Рядом с тобой

–– Я понимаю. Но я боюсь за Айнур.

–– Ты, боевой офицер – и боишься?

–– Боюсь, что они убьют её, а без неё мне не жить. Я действительно ничего не боялся – до плена. Там, у Дэргена, я пережил столько унижений. Что-то сломалось во мне. После возвращения я ведь больше ни в одной операции не участвовал – я не мог больше командовать. Хотелось плюнуть на всё и уехать домой. Но я понимал, что не могу. Я – офицер, и мой долг был находиться там. То, что ты сейчас видишь перед собой – лишь жалкая тень от того, каким я был раньше.

–– Не наговаривай на себя.

–– Лёша, ты просто многого не знаешь. После возвращения у меня появилась цель – найти того, кто сдавал наших. А иначе как объяснить то, что ребята провели больше десятка операций по моему поиску, но они почему-то все проваливались. И вот, когда у меня уже была информация, непроверенная, правда, он вычислил меня и пытался ликвидировать.

–– Зачем Г… я даже имени его произносить не хочу… всё это делал?

–– Чеченцы ему платили, и судя по всему, деньги были немалые.

–– Какой же сволочью надо быть, чтобы посылать на верную смерть стольких ребят. Ему, наверно, жалования было мало, хотел разбогатеть. Ублюдок! А ведь он мог и отряд Антона прирезать. А что ему стоило?

–– Возни много. Да Стоянов бы его первым прибил, если что заметил. Сам же он никогда наших не убивал, всё только чужими руками. Тебе никто не говорил, как он перед моим отцом отчитывался о вашей операции?

–– О том, что это якобы он руководил твоим освобождением, а я без сознания лежал? Антон мне рассказывал.

–– Знаешь, этот Симаков какой-то странный. Его семью бандитской называют, а он, хоть и выглядит крутым, на бандита не больно-то и похож. С другой стороны – вроде богатый, а значит, его стопроцентно должны были отмазать от армии, а он не только служил, но и в Чечне воевал.

–– Мишка, ты разве не слышал ничего о его мести?

–– Да, что-то было, но я так ничего и не понял.

–– Чеченцы убили его мать и он хотел им отомстить. – ответил Лёша и рассказал Ремизову всю историю взаимоотношений своей семьи с Романовым.

–– Какой-то он ненормальный, этот ваш банкир. – сказал Мишка по окончании. – Если женщина отказала ему, он должен был попытаться снова добиться её. На худой конец, устранил бы соперника. Но не её же!

–– А он, наверно, действовал по принципу – если ты не моя, так и не доставайся ты никому.

–– Псих! А в отношениях с тобой и твоей Светой – вообще урод. Ему же открытым текстом заявляют: «Это не твой ребёнок», а он уперся, как баран: «Нет, это моя дочь». А зачем он вообще похищал Лену?

–– Я так и не понял. Наверно, хотел, чтобы Света пришла к нему, он бы её запер и никуда не выпускал. Ведь он так и сделал после того, как меня оттуда раненого увезли. Хорошо, что комната, в которой Романов её поместил, была с окном и находилась на первом этаже. Да и Антон помог. Но еще больший псих – это Стас, сынок романовский. Он же Свету хотел убить, а попал в Антона.

–– А как они оттуда выбрались?

–– Машину повела Света. Но и это ещё не всё – этот придурочный Стас погнался за ними. Бедная Светочка! Она, наверно, больше часа удирала от него, несясь на бешеной скорости.

–– А почему он вёл себя так по-дурацки?

–– У него мать дура была (это точно известно), и сынок весь в неё. Однажды из-за него чуть мастерская не взорвалась.

–– Он вам бомбу подложил?

–– Нет, до этого он ещё не додумался. Ну… эту историю я тебе как-нибудь в другой раз расскажу.

Почти все гости были в сборе. Сева, как всегда, прибыл последним.

–– Ну ты вечно опаздываешь!

–– Служба такая.

–– А ты, Светочка, абсолютно не меняешься. – сказала его жена хозяйке дома. – Всё такой же воробышек.

–– Помнится, раньше ты меня другим животным обзывала.

–– Ой! 40 лет, а ты всё забыть не можешь. Я очень изменилась, и сейчас бы ни за что не обозвала тебя так.

Праздник удался на славу. Все договорились и будто бы забыли, что у Лёши сегодня тоже день рождения. Из-за большого количества гостей эти сборища проходили не на Пушкинской, а в загородном доме.

После застолья ребята разбрелись по участку. Миша хоть и дал себе слово, по возможности, не видеть Олю, но всё время только на неё и смотрел.

–– Ну и где ты видишь умного и серьёзного хакера? – спросил его Саша, указав на резвящуюся Лену. – Она же еще ребёнок.

–– Ну, это ты её хакером обозвал. Иди лучше своей дорогой.

–– Миш, ты чего? А-а, всё на Олю насмотреться не можешь? А кто мне говорил…

–– Саша, помолчи. Не сегодня.

Лена, убегая от ребят, залезла в сарай и оттуда случайно услышала разговор взрослых.

–– Вот ещё один год тишины прошел. – говорил Антон. – Неужели это было в последний раз 14 лет назад? Даже не верится, что столько времени прошло.

–– Сплюнь! – прикрикнул на него Лёша. – И хватит об этом. Успокойся.

–– Я успокоюсь только тогда, когда Романова в гробу увижу.

–– Не увидишь. Никто тебя на его похороны не пустит.

–– Больно надо!

«Кто такой Романов и почему дядя Антон желает ему смерти? – думала Лена, сидя в сарае. – Я слышала о многих людях с такой фамилией. Её носили даже наши императоры. И здесь, в Валдае, тоже есть человек с такой фамилией. Он, кажется, банкир. Но что он мог сделать моему дяде.

–– Что обсуждает? – подошла Света к мужской компании. – Когда вы все вместе собираетесь, у вас одна тема – Борис Викентьевич Романов. Ну сколько можно ему косточки перемывать?

«Борис Викентьевич? – повторила за ней Лена. – Точно, это тот самый банкир».

–– Света, а ты не забыла, что он с нами сделал?

–– Ну, начнём с того, что это ты поверил этому старому козлу Кошкину.

–– Кстати, а куда сам Кошкин подевался? – спросил Антон.

–– Да когда он узнал, что родители развелись и мама уехала в Смоленск, он, вроде, туда подался.