Русский вираж

— А… Лев Сергеевич, как же люди? Пилоты?

— Летчики знают о риске, и им за это платят. Мы оплатили им солидную страховку. «Крыло» должно полететь — и полетит. Все. Сообщите, когда все закончится. Удачи.

Колпиков послушал короткие гудки, чертыхнулся и отключил мобильник.

Терминал — циклопическое сооружение из сверкающего металла — выскочил из-за барханов, как чертик из коробки, и оказался совсем близко, метрах в пятистах. Не снижая скорости, катера мчались к металлической платформе, на которой были установлены два непонятных агрегата. Корсар узнал катапульты, с которых производится запуск мишеней, но за песчаной завесой от идущих впереди машин не мог разглядеть, стартовало ли уже «Желтое пламя».

Человек пять суетились рядом с катапультами; двое возились с какими-то шлангами, трое, видимо, охрана, лениво прохаживались вокруг. Впрочем, идиллия продолжалась недолго, до того момента, как охранники услышали рокот моторов. Несколько секунд они ошалело смотрели на несущиеся по зыбучим пескам машины, потом открыли огонь.

Нападающие ответили несколькими выстрелами из гранатомета, и человеческие тела полетели с платформы на песок. Корсар мысленно пожелал им быть уже мертвыми: людей на глазах затягивало в песчаную трясину, а спасать их не было ни времени, ни возможностей.

Катера зависли над платформой, медленно опустились, подобрав пластиковые «юбки», и группа высыпала на раскаленный металл. На терминале Рас-Джазир царила тишина, и платформа была пуста, лишь покореженная взрывами катапульта шипела сжатым воздухом. Летчикам хватило одного взгляда на пусковой комплекс.

— Мишени ушли, — буркнул Хомяк и злобно шваркнул автоматным прикладом о станину. — И что теперь? Лично я не ниндзюк, бороться врукопашную не собираюсь.

— А тебя никто и не просит, — бросил Саша без всякой иронии. — Останешься здесь с группой прикрытия. Пилоты, оставайтесь, если что, вы не нанимались. Те, в здании, слышали стрельбу и готовы ко всему.

— Иди ты… — доходчиво объяснил Казак и перехватил оружие поудобнее. — Между прочим, у нас не больше десяти-пятнадцати минут.

Боевики разделились, оставив трех человек и Хомяка охранять катера. Остальные короткими перебежками двинулись к дверному проему, черневшему в сверкающей стене терминала.

На рулежной дорожке аэродрома «Галф-Бизнес-Аэро» ждал от диспетчера разрешения на взлет самолет «Русское крыло», ставший вчера настоящей сенсацией. Фирмы-производители разрывались между завистью и восхищением, а летчики-профессионалы и журналисты не жалели искренних слов восторга. Слухи о попытке диверсии, к счастью, не распространились. Сегодня «Крыло» должно было продемонстрировать свои летные качества с отключенной радиолокационной системой, на ручном управлении. Это рискованный шаг, но и престиж самолета возрастал: подтверждалась легкость управления и, как следствие, возможность автономной посадки.

Пилоты переговаривались с КДП, выясняя, в чем задержка, а Колпиков слушал переговоры по радио.

Вроде бы все было нормально, все чисто, но не отпускает тревога. Для того, чтобы одолеть 25 километров, зенитной управляемой ракете более чем достаточно десяти минут. Если Саша с ребятами не успеют, журналисты получат свою сенсацию, а конкуренты вздохнут с облегчением. Господи, и летчики согласились! Полчаса в воздухе, управляя «Крылом» вручную и постоянно ожидая удара и взрыва. Компенсация должна быть очень высокой.

Двигатели «Русского крыла» взревели тоном выше, самолет дрогнул и двинулся по взлетной полосе, все быстрее и быстрее. Колпиков не заметил того мгновения, когда «Крыло» оторвалось от земли.

Тишину, повисшую над платформой, разрезала автоматная очередь, и секунды растянулись в часы или пропали вовсе. Только что Корсар и Казак шли вслед за «орлами» Саши, и сразу же оказались лежащими у стеночки, отброшенные кем-то из боевиков. Неясно было. кто стреляет: палили, казалось, со всех сторон. Из двери кто-то бросил гранату, но метнулось тренированное тело, и граната полетела обратно, в дверной проем. Взорвалась она на пороге, осыпав осколками и нападающих, и защитников терминала; но русские боевики воспользовались шоком охранников и вломились внутрь. Короткая перестрелка, и весело оскалившийся парень с окровавленной физиономией (на щеке красовалась изрядная ссадина), выглянув наружу, приглашающе махнул рукой. Летчики забежали в помещение, поскальзываясь на стреляных гильзах.

