Рядовой свидетель эпохи.

Созидательный характер Октябрьской революции и правое дело большевиков так или иначе признала значительная часть офицеров и генералов Русской армии. В книге приводятся убедительные цифры: примерно половина офицеров и генералов, приписанных к Генштабу Русской армии, перешла служить в Красную Армию (739 чел), половина, примерно (750 чел.), — служила в Белой армии. Примерно такое же соотношение и по всему офицерскому составу.

Новую, оригинальную характеристику гражданской войны 1918-1920 гг. дает Кожинов в таком виде: «...борьба Красной и Белой армий вовсе не была борьбой между «новой» и «старой» властями; это была борьба двух «новых» властей — Февральской и Октябрьской». При этом он отмечает и еще важную особенность гражданской войны: «Запад издавна и даже извечно был категорически против самого существования великой — мощной и ни от кого не зависящей — России и никак не мог допустить, чтобы в результате победы Белой армии такая Россия восстановилась. Запад, в частности, в 1918 — 1922 годах делал все возможное для расчленения России, всемерно поддерживая любые сепаратистские устремления». Как это похоже на нынешнюю подлую позицию Запада!

Приводится Кожиновым и свой подсчет цены революции и гражданской войны: 17,4 млн. человеческих жизней за годы 1918-1922, включая жертвы голода 1921 года, — 12 процентов населения России 1917 года. Для сравнения дается куда меньший процент жертв 1937-1938 гг. — 681692 смертных приговора (0,4 процента населения). Но мне кажутся и эти 0,4 процента большим преувеличением. И вот почему. Как ни старался «историк» «новой демократии» Д. Волкогонов первым назвать полные цифры репрессий 1937-1939 гг., но в первом журнальном варианте своей книги «Триумф и трагедия» он назвал около 31 тысячи расстрелянных в период с конца 1936-годо конца 1939 года. Правда, он сделал тогда какую-то странную оговорку: по 60 крупным городам. На встрече Д. Волкогонова с читателями в Военно-воздушной инженерной академии имени Н.Е. Жуковского я задал ему прямой вопрос: «Поданным Вашей книги «Триумф и трагедия», опубликованной в журнале «Октябрь», получается число смертных приговоров за 1936-1939 годы около 31 тысячи. Почему же идет болтовня в печати о миллионах расстрелянных в то время?»

Он не стал отрицать этой цифры, а вдался в рассуждения о том, что говорят о миллионах погибших в лагерях, при коллективизации и т.д. Я его спросил про одно, он же стал говорить о другом. Совсем как в поговорке: я — про Фому, а он — про Ерему. В отдельной же, изданной в 1989 году книге у него совсем не то, что было в журнальном варианте. Он пишет: «Я не располагаю официальными данными о количестве жертв в 1937-1938 годах. Возможно, их пока и нет». Данных нет, и он их выдумывает: «...в эти трагические два года — 1937-й и 1938-й — по моему мнению, подверглись репрессиям порядка 4,5-5,5 миллиона человек. Из них погибло в результате смертных приговоров 800 — 900 тысяч человек». Эту волкогоновскую стряпню, видно, надо было понимать как сигнал перестроечным фальсификаторам истории: данных нет (они к этому времени могли быть уже уничтожены теми же волкогоновцами из Института военной истории), но они должны быть вот такими.

Вот почему в книге Кожинова цифры приговоренных к расстрелу в 1937-1938 гг. — 681 692, «не столь давно рассекреченные», представляются преувеличенными и требуют, как мне кажется, тщательного публичного анализа.

Мы коснулись лишь очень немногих материалов книги, которые очень актуальны в наши дни.

НАКАНУНЕ И В ХОДЕ ВОЙНЫ

(По книге В. Кожинова — «Россия. Век XX. 1939 — 1964»)

Во второй своей книге «Россия Век XX» Вадим Кожинов рассматривает, оперируя богатым фактологическим материалом, такие глобальные проблемы, как война и геополитика, сущность второй мировой войны и ее итоги, политика и социология послевоенного 20-летнего периода, послевоенная геополитическая агрессивность США, хрущевское десятилетие. Исследуя послевоенное десятилетие, автор опровергает упорно распространяемое ныне утверждение об антисемитизме Сталина, затрагивает в связи с этим такие щекотливые темы, как война и евреи, антипатриотизм и еврейский вопрос, кратко касается истории создания еврейского государства Израиль и роли в этом Сталина, опровергает бытующее мнение о причастности Берия к послевоенным политическим репрессиям.

