Русское Старообрядчество. Духовные движения семнадцатого века

Через несколько дней, используя в свою пользу конфликт между Аввакумом и его сотрудниками по казанскому собору, патриарх арестовал самого Аввакума и 33 прихожанина (некоторые источники называют 66 прихожан), присутствовавших на службе, которую протопоп из-за отказа других священников предоставить ему собор был вынужден служить в сарае[63]. Одновременно начались аресты и других сторонников боголюбцев, так как на этот раз патриарх решил окончательно искоренить бунтовщиков–протопопов. Сам Аввакум был приговорен к высылке и лишению сана, опять-таки не за неповиновение патриарху, а будто бы за запрещенное каноническими правилами богослужение в сарае. Только личное заступничество царя за любимого и популярного среди населения проповедника спасло его в последнюю минуту от расстрижения. “Государь с места сошел, и приступя к патриарху упросил”, — вспоминал много лет спустя Аввакум. Через несколько дней Аввакум уже был выслан в Сибирь.

Логгин Муромский, из-за которого официально начался конфликт Неронова с Никоном, был расстрижен еще 1 сентября и сослан в Муром с запрещением служить в церкви. Через год этого боголюбца уже не стало[64]. Даниил Костромской, участвовавший в подаче челобитной царю, был выслан в Астрахань, где и скончался в земляной тюрьме[65]. Ермил Ярославский запрещен в служении и сослан[66]. Протопоп Даниил Темниковский был посажен в бывший никоновский Новоспасский монастырь, где он, кажется, и скончался[67]. Петр Моисеев, Семен Бебехов и многие другие верные прихожане Неронова были сосланы или посажены в тюрьму. Протопоп Семен Трофимов, товарищ Неронова по службе в Нижнем Новгороде, должен был бежать[68]. Несколько раньше, в июле, Никон приказал арестовать и бросить в тюрьму Герасима Фирсова, известного соловецкого писателя, который упорно сопротивлялся Никоновским нововведениям[69]. Приблизительно в то же время был уволен и арестован протопоп Михаил Рогов, последний боголюбец на Печатном дворе, составитель Кирилловой Книги. Никон опять-таки умно обвинил его не в неповиновении патриарху, а в ошибках, сделанных на работе[70]. Священник Михаил, служивший в Богородичнином монастыре в Москве, был посажен в тюрьму. Два других священника–волжанина были схвачены полицией патриарха и пропали без вести. Протопоп Гавриил, заменивший в Нижнем Новгороде протопопа Неронова, был арестован и казнен[71]. Лазарь, протопоп Романово–Борисоглебского собора, скрылся у игумена Никанора в монастыре Св. Саввы Сторожевского, но позже был найден и сослан в Сибирь.

Помимо этих наиболее известных лидеров боголюбческого движения, много других священников и прихожан пострадали во время этого разгрома боголюбцев, организованного Никоном. В самой столице последователи движения жили под страхом террора. По церквам ходили подьячие патриаршего приказа, разыскивая всех тех, кто был близок к боголюбцам или участвовал в движении. Прихожане избегали ходить в церкви, настоятели которых были арестованы, и отказывались даже делать свои обычные пожертвования и взносы, будучи возмущенными арестом своих духовных отцов. Даже Анна Ртищева, известная своими симпатиями к патриарху, перестала помогать Казанскому собору, обвиняя причт в интригах против Неронова. “Впредь корму не будет, — заявила она, — вы молилися да вымолили вон Ивана Неронова”[72].

Из всех видных боголюбцев только отец Стефан Вонифатьев, видимо, спасенный своим положением царского духовника, не пострадал в дни сентябрьского разгрома. Можно думать, что, все еще находясь под тяжелым чувством ответственности за оскорбление патриарха Иосифа и связанный словом, данным Никону на соборе 1652 года, он не считал себя в праве вмешиваться в действия нового патриарха. Но чувство общей связи с Нероновым у него не исчезло, и через год–два он помогает своему другу, когда после своего побега из монастыря вождь боголюбцев возвращается в Москву для борьбы с Никоном.

Примечания

[51] Аввакум. Сочинения… С. 15.

[52] Это общее мнение историков раскола. См.: Смирнов П. С. История русского раскола старообрядства. СПб., 1895. С. 37; Ивановский Н. И. Указ. соч. С. 33—34; Каптерев Н. Ф. Первые церковно–реформаторские действия патриарха Никона // Богословский вестник. 1908. Т. 2. № 6. С. 184; Pascal P. Op. cit. P. 212; Карташев А. Ф. Очерки… Т. II. С. 151.

[53] Аввакум. Сочинения… С. 15.

[54] Письмо Неронова к о. С. Вонифатьеву от 13 июля 1652 г. см.: Материалы для истории раскола… Т. I. С. 99, 100; Аввакум. Сочинения… С. 15 (у последнего несколько другая версия:"Время приспе страдания, подобает вам неослабно страдати").

[55] Содержание этого первого протеста против никоновских новшеств, написанного в последних числах февраля 1653 года, известно по позднейшему письму Аввакума к о. Ивану Неронову от 14 сентября того же года. См.: Материалы для истории раскола… Т. I. С. 23. Ср.: Аввакум. Сочинения… С. 15.

[56] См. роспись спора протопопа Ив. Неронова с патриархом Никоном: Материалы для истории раскола… Т. I. С. 47—49.

