Русское масонство в царствование Екатерины II
Шрифт:
Перекладывая книгу «О заблуждениях и истине» на свои понятия, Елагин излагал в упрощенном виде тонкие извивы теософской мысли автора [245] . Помимо творения самого Сен-Мартена, Елагин пользовался как толкованием вышедшей в 1784 году книгой «Suite des Erreurs et de la Verite ou developpement du livre des hommes rappeles au principe universel de la science» [246] .
В I части своего «Учения древнего любомудрия» Елагин рассуждал о происхождении государства. По его словам, «Моисей внушил слушателям повиновение власти, которою общества утверждаются, цветут и благоденствуют. Сие необходимое к блаженству рода человеческого, который по слабости естественных сил своих неудобен подобно зверям жить в одиночестве». Свои мысли Елагин подкрепил ссылкой на
245
Слова Сен-Мартена тяжелым языком излагал и переводчик его П. И. Страхов — как можно убедиться и по вышеприведенным цитатам.
246
Автор этой книги был не Сен-Мартен, но приписывалась она долгое время Сен-Мартену: последнего, конечно, считал автором и Елагин.
Елагин делал такой вывод: «Ибо, как сидящей на пламенном престоле есть благий всея Селенные и купно рода человеческого Отец и Владыко, так и естественный отец тоже рожденным от него чадам есть владыко; и как подобает Тому власть повиновение и почитание, от всего во вселенной существуемого, так и родшему подобает власть, послушание, благодарение и почтение детей его: Бог есть Творец всея Селенные и яже в ней; Он благий о творении Своем попечитель; так равно и естественный отец есть творец сына своего и попечитель о воспитании и содержании его: а потому, как Бог есть беспредельный Владыко твари всея, так и отец есть господь и властелин собственных детей и дома своего. При сем предусматривая он вдали и политические многородных обществ составы и в них властей постановление, предварительно увещевал с верностию и усердием повиноваться властям предлежащих, ибо по глаголу Апостолову, «несть власть яже не от Бога» и что монарх есть глава и отец народа своего. Таковы, любезные братья… как вы сами видите, существенные царственной науки нашей содержания; ибо в них и о истинной религии, и о существе духовном, и о веществе телесном и о первоначалии властей, общества содержащих, предлагается».
По умозаключениям Елагина можно ясно представить, как именно понимали Сен-Мартена русские его читатели и что особенно их привлекало в творении французского мистика.
Не забудем, что Елагин толковал Сен-Мартена и Панину и что самому Елагину помогали учитель Новикова Рейхель и розенкрейцер Эли.
2. Задачи общественной деятельности
Расходясь в воззрениях на сущность и происхождение государства, масонство было едино в стремлении содействовать правильному его развитию. Ни рационалистическое, ни тем более мистическое масонство не выключали из круга своей деятельности улучшение (или спасение) общества и государства. Сам дух масонства, по словам одной из речей XVIII века, требовал «устроить счастие соотечественников», «воспламениться ко благу государственному» и «созидать благо общественное».
С этим требованием предстояло, однако, примирить то настроение, которое находилось в основе масонской мудрости: признание первенства за внутренней жизнью по сравнению с внешней.
Успехи и достижения, разочарования и горести внешней жизни не имеют существенной ценности по этому взгляду. Прежде всего нужна работа над своей собственной душой. Только через эту работу можно добиться истинного блага и истинной свободы.
«Наружная независимость никоим образом внутренней свободы произвести не может», — говорил Шварц. «Истинная есть свобода от страстей, а не от начальства», — выражал ту же мысль Поздеев.
«Если бы кто спросил пленника, или галерного невольника: чего он желает, то без сомнения получил бы в ответ — Вольности. А может быть, рабы сии ведают всю силу, в слове сем заключающуюся, с того только времени, как лишились своей свободы. Так говорит подданный Тиранна, или когда не смеет сего сказать, то воздыхает он более о вольности, нежели гражданин республики». Между тем все равно «человек повсюду ограничен. Желал бы он измерять небо, пройти все звезды; но тяжесть его тела привязует его к земли. Способен он к блаженству, но тысячные препятствия удаляют его от оного» [247] .
