Русское Средневековье

Что касается царского титула, то в домонгольский период встречается около десятка случаев его применения к русским князьям. Царями названы Ярослав Владимирович, святые Борис и Глеб, Мстислав Владимирович (сын Владимира Мономаха), его сын Изяслав и внук Роман Ростиславич; к Владимиру Мономаху, Изяславу Мстиславичу и его брату Ростиславу прилагался глагол «царствовати», в отношении правления Мстислава Владимировича и его внука Рюрика Ростиславича употреблялся термин «цесарствие», «цесарство». Но употребление этих терминов по отношению к перечисленным князьям носило окказиональный характер: они могли употребляться для прославления князя с использованием византийских образцов красноречия, для подчеркивания политического престижа умершего князя, в связи со случаями проявления главенства князя в церковных делах (что характерно было для императоров — «царей» Византии) и с культом князя-святого. Показательно, что в числе тех, к кому прилагался термин «царь», были святые Борис и Глеб Владимировичи, которые не были киевскими князьями, верховными правителями Руси. «Царь» в домонгольскую эпоху остался на Руси не более чем обозначением князя «высоким стилем», а не титулом. Претензий на равенство с императорами Византии в спорадическом применении к некоторым русским князьям термина «царь» не просматривается.

В связи с этим очень показательны события 1116 года. Тогда киевский князь Владимир Всеволодич Мономах пытался с помощью военной силы возвести на императорский престол в Византии своего зятя, самозванца Леона «Диогеновича» (выдававшего себя за сына одного из прежних императоров). «Диогенович» занял несколько городов на Дунае, но был убит подосланными императором Алексеем I Комнином агентами. Однако Владимир Мономах после гибели самозванца войну не прекратил, послав на Дунай войска во главе с одним из своих сыновей и лучшими воеводами. Он теперь думал о возведении на константинопольский престол, на престол «Греческого царства», как называли Византийскую империю на Руси, своего внука Василия Леоновича, сына самозванца и дочери киевского князя Марицы. Мономах, таким образом, хотел закрепить императорский трон за своими потомками. При этом ему, очевидно, не приходило в голову обеспечить своим потомкам «царское» достоинство более легким с политической точки зрения способом, чем война с могущественным государством, — объявить себя «царем», сделав тем самым «царством», т. е. империей, Русь. Это тем более примечательно в связи с двумя обстоятельствами. Во-первых, на Руси хорошо знали прецедент подобного рода действий: в начале X века болгарский князь Симеон, не сумев завоевать Константинополь (Царьград, как называли его на Руси и в Болгарии, т. е. «город царя» — императора), объявил себя «царем» Болгарии. Во-вторых, сам Владимир Мономах был по материнской линии потомком (внуком) византийского императора (Константина IX Мономаха) и дорожил этим родством. Тем не менее мысль об объявлении Руси царством ему, очевидно, не приходила: в картине мира русских людей того времени империя должна была быть одна, и ею была Византия.

Таким образом, серьезных оснований видеть в Киевской Руси государство имперского типа нет. Типологически она, следовательно, ближе не Византийской империи и не Франкской империи Карла Великого и его потомков, а моноэтничным европейским государствам Средневековья.

Когда же русская государственность приобрела имперские черты?

Образование в XIV–XV веках нового единого Русского государства (с конца XV столетия именуемого Россией) шло также почти исключительно на территории, заселенной восточнославянским и православным населением. Но с середины XVI столетия начинается новое явление: в состав Российского государства включаются территории с неславянским и неправославным населением, которое после вхождения в состав России ассимиляции и христианизации не подвергается, сохраняя свой язык, веру и часто общественную структуру. Первыми шагами на этом пути были присоединение Казанского и Астраханского ханств — наследников Орды — в 1550-е годы, далее последовало включение в состав России башкир, народов Западной Сибири, ногайских татар, калмыков и, в течение XVII столетия, многих других народов. Ко времени, когда государство стало называться «Российской империей» (1721 год), оно давно уже было многонациональным.

И практически одновременно с обретением Российским государством черты многонационального имело место присвоение ее правителем императорского титула — титула «царь».

