Рвущийся в небо

– Давай, Кипун, не посрами! – сказал неизвестно откуда возникший дед, коротко обнял и ласково похлопал по спине. В лицо дохнуло табаком.

Поднялась суета. Люди выкрикивали добрые пожелания. Потом все вместе двинулись к пристани. Толчея усилилась. Деда оттёрли в сторону. Кипуну сперва чудилось, что он всё ещё слышит его голос, потом гул стал таким плотным, что выделить из него что-то конкретное оказалось немыслимо.

Более-менее четко осознавать происходящее Кипун стал уже на плоту. Он сидел, скрестив ноги, на циновках под навесом. Рядом с ним сидел крупный, с одутловатыми чертами лица и чуть оплывшей фигурой парень, Сэнежа, кажется, говорила, что это Литюш. Литюш покачивался из стороны в сторону и безотрывно смотрел на Бажуту. Та сидела у основания треугольной мачты и не обращала внимания на давнего знакомца. Она весело щебетала со вторым молодым человеком, про которого Сэнежа рассказать не успела, а может, просто сказать нечего было.

Кипун вздохнул, где-то в груди наконец-то распустился тугой узел тревоги. До последнего не верилось, что его допустят к обряду. Казалось, что в последний момент Иняй одумается и прогонит его прочь. На несколько лет, пока не подрастёт, а может, и навсегда. Но всё получилось проще, чем думалось.

Солнце клонится к горизонту, а он, Кипун, скользит по водной глади на обрядовом плоту по направлению к самому неуютному острову в их архипелаге. Остров этот стоял особняком и не отличался приветливостью и радушием. Там никто не жил. Даже живности не было, разве что пичуга какая время от времени передохнуть залетала. Камней на нём было больше, чем на родном Угре, а травы вовсе не росло. С питьевой водой тоже было худо. Поговаривали, что небольшой родничок там имеется, но высадившимся на остров не всегда удавалось его найти. Зато там была сальза – небольшая кочка, время от времени извергающая грязь. Из-за неё-то остров и назвали Плюющимся стариком. Не самое приятное место. Туда даже мальчишки предпочитали не соваться. Славы не добудешь, а вот неприятностей огребёшь.

Кипун покрутил головой, стоило присмотреться, в какой компании он проведёт ближайшие пару дней.

У рулевого весла стояли двое крылатых. Широкоплечие, серьёзные, чем-то неуловимо похожие друг на друга, они деловито работали веслом, направляя движение плота. Кипун задумался.

В этот раз в обряде участвует десяток человек. С острова вернётся как минимум четверо крылатых. В прошлые разы наверняка было не меньше. Так отчего они так редко встречаются? Кипун шапочно знал этих двоих, они получали свои крылья даже не в прошлый обряд, а в позапрошлый. Мог припомнить ещё троих. Но разве же не должно их быть больше?

– Это что за дерево такое?

Вопрос, хоть и заданный не ему, а рулевым, прервал размышления Кипуна. Чужак с Дальних островов произносил знакомые слова, но так, что требовалось некоторое время, чтобы понять, что именно он спрашивает. Говорил быстро, не делая пауз, глотая окончания, словно он куда-то страшно спешит, словно от этого жизнь чья-то зависит. Нет. Десять жизней! Не меньше.

Крылатые, однако же, не особо затруднились с пониманием смысла обращенного к ним вопроса. Видно, не впервые с ним беседу вели. Отвечать стали обстоятельно, подробно. Про плавуч, стволы которого лежали в основании плота. Про то, чем это дерево отличается от других и почему в быту его не используют, пускают только на вещи значимые, обрядовые. Чужак слушал внимательно, что-то уточнял, приседал, свешивался, трогал руками.

Кипун заскучал и переключил внимание на остальных пассажиров плота. Рядом сидящий Литюш не вызывал особого желания завести беседу. Уж слишком угрюм. За Литюшем сидели Сэнежа и Алкажа. Сёстры о чём-то шушукались и время от времени стреляли взглядами, то в чужака, то в Литюша, то в Бажуту, а то и в самого Кипуна. Единственными, до кого не достреливало их внимание, были Четай и Наруша, что обжимались на передней палубе, отгороженные от нескромных взглядов прямоугольным парусом, да Инесь, что расположилась за спинами сестёр у самого края плота.