247
Карманная книжка
для В. К. («Нечто о вольности»).«Система каменщичества, — говорилось в «Магазине» 1784 года, — совершенно противоположна беспорядку и необузданности, и не позволяет никакой другой свободы, кроме нравственной… Тот только действительно свободен, кто разумен и добродетелен, или кто повинуется законам и исполняет свои должности».
Одну из своих речей XVIII века Поздеев произнес «в опровержение непросвещенных, которые думают, что мы вольными каменщиками именуемся потому, что намерены всеобщее восстановить равенство, не последуем никакому закону и живем по своим прихотям. Таковая вольность не есть вольность, а рабство. А рабство, в смысле обыкновенного принятое, для многих людей было свободою. Носящий оковы и в темнице заключенный может быть свободен. Ибо такового человека внешность терпит угнетение рабства, но внутренне может он быть свободен.
Обладатель многих стран, сильный оружием и богатством, который пишет народам свои законы и имеет власть повергать их в оковы, ежели предан страстям, есть раб. Епиктет, мудрый владелец единой токмо убогой хижины и презренный невольник римского вельможи, есть свободен. Мудрец Афинский в темнице в оковах вкушает сладкие плоды истинный свободы.
Таков есть не ложно свободный человек, таков должен быть всяк, кто носит имя человека. Сам над собою царь, ничьей внешней власти не подвержен, как токмо по силе внутреннего своего закона. Сам себе судия, владетель не крадомого богатства; не гонится за непостоянными дарами слепой фортуны; а ежели некогда и получает оные, то не присвояет их себе, не хвалится ими яко собственным имением, но почитает их залогом, вверенным ему на время. Не поставляет своего блага ни в чем, что с телом его погибает. К единому стремится высочайшему блаженству, тленное все почитает посторонним; небесное и умственное почитает яко свое естественное».
Исходя из таких взглядов, масон не мог стремиться к преобразованию в первую очередь внешних сословных и экономических рамок жизни. Улучшение их отодвинуто было на вторую очередь после нравственной дисциплины духа, самоусовершенствования — исправления поврежденных нравов.
Исправление нравов стояло в центре масонских общественных идей. Распространенная песня учила:
Мирскую суету оставьте, Низриньте роскоши кумир И нравы ваши здесь исправьте, Согласных звук внимая мир.Исправления нравов — обуздания своих страстей — прежде всего добивались все наставления в ложах и карманные книжки масонов — без различия направлений вольного каменщичества. Это была основная общественная задача масонства.
Все процветание идеального масонского царства — земли Офирской — держится у Щербатова на тщательном наблюдении за добронравием жителей. Офирская полиция неослабно следит за недочетами морали.
«Каждый разврат нравов, яко явное непочтение к родителям своим, сварливость, жестокие поступки с подданными своими, мотовство, излишняя роскошь — унимается благочинными (начальниками полиции)».
Политический пафос Щербатова основан прежде всего на забвении этого рода мыслей русским правительством. «О повреждении нравов» в России говорит наиболее страстная — но также и наиболее искренне и живо написанная — политическая статья Щербатова [248] .
К выводу о необходимости «первее всего» совершенства нравов приходили масоны и в вопросах социальных — о крепостном состоянии. Язвы крепостного строя не укрылись от взора по крайней мере некоторых из вождей масонства.
248
Статья написана между 1786 и 1789 г.
«Все мы любим, чтоб нам служили и угождали, — поучал в одной из своих речей С. И. Гамалея. — Яримся мы, как воины, на наших ближних, на наших слуг, на наших домашних и, предавая их стремлению нашего гнева, думаем найти себе удовольствие, мстя им за неисполнение наших прихотей, называя сие учением или наказанием».
Стремясь за достатком, мы «никого не уважаем, никого не щадим, собираем деньги, несмотря каким бы то ни было образом, мучим слуг и домашних, денно и нощно печемся, чтоб было все чисто, пристойно и прилично нашему роду, чину и месту; словом: чтоб все плоти нашей угодно было. И так едим и пьем, и не мысля о том, что каждый кусок наш напоен кровавым потом или слезами наших братий служащих. Но добро ли все сие? Нет».