В развитии представлений о «царе» важной вехой стала середина XIII столетия. После Батыева нашествия на Руси стали применять царский титул по отношению к правителям Монгольской империи: именно как «царь» был переведен титул «хан». Сначала так именовали великого монгольского хана, а после того как западный улус Монгольской империи — Орда — стал в 1260-е годы самостоятельным, царем стали называть хана Орды [39] . Русские князья теперь не могли претендовать на царский титул и с чисто политической точки зрения — они перестали быть суверенными правителями, оказались в прямой зависимости от ордынского «царя».

39

Традиционное в литературе название «Золотая Орда» появляется в источниках только в XVI веке, когда этого государства уже не существовало. В эпоху ордынского владычества на Руси применялся термин «Орда» без какого-либо определения.

Ситуация стала меняться в XV веке. Во-первых, ослабла и фактически распалась на несколько ханств Орда. Во-вторых, в 1453 году турками был взят Константинополь. Пала Византийская империя — христианское православное «царство». Если после падения Константинополя в 1204 году, когда он был захвачен западными крестоносцами (Византийская империя была затем восстановлена в 1261 году), на византийской территории возникли Никейская и Трапезундская империи, а также продолжали существовать такие независимые православные государства, как Болгария и Сербия, ряд крупных русских княжеств, то после 1453 года единственным православным государством, представлявшим реальную силу, было Московское великое княжество (Болгария и Сербия оказались захвачены турками в конце XIV — первой половине XV века). Оно имело, таким образом, все основания наследовать место Византии в мире, т. е. стать «царством». И уже великий князь московский Василий II Васильевич (ум. 1462 году) при жизни несколько раз именуется «царем». Применяется этот титул и к его сыну и преемнику Ивану III Васильевичу (великий князь в 1462–1505 годах), в том числе и в официальных документах (впервые — в договоре Новгорода с епископом Дерпта (Юрьева) 1474 года).

После ликвидации зависимости от Орды (о ее датировке см. главу 12) царский титул стал все чаще применяться к московским великим князьям, но официальное венчание московского правителя на царство произошло только в середине XVI века, т. е. обретение независимости было далеко не последним шагом для формирования представлений о царском достоинстве московских князей. Было необходимо «идеологическое» обоснование этого достоинства. И ведущую роль в обосновании легитимности царского титула у московского великого князя сыграло утвердившееся к началу XVI века представление о том, что царским достоинством обладали еще правители Киевской Руси. При этом прослеживающаяся в литературных памятниках еще с начала XV века тенденция к признанию «царем» крестителя Руси Владимира Святославича (женатого на сестре византийских императоров) сменилась иной концепцией. В сложившемся в начале XVI века. «Сказании о князьях Владимирских», во-первых, проводится мысль о происхождении Рюриковичей от «сродника» римского императора («царя») Августа, во-вторых, утверждается, что Владимир Мономах получил от византийского императора царские регалии и «наречеся… царь Великиа Русия»; этими регалиями якобы венчаются его потомки — великие князья владимирские и московские (вплоть до тогдашнего правителя Василия III). Легенда о получении Владимиром Мономахом царских инсигний вошла затем в чин венчания русских царей. Складываются и закрепляются, следовательно, представления о «царском» происхождении московских князей и о наследовании царского достоинства и титула из Византии в глубокой древности. А это означало, что «русское царство» древнее «татарского царства» — Орды: русские князья оказываются потомками древнеримских императоров, еще в домонгольскую эпоху они обладали царским титулом и теперь как бы возвращают его себе после долгого владычества «нечестивого», неправославного царя. В апелляции к «царскому» происхождению и древности царского достоинства у русских князей видно стремление доказать, что «российское царство» стоит выше татарских «царств» — ханств, являвшихся наследниками Орды (Крымского, Казанского, Астраханского, Сибирского, правителей которых на Руси продолжали именовать «царями»).

Итогом развития представлений о царском достоинстве московских великих князей стало венчание Ивана IV Васильевича на «царство Русское» в Успенском соборе Московского Кремля 16 января 1547 года, за пять лет до покорения Казанского ханства. [40] Обретение императорского титула и начало формирования многонационального характера Российского государства, таким образом, фактически совпали по времени, знаменуя превращение страны в империю. [41]

40

Любопытно, что в фольклоре, т. е. в народном представлении, Иван Грозный обрел царский титул именно после взятия Казани, т. е. после покорения «царства».