– Эй, малой! – раздался хрипловатый весёлый голос. – Тебе чего дома-то не сиделось?

Кипун не сразу понял, что обращались к нему. Лишь наткнувшись на вопросительный взгляд карих глаз, сообразил, что собеседник Бажуты решил поговорить и с ним.

– Я не малой. Меня Кипун звать.

– Кипун так Кипун. А меня Тужай, – миролюбиво откликнулся кареглазый. – Да ты не обижайся! Я тебя, как никто другой, понимаю. Самому, когда луны в прошлый раз танцевали, четырнадцать лет было. Как удержался и на помост не сиганул, сам не знаю!

– Мне пятнадцать уже, – буркнул Кипун.

– Ну это в корне меняет дело! – рассмеялся Тужай.

Захохотал заливисто, но не обидно, а как-то заразно. К нему вскоре большинство пассажиров плота присоединились. Даже сам Кипун. Безучастными к общему веселью остались только Литюш да милующаяся за парусом парочка.

Глава 3

На остров высадились, когда небо расцветилось розово-сиреневыми закатными красками.

То, что Плюющийся старик не отличается приветливостью, можно было понять по очертаниям его берегов. Они серыми неопрятными стенами, отвесно спускались в море. Ни подняться по таким, ни вниз сойти, ни причалить толком. Небольшой пологий участок, тесно зажатый между скал, был единственным местом на острове, где можно было высадиться. От него ещё предстояло идти.

Задерживаться не стали. Споро выгрузили бочонки с водой, провизию, сундук с ритуальными предметами. Крылатые попрощались с каждым из остающихся. Всех крепко обняли, а девушек ещё и в обе щеки расцеловали.

У Кипуна аж ребра потрескивать начали. В который раз его сегодня стискивают? А силищей-то ни дед, ни отец, ни эти крылатые не обижены.

Распрощались тепло. Алкажа даже всхлипнула пару раз, когда плот отчалил. Вот странная! С родными прощалась – улыбкой сияла, а здесь – глаза на мокром месте.

– Стоит поторопиться, – сказала Инесь. – До ночи ещё многое успеть нужно.

Никто не стал возражать. Быстро и деловито разобрали ношу по силам и отправились к стоянке. До темноты ещё обустроиться нужно было. А темнело не просто быстро – стремительно.

Ноги то вязли в песке, то спотыкались и подворачивались из-за валунов, ям и холмиков. Кипун тихонько радовался, что захватил из дома сандалии. Старенькие, но лёгкие и удобные, они хоть немного оберегали ступни от порезов об острые края камней и ракушек.

На пути то и дело вставали накренившиеся глыбы, их нужно было обходить, а кое-где и петлять меж ними. Остров был невелик, но умело дурил головы гостям, путал их, сбивал с пути. Если бы не Палец – высокий камень, возвышающийся над своими собратьями и видный из любой точки острова, – найти дорогу было бы нереально.

До площадки у подножия Пальца дошли, когда небо стало густо-фиолетовым. Облака не затягивали его так плотно, как прошлой ночью, и в прорехи меж ними за людьми подглядывали Младшая и Средняя небесные сёстры. Время Старшей пока не пришло. Она покажется лишь тогда, когда Младшая из лун почти спрячется за горизонтом. Это на следующую ночь они все выстроятся в ряд и будут дружно наблюдать за обрядом. Помогая рвущимся в небо обрести крылья.

– Кто займётся костром? – спросила Инесь.

– Я бы занялся, да где среди этих камней дров раздобыть? – раздался смешной выговор чужака.

– Об этом уже позаботились, – успокоила его Инесь и рукой повела в сторону Пальца. В густом сумраке у его основания лежала целая поленница. – Дрова приготовлены. Шесты для навеса установлены. Очаг сложен…

– Тогда я готов! – откликнулся чужак и, поставив на землю бочонок, что на плече тащил всю дорогу от берега, стал носить и укладывать дрова в каменное кольцо.