Рядовой. Назад в СССР. Книга 1

— Вот в том-то и дело, что не балерина. Короче, так… — тот небрежно кинул на гладильную доску свои штаны. — Вот тебе мои штаны, погладь их… Только дыры не прожги! Понял?

— Не понял! — твердо ответил я, глядя на него как на мелкого таракана. — С какого перепугу я должен гладить твою форму?

— Слышь, дух! — Кукушкин явно не ожидал такого поворота. — Голос прорезался? Много болтаешь! Взял утюг в руки и сделал, как дедушка говорит!

— Дедушка, а не пошел бы ты в одно место?! — без всяких эмоций произнес я. — А штанишки свои ты сам погладишь, когда нервы в порядок приведешь!

Естественно ефрейтор от такой наглости опешил.

— Не, ну вообще… Духи вообще оборзели… Да я тебя!

Он попытался ухватить меня за ворот тельняшки, но я ловко перехватил его руку и скрутил в болевом приеме. Тот охнул, заскрипел зубами.

Шагнув влево, я вывернул ему руку так, что тот был вынужден упасть на колени.

— Громов, ты че?! С-ка! — зашипел он, утратив возможность сопротивляться. — Пусть, мля!

— Ты, конечно, дедушка, не спорю! Но еще раз докопаешься без какой-либо причины, терпеть не стану! — тихо ответил я. — Я статус уважаю, звание тоже, но палку не перегибай. Думаешь, я тут буду кому-то задницу облизывать?

Вдруг скрипнула дверь.

— Э-э! А я не понял! Что это тут происходит? — раздался суровый голос за моей спиной. Обернувшись, я увидел старшину роты. Прапорщик Лось как раз вышел из умывальной комнаты, с голым торсом и полотенцем на плече и решил заглянуть в бытовку. Не мужик, а машина.

— Виноват, товарищ прапорщик! — ответил я, сразу же отпустив «дедушку». — Ефрейтор Кукушкин просил показать ему прием болевого захвата, я чуть-чуть переборщил.

— Да? — тот посмотрел на меня недоверчивым взглядом. — Кукушкин, это правда?

— Так точно, товарищ прапорщик! — хриплым голосом ответил ефрейтор, разминая пострадавшую кисть.

— А ты что, в борьбе разбираешься? — хмыкнул Лось.

— Ну, есть немного… Больше в айкидо, чуток в дзюдо.

— А по тебе и не скажешь. Где учился?

— Да так… — пробормотал я, спешно придумывая легенду. — Самоучка, где получалось, там опыт и перехватывал. В зале немного, на улице у знакомого военного пенсионера. Ну и друзья помогали.

— А вот это хорошо! В октябре будет смотр по боевым искусствам, пойдешь в основном составе! — старшина, напевая себе что-то под нос, неторопливо прошествовал к сушилке, повесил там полотенце и вышел обратно. Затем скрылся в каптерке.

— Мы друг друга поняли? — спросил я у ефрейтора.

Тот смерил меня гневным взглядом, но ничего не ответил. Шагнул к выключателю и протянул к нему руку, как вдруг…

Во всем подразделении потух свет! Кукушкин в растерянности замер на месте. А я, оглянувшись по сторонам, бросился к окну. Правда, ничего там не увидел. Вообще ничего — сплошная темнота. Значит, света не было во всей части.

Со всех уголков центрального прохода послышались недовольные возгласы.

— Так, я не понял! — голос прапорщика в темноте, прозвучал особенно громко. — Дежурный! Что с электричеством?

— Оно кончилось! — пошутил дневальный.

— Шутник, твою мать! Дежурный по роте! — рявкнул прапорщик, натягивая китель прямо на голый торс. — Живо ко мне!

С фонариком в руке прибежал дежурный по роте, ефрейтор Кириллов. Вместе со старшиной они отправились проверять распределительный щит. Не было их минут десять.

Пока решали возникшую проблему, появился лейтенант Лавров. Под его руководством, сержанты принялись наводить порядок в подразделении, зажгли керосиновые лампы. Отбой как-то сам по себе отложился на неопределенный срок.

Я одним из первых оделся по четвертой форме. Несмотря на то, что больше ничего не происходило, было как-то тревожно. Само по себе электричество не пропадает, это либо какая-то авария, либо диверсия. А вдруг, прямо сейчас нашу казарму собирается расстрелять из автоматов скрывающийся в темноте враг?!

Вскоре, моя догадка частично подтвердилась — электричество отключилось не только в казарме, но и во всей части. Все были на ушах, однако смысла в этом не было никакого. Человеческий муравейник.

По правилам, раз срочники не приняли воинскую присягу, нас не могли допустить к оружию. С другой стороны, ранее мы уже бегали марш-броски, производили сборку-разборку автомата, снаряжение магазина и прочее. Изучали статьи устава по применению оружия.

А сейчас получалась такая ситуация, при которой не работала сигнализация оружейной комнаты. Склад наверняка был обесточен, освещение отсутствовало. Рядом Афган. Не исключено, что прямо сейчас, территорию части тихо атакует неизвестный противник.

Мысль дикая, маловероятная. И все же… Я чувствовал, все не так, как кажется.

— Громов, ты какого черта тут лазишь? — крикнул Петров, наткнувшись на меня в полумраке. — Марш на центральный проход к остальным!

— Товарищ младший сержант, нужно проверить периметр!

— Чего блин? — отмахнулся тот. — Периметр! В строй, живо!

— Есть! — отозвался я, но не особо торопился возвращаться в строй. Было очевидно, что меня никто слушать не будет, просто потому, что я зеленый срочник. Мол, да что он может знать?! Тут умные дяди собрались, а электричество каждый день отрубают.

В подразделении, несмотря на зажженные «летучие мыши», света было мало. Большинство бойцов относилось к ситуации спустя рукава. Ну, нет электричества и ладно, чего переживать?

— Рота! Становись, равняйсь! Смирно! — скомандовал Воронин, встав на центральном проходе, поглядывая на часы. — Командирам отделений проверить наличие личного состава, с места доложить!

Пока сержанты проверяли расход, дневальному весь телефон оборвали. Как выяснилось, начальник воинской части отсутствовал и сейчас пытался руководить всем дистанционно. Бардак, короче. Впрочем, в армии это нормально, особенно там, где есть срочники. Это ж как разбегающиеся во все стороны тараканы, ты вроде все объяснил, а они все равно что-то не то делают. Не то и не там.

В какой-то момент, нас вывели из казармы на улицу и построили у входа в барак. Вокруг темно, лишь тут и там мелькали лучи от карманных фонарей. Бродили патрули, но их явно не хватало для того, чтобы осмотреть всю часть. Тревогу не объявили, что тоже было странно.

Рядом со мной оказался старшина роты. Выждав подходящий момент, я подошел и решительно заявил:

— Товарищ прапорщик, разрешите обратиться?

Тот курил в сторонке, присматривая за солдатами.

— Чего тебе, Громов?