Дальше, за поворотом, стреляли, и парень задержал их.

— Щас, Саша разберется, кто здесь главный, и пойдете.

Тут же наступила тишина, но тишина странная, как будто выжидающая. Парень пригнулся и ящерицей скользнул за угол.

— Идите осторожно, — глухо окликнул он летчиков, и те последовали указанию.

Причина тишины стала ясна сразу же: Саша-гонщик лежал на полу, пробитый очередью, и в его открытых глазах медленно стыло удивление. Корсар не стал проверять, ему уже приходилось видеть такой взгляд, давно, но он не забыл, не смог забыть. И еще одно он вспомнил, не разумом, но всем телом, всеми чувствами: то ощущение, которое пришлось испытать в горном отеле. Корсар боялся этой памяти, но теперь его вновь захватило и повело вперед то жаркое желание, что сильнее любви, выше долга…

Рядом с Сашей лежал еще один парень, Корсар не успел даже разглядеть его как следует, и теперь уже не придется. Боевики держали под прицелом поворот коридора, но ситуация сложилась патовая.

— Гранаты есть?

Бритый амбал хотел возразить, но заглянул в глаза летчика — и промолчал, протянул стандартную осколочную гранату. Корсар пополз вперед, ближе к повороту, лег поудобнее, пару раз примерился…

Граната ударилась о стену и рикошетом отлетела за поворот, не задев угол каким-то чудом. Взрыв потряс стены, с потолка посыпалась штукатурка, но осколки никого не задели. Боевики выждали секунд двадцать. Юноша с внешностью бедного студента на четвереньках подкрался к повороту, на мгновение заглянул за угол и спокойно встал на ноги.

— Порядок, — он перехватил автомат поудобнее и прошел вперед.

Летчики последовали за ним, но, свернув, остановились, и Казака чуть не стошнило при виде кровавой каши на полу и на стенах. Боевики осторожно, чтобы не запачкаться, обошли три тела, вернее, то, что от них осталось.

В конце коридорчика, у самой двери неподвижно лежал человек в европейском костюме. Ткань уже не была белой: на груди расплывалось кровавое пятно. Корсар с Казаком подбежали и склонились над лежащим. Услышав их шаги, человек открыл глаза, мутные от боли. Странно, но ранение больше походило на пулевое, а не на осколочное.

— Вы опоздали, — Ахмед Ойх усмехнулся, тут же скривился от боли, но заставил себя улыбаться. Лицо его словно закостенело в страшненькой гримасе, из угла рта толчками стекала струйка крови. — Я свое дело сделал, программа работает, и мишени ты уже не остановишь. А ракеты американцы запустили.

Казак бросился в следующее помещение, не скрываясь, забыв об осторожности, и через мгновение Корсар услышал сдавленный стон.

— Он разнес весь пульт, братцы! Насмерть.

— Весь пульт?! Так теперь мишень неуправляема? Ты, — Корсар безжалостно тряхнул Ахмеда за плечи. На мгновение глаза террориста прояснились. — Давно ты запустил мишени?

— Минут десять. Только что сломал пульт. Убил этого американца… выстрелил раньше. Он не хотел свидетелей… Я успел.

Летчик покачал головой и быстро прошел к Казаку, чтобы убедиться, что пульта управления больше не существует. Осколки пластика и стекла усыпали пол.

Кровь человека с европейской внешностью, лежавшего на полу, еще не загустела. Человек умер всего несколько минут назад.

— А, черт!! — Корсар схватился за рацию. — Всем — отход. Срочно, бегом, отходите, СЕЙЧАС!

Что-то было в его голосе такое, что Казак не стал спрашивать и кинулся к выходу. Все последовали его примеру. Ахмед Ойх остался умирать в одиночестве на грязном окровавленном полу. Глаза его затуманились, но он все еще умиротворенно улыбался, унося в смерть чувство исполненного долга.