Русское Средневековье

В последние два десятилетия XIII века молодое Московское княжество пользовалось, наряду с рядом других, поддержкой одного из противоборствующих правителей Орды — Ногая, и соответственно находилось в конфронтации с соперниками последнего — сарайскими ханами. В начале XIV века после восстановления единовластия в Орде, московские князья до 1317 года не пользовались ханским благоволением (им обладали как раз князья тверские, которым приписывают «борьбу с игом»), а обретя его, очень скоро (1322 год) утратили. Лишь с конца 1320-х годов последовал 30-летний период, когда Орда лояльно относилась к деятельности правителей Московского княжества. Этот отрезок времени, безусловно, многое дал в плане накопления экономического и политического потенциала Москвы. Можно сказать, что традиционная ордынская политика недопущения чрезмерного усиления кого-либо из вассальных правителей, которая не позволила в конце XIII века подняться в Юго-Восточной Руси Брянску, а в начале XIV в Руси Северо-Восточной — Твери, в данном случае не сработала. И последовавшие затем, в 1360–1370-е годы, попытки ордынских правителей отнять великое княжение у московского князя не дали результата. А хану Тохтамышу пришлось в 1383 году фактически признать верховенство Москвы в северных и восточных русских землях как необратимую реальность. С конца XIV века соперников среди русских княжеств у нее уже не было, поэтому и рассуждать об «ордынской поддержке» невозможно.

Что касается борьбы за освобождение, то нарастающая борьба против «ига» не прослеживается — ни со стороны князей, ни со стороны народных масс. И дело не в какой-то свойственной нашим предкам покорности, а в особенностях положения Руси по отношению к завоевателям-монголам. В отличие от, скажем, Китая и Ирана, территориями которых монголы завладели непосредственно, и где потомки Чингисхана сменили местных правителей, Русь осталась под властью своих князей. Она не входила непосредственно в состав Орды. [75] Новым было то, что в Восточной Европе появился центр верховной власти, находившийся вне русской территории. И эта власть имела более высокий ранг, чем власть русских князей, — она была царской.Со временем подчинение ордынскому «царю» вошло в традицию, и русским князьям крайне сложно было ее преодолевать.

75

Такая ситуация не была уникальной: сохранили своих правителей, признав верховную власть монгольских ханов, многие государства (в том числе Болгария, страны Закавказья).

В результате сознательная борьба за ликвидацию сюзеренитета ордынского хана — «царя» — не прослеживается вплоть до княжения Ивана III. Ранее можно говорить об актах сопротивления представителям ордынской власти, о случаях неподчинения князей конкретной ханской воле, о конфронтации с Ордой, возглавляемой фактическим узурпатором власти (Мамаем и Едигеем [76] ), об обороне своих территорий от походов ордынских войск — но за всем этим не стояло стремление полностью покончить с зависимостью. В глазах московских правящих кругов «царь» (если он реально правил в Орде) являлся легитимным сюзереном великого князя. [77]

76

При эмире Едигее, который фактически правил в Орде, прикрываясь марионеточными ханами, около 20 лет в конце XIV — начале XV века, Москва не платила дань. Едигей в 1408 году совершил поход на Москву (столицу не смог взять, но разорил огромную территорию), однако и после этого не только не возобновились выплаты, но сохранялось состояние войны между Василием I и Ордой. Но после свержения Едигея и прихода к власти «законного царя» отношения зависимости были тут же возобновлены, без всякого давления с ордынской стороны.

77

Показательно, что в 1425 году, после смерти Василия I Дмитриевича, соперники в борьбе за московский престол — сын Василия I Василий Васильевич и брат Юрий Дмитриевич — договариваются вынести свой спор на суд «даря», тем самым безоговорочно признавая его верховенство. И в 1431–1432 годах они совершают поездку в Орду, где ханом Улуг-Мухаммедом и решается, в пользу Василия II, судьба великого княжения. А ведь если бы князья стремились освободиться от ордынской зависимости, вторая половина 1420-х годов была для этого подходящим моментом: в Орде шла междоусобная борьба, организовать поход, сопоставимый с Тохтамышевым или Едигеевым, она бы не смогла. Но, очевидно, самая мысль об отрицании верховенства «царя» не приходила тогда еще князьям в голову.