[57] Там же. С. 48, 50.

[58] Там же. С. 42.

[59] Там же. С. 43 и сл.

[60] Там же. С. 47—49.

[61] Там же. С. 50; Аввакум. Сочинения… С. 16.

[62] Там же. С. 23 (письмо Аввакума прот. И. Неронову от 14 сентября 1653 года).

[63] Там же. С. 21, 31; `Aввакум. Соч. С. 17, 247.

[64] Аввакум. Сочинения… С. 17, 247.

[65] Там же.

[66] Материалы для истории раскола… Т. I. С. 31—32.

[67] Аввакум. Сочинения… С. 16.

[68] Материалы для истории раскола… Т. I. С. 31—32.

[69] Там же. Т. III. С. 81.

[70] Там же. Т. I. С. 155.

[71] Там же. С. 32.

[72] Там же. С. 32—33.

21. Правка книг

Наученный неудачным опытом проведения своих новшеств в порядке личных распоряжений и несомненно встревоженный сопротивлением боголюбцев, Никон после расправы с Нероновым и его друзьями действует гораздо осторожнее. В течение следующих трех лет он тщательно подготовляет задуманную им унификацию русского устава с новогреческим, и только поместный русский собор 25—31 марта 1655 года под давлением патриарха постановляет принять предложенные ему изменения устава и церковных обычаев. Сразу же после ссылки и разгрома боголюбцев Никон сосредоточивает свое внимание на создании аппарата, способного подготовить его нововведения и издать новые богослужебные книги. В самом начале 1654 года Печатный двор переходит под полный контроль патриарха, и в нем теперь безраздельно и неограниченно господствуют грек Арсений, чудовский старец Евфимий, старец Матвей, завзятый враг боголюбцев, сыгравший важную роль при ссылке Неронова протопоп Адриан, не бывший в штате двора, но игравший ведущую роль в “исправлении книг” Славинецкий и несколько более мелких агентов Никона. Начатое в 1652 году собирание древних книг и документов продолжается. В 1653 году к этому собранию присоединяются более пятисот книг, привезенных Арсением Сухановым с Востока, около двухсот старых уставов и служебников присылают восточные патриархи, афонский монастырь, со своей стороны, посылает пятьдесят старинных богослужебных книг. Немало ценных материалов было послано другими иерархами и монастырями[73].

Следующим важным шагом Никона было признание русской церковью необходимости пересмотра русских печатных книг по старым церковнославянским и греческим материалам. В конце марта или в начале апреля 1654 года, точная дата не указана в документах, он созывает поместный русский собор. Открывая собор, патриарх сказал, что при учреждении московского патриархата русская церковь обязалась следовать заповедям Христа, соблюдать постановления вселенских соборов и быть согласной в догматах и уставах с греческой церковью[74]. Затем были прочитаны деяния Константинопольского собора 1593 года, санкционировавшего учреждение московского патриархата. После этого Никон отметил разночтения между новогреческим и русским, — основанном, как мы это теперь знаем, на древнегреческом — уставами и запросил, угодно ли собору исправить печатные богослужебные книги “по старым харатейным и греческим” книгам. Собор согласился с доводами патриарха, и только епископ Павел Коломенский заявил, что не согласен на исправление некоторых мест русских книг. Соборное постановление было запротоколировано и подписано двадцатью девятью из тридцати пяти участников собора, причем епископ Павел сделал под своей подписью оговорку, фактически аннулировавшую его согласие. Таким образом, семь, как раз одна пятая всех участников собора, отказались санкционировать предложение патриарха[75]. Один из этих семи, Вонифатьев, уцелел, о судьбе других пяти не сохранилось известий, а епископ Павел сейчас же после собора был арестован, избит клевретами Никона, сослан на север, в Новгородскую область, и там по–видимому или задушен, или заморен голодом[76].

Хотя решения этого собора и говорили только о сравнительном изучении русского устава по старым спискам и исправлении в случае расхождения с этими старыми списками, Никон отдал распоряжение Печатному двору немедленно приступить к исправлению русских богослужебных книг по новым греческим изданиям. 1 апреля 1654 года начинает печататься новое издание Служебника, а 25 апреля сдается в печать совершенно новая книга Скрижаль, или свод церковных законов, причем эта книга печатается на основе венецианского издания греческого текста, напечатанного в 1574 году, экземпляр которого был послан Никону патриархом Паисием[77].

Дальнейшим мероприятием Никона была посылка запроса к патриарху Константинопольскому о разногласиях между русским и греческим уставами, причем в этом запросе Никон выставлял своих противников врагами греческой церкви и мятежниками. Запрос повез грек Мануил. Он выехал из Москвы в мае 1654 года и, получив ответ патриарха, одобренный местным константинопольским собором, вернулся в Москву в начале 1655 года[78]. Как обычно, не дожидаясь ответа, Никон продолжал переделывать русский устав. Заметив, что в восьмом члене символа веры греческое слово кириос (kyrios) переводилось русскими как “Господь истинный”, Никон, опираясь только на мнение Славинецкого и Арсения Грека, не запрашивая в этом важном вопросе даже мнения собора русских иерархов, приказывает переделать перевод на “Господь” и ввести это новое чтение в печатавшиеся книги[79].