Анализируя перечисленные события, Кожинов выделяет в каждом из них несколько существенных, с его точки зрения, моментов и рассматривает их детально. После этого делает неожиданные выводы, опровергающие, казалось бы, давно установившиеся истины, разоблачает фальсификаторов советской истории, вылезших из темных щелей в пресловутые перестроечные годы, обличает клевещущих на Сталина и советский социалистический строй — Б. Соколова, А. и Л. Мерцаловых, 3. Шейниса, Э. Радзинского, Антонова-Овсеенко и других. Останавливаясь на предвоенном периоде, Вадим Кожинов приводит все новые и новые доказательства того, что сущность и цель второй мировой войны — давнее стремление Запада (Европа плюс США) завоевать Россию, расчленить ее, превратить в свой сырьевой придаток.

В историческом плане Вадим Кожинов это явление представляет так: «Натиск на Восток особенно усилился, начиная с XIV века, и шел он тогда под знаком борьбы Католицизма с Православием; атака нацизма на большевизм — это только исторически — конкретная форма многовекового натиска под разными девизами». Добавим к этой четкой формуле: в наше время девиз Запада тоже обозначился — «борьба за демократию, за соблюдение прав человека в России». И Католицизм тут как тут: идея экуменизма и прочее. Гитлер тоже шел на СССР под внешним лозунгом освобождения России от большевизма, в действительности же он был ударной силой нового натиска Запада на Восток. Фельдмаршал Манштейн в своих мемуарах «Утерянные победы» приводит слова Гитлера, сказанные им на совещании высшего комсостава перед началом операции «Цитадель» — наступления на Курской дуге: «наши солдаты должны знать, за что они борются, а именно — за жизненное пространство для своих детей и внуков. В Первую мировую войну мы ошиблись, не поставив себе никакой цели». В этих словах Гитлера сущность геополитических устремлений фашистской Германии, и Германии вообще.

Предвоенному пятилетию в книге уделено больше страниц, чем Великой Отечественной войне, которую автор называет просто Великой войной. И это, с одной стороны, вроде понятно: Патриоты страны к сегодняшнему дню отразили все посягательства врагов России — СССР, предателей Родины и всякой другой политиканствующей нечисти на величие исторической миссии Великой Отечественной войны. С предвоенными событиями сложнее, тут фальсификации и вранье о репрессиях невиновных, уничтожении «лучших военных кадров» перед войной, о сговоре с Гитлером в 1939 году укоренились глубже, подтасовки документов и «свидетельства» очевидцев проходят легче, разоблачать все это сложнее. Тем не менее представляется бесспорным, что Великая Отечественная война была самым значительным событием в истории России XX века. Нашествие фашистской Германии на СССР, масштабы и необычная жестокость военной схватки явились самым серьезным испытанием нового геополитического социалистического строя. И это испытание Советская многонациональная Россия выдержала в тяжелой военной и военно-экономической борьбе с Германией, на которую работал промышленный и военно-экономический потенциал всей континентальной Европы, а после захвата значительной части территории СССР и его богатые промышленные и продовольственные ресурсы.

В Кожинов подчеркивает «Геополитические цели войны 1941-1945 годов фактически осуществляли не 70 млн. немцев, а более 300 млн. европейцев, объединенных на различных основаниях — от вынужденного подчинения до желанного содружества». И приходится с досадой сожалеть, что в книге, посвященной историческому отрезку 1939 — 1964 годов, непомерно мало места отведено собственно событиям «Великой войны»-три небольшие главы из 9-ти (глава 2-я — «Внезапность или неготовность», глава 3-я — «Москва — Ржев — Берлин» и глава 4-я — «Итоги войны»), в общей сложности 64 стр. из 396-ти. В этих главах рассматриваются лишь некоторые, хотя, быть может, и самые сложные события, информация о которых остается искаженной до сих пор, умышленно запутана нашими врагами. Основное внимание уделено таким вопросам, как степень подготовленности страны к войне, причины тяжелого ее начала, потери в воине. Из сугубо фронтовых событий рассмотрены наступательные операции Красной Армии на Ржев в 1942-м — начале 1943-го ггода. Эти операции автор книги представляет как важнейшие операции первого периода войны, приковавшие к себе значительные силы немцев — 42 дивизии, не допустив их участия в наступлении на Сталинград и Кавказ.