Только к концу правления Василия II и в начале правления Ивана III, когда начала действовать идея перехода к московским великим князьям из павшей Византийской империи царского достоинства, несовместимого с признанием власти ордынского царя, стали происходить сдвиги. В результате после успешно отраженного похода Ахмата 1472 года в Москве возобладало (и то не без борьбы) мнение о возможности непризнания вассальных отношений с «царем», и выплата дани была прекращена. Отражение нашествия 1480 года закрепило суверенный статус Московского государства.

Непосредственные рычаги сдвигов в отношениях с Ордой кроются, таким образом, не столько в изменениях соотношения сил, сколько в переменах в восприятии иноземной власти общественным сознанием (другое дело, что эти перемены происходили, разумеется, под влиянием событий в политическом развитии Орды, Руси и Восточной Европы в целом). Как имевшие место периоды длительного фактического непризнания ордынской власти (при Мамае и Едигее), так и само освобождение от ордынской зависимости были инициированы не ослаблением Орды, а неприятием, по тем или иным причинам, ее правителей в качестве законных сюзеренов московских князей. Пока легитимность власти ордынских «царей» не подвергалась сомнению, даже крупная военная победа (на Куликовом поле) не означала ее свержения; но стоило этой легитимности оказаться под сомнением, как падение «ига» стало неизбежным, причем произошло почти бескровно.

Таким образом, хотя объективно противостояние Орде было одним из ведущих факторов формирования Московского государства, субъективно для осознанной борьбы за полное освобождение от зависимости потребовалось преодоление прочно укоренившейся «ментальной установки» о легитимности верховной власти хана Орды над Русью.

Источники: ПСРЛ. Т. 25. М. — Л., 1949 (Московский летописный свод конца XV века); Т. 26. М. — Л., 1962 (Вологодско-Пермская летопись); Памятники литературы Древней Руси. Вторая половинаXV века. М., 1982; Казанская история. М. — Л., 1955.

Литература: Назаров В. Д.Свержение ордынского ига на Руси. М., 1983; Алексеев Ю. Г.Освобождение Руси от ордынского ига. Л., 1989; Горский А. А.Москва и Орда. М., 2000; он же. Русь: От славянского Расселения до Московского царства. М., 2004. Часть 5, очерк 3.

Глава 13 Об «объединительных процессах» XIV–XV веков

Эпоха XIV–XV столетий в отечественной истории традиционно оценивается как период складывания единого государства, как время объединения русских земель вокруг Москвы. В Московское государство, с конца XV столетия получившее название Россия, вошли восточные и западные русские территории, до Батыева нашествия составлявшие Суздальскую, Новгородскую, Муромскую и частично Черниговскую земли. Территория бывшей Суздальской земли полностью оказалась под московской властью после присоединения Тверского княжества в 1485 году Новгородская земля была присоединена в 1471 году, Муромская — в 1392. К концу XV века сохраняла еще формальную самостоятельность Рязанская земля (она войдет в состав Российского государства только в 1521 году), а также выделившаяся к XIV столетию из Новгородской Псковская земля (она будет присоединена в 1510 году), но обе находились под политическим контролем Москвы. Территории же южные и западные, те, что в домонгольский период входили в состав Киевской, Черниговской (частично), Переяславской (Переяславля Южного), Смоленской, Волынской, Полоцкой и Пинской земель, оказались в составе Великого княжества Литовского. Это государство возникло в XIII веке на территории этнической Литвы (Аукшайтии и Жемайтии) и вскоре стало присоединять к себе русские земли. К началу XIV столетии под властью Литвы оказались граничащие с ней непосредственно Полоцкая и Пинская земли, к середине XIV века — Волынь, [78] в 1360-е годах — Киевская, Переяславская и большая часть Черниговской земель, в начале XV века — Смоленская земля. Таким образом, древнерусские, восточнославянские территории к концу XV столетия были поделены между двумя крупными государствами — Московским и Литовским.