41

Петр I, объявив себя в 1721 году «императором», а Россию — «империей», с точки зрения внутрирусской не вносил ничего нового: произошел просто перевод титула «царь» на западный манер. Эта акция преследовала внешнеполитическую цель: далеко не все европейские государства признавали тождество русского титула «царь» императорскому (который в Европе носил император Священной Римской империи, в то время фактически австрийский) — многие склонны были считать его равным всего лишь титулу «король».

Таким образом, нет оснований считать Русь XI–XII веков государством имперского типа. Черты и статус империи Русское государство обретет только в XVI столетии.

Литература:Царь и царство в русском общественном сознании. М., 1999; Горский А. А.Всего еси исполнена земля Русская…: Личности и ментальность русского Средневековья. М., 2001; Горский А. А.Русь: От славянского Расселения до Московского царства. М., 2004. Часть 2, очерк 3.

Глава 6 XII век: от Киевской Руси — к Владимирской?

Если раскрыть едва ли не любой обобщающий труд по русской истории, можно встретить утверждение, что с середины — второй половины XII в. место Киева в роли главного центра Руси занимает Владимир-на-Клязьме, столица Северо-Восточной Руси (так называемого Владимиро-Суздальского княжества, в реальности именовавшегося «Суздальской землей»). Кто выступает в качестве наиболее заметных фигур политической сцены в эпоху после Владимира Мономаха и его старшего сына Мстислава, т. е. середины XII — начала XIII столетия? Это князья Северо-Восточной Руси — Юрий Владимирович «Долгорукий» (он к тому же и основатель Москвы…), его сыновья Андрей «Боголюбский» и Всеволод «Большое Гнездо». Если и не говорится прямо о переходе статуса главного центра Руси от Киева к Владимиру, то уж во всяком случае расценивается как нечто несомненное, что Суздальская земля была в XII — начале XIII столетия сильнейшей из русских земель. Это ведет за собой другое немаловажное умозаключение: превосходство Северо-Восточной Руси над другими еще в домонгольский период предопределило ее роль как ядра нового единого Русского (Московского) государства впоследствии, в ордынскую эпоху. [42] Такую трактовку истории Руси можно встретить практически у всех авторов и XIX, и XX столетий (отечественных и зарубежных), создававших обобщающие труды по русской истории; как следствие — она растиражирована в учебной литературе.

42

Историки много спорили, почему именно Москва стала столицей нового единого государства. Но вопрос ставился при этом следующим образом: почему Москва, а не Тверь? Москва, а не Владимир? Москва, а не Нижний Новгород? и т. п. То есть возможная альтернатива Москве искалась исключительно в пределах Северо-Восточной Руси. Исследователи даже не допускали, что центром государства мог стать город в какой-либо иной земле, кроме Суздальской, — скажем, в Черниговской, Смоленской или Волынской. Не допускали именно в силу убеждения, что еще с XII века Суздальская земля безоговорочно первенствовала на Руси.

Некоторое сомнение в справедливости этого представления появляется при обращении к такому объективному, не зависящему ни от знания позднейшего развития событий, ни от субъективных пристрастий летописцев и историков показателю, как количество известных науке благодаря археологическим изысканиям укрепленных поселений середины XII — середины XIII в. Оказывается, что по количеству крупных (с укрепленной площадью более 1 га.) укрепленных поселений Суздальская земля всего лишь на третьем месте — после Черниговской и Волынской земель, а по общему числу — и вовсе на седьмом (!), пропуская вперед еще и земли Смоленскую, Киевскую, Галицкую и Переяславскую.

Но может быть, тезис о первенстве Суздальской земли подтверждают сведения письменных источников о политической истории Руси XII — начала XIII века?

Первый самостоятельный князь Суздальской земли Юрий Владимирович («Долгорукий»), один из младших сыновей Владимира Мономаха, вступил в борьбу за гегемонию на Руси в 1147 году (том же, к которому относится первое упоминание в источниках о Москве) и боролся с переменным успехом со своим племянником Изяславом Мстиславичем. Прочно утвердиться на киевском столе Юрию удалось только после смерти Изяслава (1154 год), в общей же сложности он занимал его всего около четырех лет, уйдя из жизни в 1157 году киевским князем.