Ружемант

– Успокоились, шавки! Тихо! – Здоровенный, как шкаф, орк скрутил меня в бараний рог.

Его побратим с резиновой дубиной был готов наподдать и троице бунтовщиков, несмотря на их протесты. Напавшему на меня первым здоровяку тут же прилетело дубиной прямо в зубы – видимо, на передовой они ему не очень пригодятся.

– Еще буйные будут? Кому тут неймется? Тебе? Может быть тебе, острорылый сморчок?

Иных смельчаков не нашлось.

* * *

Мне дали воды.

Алюминиевая, казенная, словно вернувшаяся из тюрьмы кружка. Не знаю, как буду из нее пить. Два орка притащили меня в отдельный кабинет, сказав, что таким, как я, не место с нормальными людьми. Защелкнули на запястьях наручники.

Я сверкал взглядом на вошедшую в комнату женщину. Форма была ей к лицу: подчеркивала грудь, красиво облегала фигуру. Черная фуражка шикарно смотрелась на белых волосах. Настоящая арийка.

На поясе, в кобуре, ждал своего часа пистолет. Нутром чуял, что знаю, какой он марки.

На руках у нее механические, дышащие паром перчатки, такие разве что в фантастическом кино увидеть можно.

Я глянул на верхний лист бумаги, лежавший поверх розовой прозрачной папки, тут же понял, что это мое личное дело.

Кратенькое, маленькое, непримечательное.

– Потапов, значит. – Она улыбнулась мне, сев напротив и закинув ногу на ногу. – Что ж, товарищ Потапов. Вижу, что вы чрезвычайно талантливый молодой человек.

– Да? И в чем же?

– В поиске приключений на свою тощую задницу.

Она игриво подмигнула, словно на что-то намекая. От нее разило уверенностью и насмешкой. А еще силой. Вздумай я вскочить, перевернуть стол, замахнуться на нее – это станет последней ошибкой, которую совершу в своей новой жизни.

– Сильный, красивый, вот только чуточку несдержанный. Не пади твой род на самое социальное дно, из тебя вышел бы отличный аристократ.

– Много знаете про мой род?

Она встала, подошла ко мне. Коснулась ладонью моего лица, заставила посмотреть ей прямо в глаза.

– Может быть, Потапов. Может, много, а может, и совсем ничего. Ты знаешь, почему оказался в этой комнате?

Отрицать было глупо, и я кивнул.

– Не стану спрашивать, кто первым затеял драку, но ты в одиночку раскатал троих. Я просмотрела твое личное дело. Ружемант, средний по всем характеристикам. Ты был довольно дерзок, пару раз попался на воровстве в местных магазинах. Перебивался случайными заработками, в основном проигрывал былое состояние родителей. Пустой банковский счет, проблемы.

– И что вы хотите этим сказать?

Она выдохнула, словно ожидала от меня услышать что угодно, только не этот вопрос.

– Замухрышка. Серость. Сплошная головная боль для общества и города. Удивляюсь, как твоя служка не решилась сбежать от тебя. Эта кошкодевочка, как там ее… Даже у зверолюдов должно быть хоть какое-то достоинство. Многие бы на ее месте ушли, не желая перенимать на себя статус хозяина. Как думаешь, она сейчас жалеет о своем выборе? Ведь ничем другим твои приключения закончиться попросту не могли…

Мне было совершенно нечего ответить на этот выпад. Ее руки переместились мне на плечи, но я чуял, что легкий расслабляющий массаж в мгновение ока может обратиться в перелом ключицы.

– Лишился дара речи? Как это мило! Можешь звать меня товарищем Бейкой, я не обижусь. Это не моя фамилия и даже не имя, но какая разница?

Коготь перчатки вдруг лег на цепь наручников и перекусил ее, словно нитку.

– Здесь же карцер. Вы ведь пришли сюда не для того, чтобы виться вокруг меня, словно змея?

– Словно змея? Какое… смелое сравнение, товарищ Потапов. На первый раз я прощу вам вашу дерзость. Но вы правы, я здесь не для того, чтобы мило болтать о прошлом. Ты не зачинщик драки, но вышел из нее победителем. Жизнь крайне несправедлива к сильным людям, скорее всего, тебя запишут в виновные. Запись, конечно, тщательно отсмотрят, но какой вывод сделают командиры? Что ты легко прибегаешь к насилию. Добавим указанную в бумагах крайнюю неблагонадежность и получим неспособного выполнять приказы бойца. Кто захочет брать такого к себе? А ведь если в течение трех дней на тебя так никто и не обратит внимание, то… пуф. Стенка.

Я прищурился. Мне вспомнилось, что сказал здоровяк. Второй день для него был практически приговором. Вот тебе дальше расстрела не ушлют.

– Так, значит…

– Да-да, малыш. Правильно думаешь. Напавшая на тебя троица оболтусов – отказные. У них характеристика не лучше твоей, и они здесь уже второй день. Думается мне, никто их так и не приберет даже на пушечное мясо.

Про такое мне СанСаныч не рассказывал. Да и Инна помалкивала. Провожала, будто верила, что я в скором времени вернусь домой: не сегодня, так через неделю…

– На твое счастье, товарищ Бейка решила проверить, есть ли кто хороший в столичных сборных пунктах.

Она ловко взгромоздилась на стол. Тянущийся со спины хвостик красной молнии казался неуместным атрибутом на ее форме.

– У меня есть для тебя предложение, от которого ты можешь отказаться и отправиться кормить червей ровным счетом через три дня. Или ты умнее, чем кажешься, и я заберу тебя с собой. В батальон охраны.

– Батальон охраны?

Она принялась рассматривать свои механические ногти, даже не глядя на меня.

– Да, слышал когда-нибудь о таком? Думаешь, Москва и прочие города у самой линии фронта просто так стоят себе? Враг милосерден и не трогает их лишь потому, что «ценит человеческую жизнь превыше военных амбиций»?

Я не слышал вражеской пропаганды, но мог с точностью сказать, что именно такими лозунгами она и манипулировала.

– Мы уничтожаем те отряды противника, что умудрились просочиться за линию обороны. Кто-то из них прошмыгнул, прорвавшись через стройные ряды наших бойцов, ну а кто-то умудрился облететь их поверху и не привлечь внимание радаров ПВО. Такая ли в самом деле большая разница, откуда они берутся?

Лично для меня – никакой, но я все еще сохранял молчание.

– Понимаю, Потапов. Не так просто принять то, что я предлагаю. В прошлом – благородный род. Твой отец герой, больше скажу: он был моим кумиром. Мы зачитывались в детстве рассказами о его подвигах, хоть сейчас и понимаем, что не меньше половины из них – выдумка. И вместо того чтобы предложить тебе биться бок о бок с элитными частями, мы хотим пихнуть тебя в самый позорный угол. Но ты подумай сам: ты гражданин девятого класса. Конечно, есть бездомыши. Их зовут десятым неприкасаемым, но ты же не хочешь совсем опуститься до их уровня? Может быть, если ты откажешь мне, кто-нибудь из командиров и в самом деле рассмотрит в тебе что-то стоящее и заберет на фронт, но я чувствую, что… нет.