Анализируя и отвергая полностью или частично наиболее распространенные объяснения трагического для нас развития начала войны, автор книги выдвигает свою трактовку — «враг был сильней». Мне представляется, что в такой оценке Вадим Кожинов далеко не прав. Простая логика говорит о другом: мы были слабее, понесли невероятно большие потери в первые месяцы войны, потом в 42-м отступили еще дальше, еще много всего потеряли и вдруг почему-то стали сильнее. Так не бывает. Единственное остается предположить: нас спас Господь Бог. Но на Бога автор книги нигде не ссылается. Во всем другом же поражает неотразимая логика автора, его тонкий фактологический анализ событий. Например, не вдаваясь в долгие рассуждения о том, насколько были выдающимися военачальники, репрессированные в 1937 — 1938 годах, он лишь заметил: «... репрессированные Я.Б. Гамарник, В.М. Примаков, М.Н. Тухачевский, И.Ф. Федько, И.Э. Якир родились в 1893-1897 годах; и в те же самые годы, в 1894 — 1897-м, родились Г.К. Жуков, И.С. Конев, Р.Я. Малиновский, К.К. Рокоссовский, Ф.И. Толбухин. Но первые, исключая одного только Тухачевского, провоевавшего несколько месяцев в качестве подпоручика, не участвовали в Первой мировой войне, а вторые (кроме окончившего школу прапорщиков Толбухина) начали на ней свой боевой путь простыми солдатами. Далее, первые оказались вскоре после революции на наиболее высоких руководящих постах, хотя им было тогда всего от 21 до 25 лет...), — без сомнения по «идеологическим», а не собственно «военным» соображениям, — а вторые медленно поднимались по должностной лестнице, обретали реальное умение управлять войсками». Тут, как говорится, комментарии излишни, а вывод очевиден: широко распространяемые фальсификаторами истории, политиканами разных мастей и перестроечными антинародными СМИ утверждения о том, что в 1937-1938 годах был уничтожен «цвет армии», — это вранье.

Цвет армии был рангом ниже и блестяще проявил себя во время Великой Отечественной войны. Останавливаясь наличности Тухачевского, Кожинов утверждает, что его военный талант проявился лишь при подавлении антибольшевистских мятежей в Симбирске в 1918 году, в Кронштадте и на Тамбовщине в 1921 году, но «в единственной выпавшей на его долю войне с иностранной польской армией летом 1920 года... потерпел сокрушительное поражение». И еще, он обвиняет Тухачевского в том, что, будучи замнаркома, он преследовал выдающихся теоретиков военного дела — военачальников первой мировой войны, перешедших на службу в Красную Армию: А.А. Свечина, А.Е. Снесарева, В.Н. Егорьева и других. Подвел их под трибунал и под расстрел.

Теперь еще о том в книге, с чем, как представляется, нельзя согласиться. В. Кожинов утверждает: «...тот факт, что в 1941-м не менее трети наших тогдашних вооруженных сил так или иначе «сдались», свидетельствует, увы, о мощнейшем превосходстве врага». Во-первых, надо заметить, большое количество наших войск попало в плен в окружениях, в большей части измотанные, раненые, голодные, израсходовав боеприпасы. О мощи противника здесь тоже, мне кажется, не следует говорить. Превосходство немцев было в лучшей подготовленности войск к боевым действиям, в организованности и агрессивной целеустремленности, боевой многоопытности высшего командования. Это они агрессивно, дерзко, сильно рискуя зарваться, устремились вперед через сохраненные кем-то для них мосты и переправы на границе, тактические успехи, явившиеся следствием первых ударов, для многих наших командиров — внезапных ударов, мгновенно развили в оперативные и оперативно-стратегические успехи. В противовес у нас — бездеятельность, безынициативность, беспечность командующих фронтами в последние предвоенные дни, приведшие к тому, что авиация, особенно в полосе Западного фронта, была подставлена под удар немецкой авиации и погибла, растерянность их и потеря управления своими войсками. Следствием этого явилась потеря управления фронтами со стороны Наркомата обороны и Генштаба.