Рваные судьбы

– Да что ты, Дуня? – ответила Поля, – живём как все. Не голодаем, и то, слава богу.

– Так мы ж работаем много, вот и есть чем кормиться, – перебил жену Павел, который был здесь же в комнате – что-то ремонтировал по дому.

– Ну что ты такое говоришь, Павел? – рассердилась Поля. – Дуня, не слушай его, он не хотел тебя обидеть.

– Да я и не обиделась вовсе, – ответила Дуня. – Просто завидую я вам. Всё у вас есть, и всё у вас хорошо. Жаль, у меня в семье не так всё благополучно.

– Да что ты говоришь такое, Дуня? – возразила Поля. – Всё у тебя хорошо: и муж, и дети. И хозяйство есть. Ты не наговаривай.

Дуня вздохнула, ничего не ответила.

– Давай лучше споём, – сказала весело Поля, чтобы переменить тему. – А ну, девки, подпевайте.

И Поля запела сочным, низковатым голосом любимую песню Лизы – «Хас Булат удалой». Лиза захлопала в ладоши и сразу же подхватила: «… бедна сакля твоя, золотою казной одарю я тебя…». Лиза с самого детства любила эту песню: мама часто пела её по вечерам, и Лиза подпевала ей звонким голоском.

Нюра с матерью тоже подхватили, и голоса этого небольшого хора слились в звучное, будоражащее кровь пение, которое заполнило весь дом, и в вечерней тишине было слышно даже на улице. Следом, почти без перерыва, пошла вторая песня, затем третья, четвёртая.

Лиза пересела к зеркалу, чтобы расчесать волосы. Она распустила причёску, перебросила косы через плечо наперёд и начала расплетать их, продолжая вместе с остальными петь. Затем она взяла гребень и стала осторожно расчёсывать прядь за прядью.

Закончили петь очередную песню, и Дуня, глядя в сторону Лизы, сказала:

– Ох, какая девка получилась! Завидная невеста. Хорошо бы её за моего Гришку засватать, а, Поля?

Поля боязливо обернулась в ту сторону, где сидел Павел, боясь, что он услышал, но его там не было – видно, вышел куда-то.

– Дуня, я бы и не против, – осторожно сказала Поля, – но ты же знаешь, как к этому относится Павел. Он не согласится.

– А что Павел? – пожала плечами Дуня, – ну не убьёт же он их, особенно, если дети любят друг друга. Ну, побесится немного и остынет.

– Любят? – переспросила Лиза, глядя на Дуню через зеркало, не поворачивая головы, и продолжая расчёсывать волосы. – А кто здесь кого любит? Моё сердце свободно.

– Ишь, какие слова повыучили?! – усмехнулась Дуня. – Сердце её свободно. Не век же ему свободным оставаться.

Она подошла к Лизе и встала за спиной, любуясь её густыми, струящимися вдоль спины волосами. Затем неожиданно запустила обе руки в Лизины волосы и провела руками вниз, пропуская пряди волос между своих пальцев, как будто гребнем расчесала.

– Ох, и красивая ты, Лизка, – сказала Дуня, глядя в зеркало Лизе в глаза. – Красивая. И непокорная.

Что-то недоброе прозвучало в этих словах. И не понравилось Лизе что-то, промелькнувшее во взгляде этой женщины. Не понравилось, и даже напугало. Лиза опустила глаза и в этот момент почувствовала слабое покалывание у виска, как будто несколько тонких иголочек впились в кожу. Так бывает, когда вырываешь волосинку.

Лиза встала, высвободила свои волосы из посторонних рук, пригладила их и заплела в одну не тугую косу. Потом смело посмотрела Дуне в лицо и с улыбкой сказала:

– Не вашему Гришке меня укрощать.

– Поживём – увидим, – спокойно ответила Дуня.

Они с Нюрой уже засобирались домой.

– Поздно уже. Пойдём мы. Доброй ночи, соседи.

– И вам доброй ночи.

Лиза помогла матери убрать со стола посуду.

– Эта женщина недобрая, – сказала она матери. – Зачем вы с ней дружите?

– Да я не то чтобы дружу, – ответила Поля, – просто по-соседски. И жаль мне её, твой отец всегда с ней так неприветлив.

– Ну и правильно, – резко сказала Лиза, – просто папа видит, какая она на самом деле.

– Лиза, не надо так грубо о людях. К тому же, тётя Дуня тебе в матери годится, – прервала Поля свою дочь.

– Не дай бог мне её в матери, – пробурчала Лиза. – И в свекрови тоже.

На следующий день Лиза проснулась бледная, не отдохнувшая, с головной болью. Весь день она не могла встать с постели, бредила, её знобило, а к вечеру стошнило, и лихорадка отступила – Лиза смогла, наконец, уснуть спокойным глубоким сном.

Мать беспокоилась. Никто не знал, что это было. Лихорадка, как наступила, так же внезапно и отпустила.

Что-то произошло в ту ночь, – словно пелена застелила глаза, и голова так и не прояснилась. Только с той ночи в память Лизе врезался образ Григория, и никак не могла она отделаться от него. Наоборот, всё больше, всё чаще стала думать она о Грише. Ругала себя за эти мысли, гнала их от себя прочь, но ничего не могла с собой поделать – всё возвращалось вновь.

Однажды она не выдержала и поделилась с подругой:

– Послушай, Нюра, это очень важно. Я не знаю, что происходит, но я постоянно думаю о Грише.

Нюра всплеснула руками от радости и бросилась подруге на шею.

– Наконец-то, – радовалась она. – Теперь вы с Гришей…

– Нюра, подожди, – пыталась утихомирить её Лиза. – Я ещё ничего не собираюсь делать. Я просто…

– Ты просто влюбилась, да? – глаза Нюры светились детской радостью.

– Да не знаю я, – в задумчивости произнесла Лиза. – Не могу сказать, что полюбила. Когда бы я успела? Да и не могло оно всё так вдруг поменяться. Но вот только я целыми днями о нём и думаю.

– Ой, как это здорово! – Нюра снова обняла подругу. – Гриша будет счастлив.

– Подожди. Не говори ему ничего. Не надо.

Нюра слегка расстроилась. Ей хотелось первой сообщить брату такую радостную для него новость. Но она пообещала подруге, что ничего никому не скажет.

Вскоре Гриша сам позвал Лизу погулять, и она тайком от отца стала бегать к нему на свидания.

2.

Наступила весна, и Григорий прислал в дом Пахоменко сватов. Сватовство закончилось скандалом – Павел в ярости прогнал гостей из дома и сказал Лизе, что не даст своего благословения на этот союз. Мало того, если Лиза ослушается его и всё же выйдет замуж за Гришку, то он не даст ей ни гроша приданого.