78

Соседняя с Волынской Галицкая земля вошла в середине XIV века в состав Польского королевства.

В исторической литературе это расширение владений московских и литовских князей за счет соседних с первоначальными территориями их княжеств русских земель оценивается по-разному. Можно, немного упрощая, выделить три подхода. [79]

1. Московские князья объединяют Русь, противостоя ордынскому «игу»; Литва же, воспользовавшись ослаблением русских земель в результате монгольского нашествия и ордынского «ига», осуществляет экспансию на них и захватывает те земли, что оказались послабее.

79

Следует оговориться, что в работах серьезных исследователей эти подходы не мешали (или по крайней мере не сильно мешали) делать полезные конкретные наблюдения и выводы.

2. Деспотическая Москва, опираясь на Орду, осуществляет экспансию на русские земли; некоторые из них, стремясь освободиться от ордынского «ига», переходят под власть литовских князей, несоизмеримо более мягкую, чем московская.

3. Своего рода компромиссный подход: в Восточной Европе было два центра объединения русских земель — Москва и Вильно. [80]

При этом сторонники всех трех подходов исходили из того, что на Восточно-Европейской равнине в XIV–XV вв. шли закономерные объединительные процессы. Никто не задавался даже вопросом: а почему вообще понадобилось формирование крупных государств?

80

Надо сказать, что Великое княжество Литовское, хотя и возникло вне русских земель, было в значительной мере русским государством: языком делопроизводства и литературы там был русский (до XVII столетия!), распространено было православие; государство часто именовалось «Великим княжеством Литовским и Русским». Даже династическая уния с Польшей 1386 года не изменила кардинально эту ситуацию, хотя после нее литовская по происхождению часть знати Великого княжества приняла католичество.

Вспомним: накануне Батыева нашествия на Руси существовало 12 «земель», как их тогда называли, — Киевская, Черниговская, Волынская, Галицкая, Смоленская, Суздальская, Новгородская, Полоцкая, Переяславская, Рязанская, Муромская, Пинская. Большинство из них были далеко не маленькими государственными образованиями — с хорошее западноевропейское королевство. В конце же XV века на их месте видим два государства, именовавшихся «великими княжениями», — Московское и Литовское, плюс, в качестве рудиментов старой системы, земли Рязанская и Псковская, но обе под контролем Москвы. Причем такая двухполюсная политическая структура на восточнославянской территории определилась еще к концу XIV столетия — уже тогда Литовское и Московское государства намного превосходили по своему могуществу остальные политические образования, хотя в то время еще существовали Тверское, Смоленское, Ярославское княжества, фактически самостоятельная Новгородская земля. То есть за два с небольшим столетия, с середины XIII по конец XV века в Восточной Европе произошел грандиозный территориальный передел. Заметим — произошел он именно в тот период, когда доминирующее положение в регионе занимал улус Джучи — Орда.

Почему же исследователи не задавались вопросом о причинах этого передела? Во-первых, потому, что преимущество крупных государств над небольшими [81] признавалось априорно. Историки жили и работали в Российской империи, потом в Советском Союзе. Исходя из масштабов современных им границ, казалось, что два государства на восточнославянской территории — и то многовато, что естественная, «правильная» ситуация — это когда все восточные славяне живут в одном государстве, как ныне. Тем более, что ведь это было уже когда-то, до наступления «раздробленности», в Киевской Руси. И дробление на земли виделось временным историческим «вывихом». Он стал исправляться в XIV–XV веках, и это вполне естественно…

81

Точнее — сверхкрупных, потому что по европейским меркам любая из древнерусских «земель» являлась большим государством.