев, немцев, французов или японцев, — занимают в лучшем случае однозначно антироссийские позиции, а в худшем — делают вид, что России вообще не существует на
свете, стараясь сами как можно больше превратиться в американцев, немцев или англичан.Понять этот феномен можно. До 1990-х годов речь шла либо о политической, либо об экономической эмиграции, когда люди бежали, переживая определенный внутренний кризис. Они не просто уезжали, а умирали для России навсегда. И дальше уже нужно было объяснить свое положение самому себе. Это, конечно, накладывало заметный отпечаток. Кроме того, разные волны эмиграции — их было где-то пять или шесть на протяжении XX века, — покидали по сути разные России. Кто-то уезжал из России царской, кто-то — из Росии времен Гражданской войны, кто-то — из России Сталина, кто-то — из России диссидентов и академика Сахарова. Оказываясь за границей, они не могли найти общего языка между собой и прийти к общей оценке собственной страны. Они ненавидели и любили разные вещи и ругались между собой гораздо сильнее, чем ругаются разные политические движения внутри России.
В результате российская «мягкая сила» или «пятая колонна» на Западе так и не сформировалась. Напротив, эмигранты формировали атмосферу ненависти в истеблишменте. Многие из них работали на государство, занимались «советологией», «кремлинологией» и политологией, и это всегда были законченные противники России. Как вариант, это люди, которые понятия не имеют о том, что собой сейчас представляет Россия, но для жителей тех стран, где они сейчас находятся, именно они, как ни парадоксально, являются представителями России и по ним судят о стране.
Фактически Россия является чуть ли не единственным государством — в компании, пожалуй, с Северной Кореей, — о котором не известно по большому счету ничего. К примеру, в свое время был создан хороший канал Russia Today, с прекрасной командой, с талантливыми журналистами. Но беда в том, что, чтобы его включить и посмотреть в тех же США, нужно изначально хотеть его найти и узнать что-то о России. Иными словами, нужно было работать с американскими каналами, с широкими массами, а вместо этого был использован совершенно обратный подход.
В результате Russia Today оказался маргинализированным и фактически перестал быть источником сведений о России. Сейчас это просто еще один новостной канал типа CNN. Смысла большого в нем нет, потому что все равно все смотрят CNN или Reuters. В истеблишменте Russia Today не представлен, хотя определенную популярность имеет — правда, среди довольно узкой группы зрителей.
Таким образом, Россия до сих пор не объяснена миру — и у нее нет механизмов объяснения, поскольку она сама никогда особо не задавалась этим вопросом. Те, кто отсюда уезжал, как мы уже сказали, Россию не поддерживали, вместо объяснений занимались разоблачениями — в кавычках или без кавычек — и устраивали такие схватки между собой, что нормальный западный обыватель бежал от них как можно дальше.
Один из авторов этой книги долгое время живет и работает в США. Во всех опросах, которые проводились за последние годы по поводу самых влиятельных русских в Соединенных Штатах, он стабильно занимал третье-четвертое места. На первых местах обычно оказывался кто-нибудь из икон большого спорта — такие мировые знаменитости, как Павел Буре, Александр Овечкин, Анна Курникова или Мария Шарапова. Второе же место всегда отдавалось танцовщику и балетмейстеру Михаилу Барышникову, особенно после того как он сыграл эксцентричного русского художника в последнем сезоне сериала «Секс в большом городе».
Барышников является для американцев символом России — при этом, как известно, после своего «невозвращенчества» в 1974 году он в Россию так ни разу и не приезжал. При всем к нему уважении, Михаил Николаевич до сих пор панически боится, что его тут же арестуют и он окажется в застенках КГБ, и ни уговоры близких друзей, ни выставка картин из его личной коллекции, проходившая в конце 2013 — начале 2014 года в ГМИИ им. А.С. Пушкина, не заставили его поменять свои убеждения и приехать. И тем не менее, в глазах американцев он продолжает оставаться человеком, глядя на которого, они формируют представление о России.