Рыбари и виноградари. Книга 1. Королева принимает по субботам

Иногда мерещилось, что между ним и девушкой скачут искры привязанности. Пока они лишь жалят, но могут и разжечь в сердцах пламя. Что получится в результате: согревающий костёр или разрушающий пожар? С искры началась вселенная, но ею же она и закончится.

Он уже отважно подумывал о сложном романе, где в роли Отелло был бы страшно подумать кто. Словно уловив эту мысль, Марина нашла для него невероятно красивую и покладистую секретаршу.

Тайной стороной жизни Максима, о которой он никому не рассказывал, оставались загадочные сны. Про себя он называл их «снами о райской жизни». Работа в «небесном» офисе напоминала службу в научно-исследовательском институте. Совещания, планы, собрания и даже своя стенгазета «У нас в Раю».

Как-то начальствующий Моисей поручил написать заметку на тему «Сотворение мира». Вызвал Максима и прорёк:

– Вот, народ приходит ко мне с вопросами. Мол, разъясни, что написано в Пятикнижии.

– Логично, – согласился Максим. – Кто, как не автор, даст правильный комментарий.

– Измучил себя я, разъяснять между теми и другими уставы Божьи и Законы Его. Уже и шесть дней творения просят разъяснить. Что непонятно?

– Всё непонятно, – честно признался Максим.

Моисей вздохнул.

– Будешь ты для народа посредником. Почитай текст. Подумай. Изложи своими словами. Просто и коротко. Как сам поймёшь…

У Максима получились стихи «Сотворение мира» (из книги Максима, не вошедшей в Пятикнижие Моисеево).

«Я был один… Я просто был…Я был уже Себе не мил…Чтобы скуку разогнать,Решил Себе тебя создать.Ты – безвидна и пуста.Ты – невинна и чиста.Я тебя наполнил Мною,Все укромные места.Великий взрыв, дающий жизнь,К утру произошёл.Мне было очень хорошо.День первый отошёл.Утром следующего дняВосхищаешь ты Меня.Ты в любви Моей сияешь,Светом вся озарена.День второй прошёлТоже хорошо.Мы наполнены любовью.Я был один, теперь нас двое.Раз за разом, вновь и вновь,Я отдаю тебе любовь.Третий день прошёлОчень хорошо!Четвёртый день настал,Я от тебя чуть-чуть устал.Про дела свои я вспомнил,Ведь про них не забывал.Чтоб не утомлять Себя,Отделяю ночь от дня.Ночь Я провожу с тобою,День же – только для Меня.Пятый день прошёлВ целом хорошо.Утром узнаю Я новость,Что в тебе живёт Мой Сын,Что теперь нас будет трое,Что теперь Я не один!А всего-то день шестой.Во как хорошо…Утром седьмого дняБлагословил тебя.Всё было очень хорошо!А Я пошёл…»

Моисей прочитал стихи два раза. Потом поднял на Максима умные и усталые глаза:

– Это сатира? – спросил он.

– Моё понимание сюжета, – ответил Максим, удивляясь своей храбрости и живо представляя, что, возможно, уже завтра придётся работать в другом департаменте, вместе с другом Фёдором.

– Нехорошо ты это делаешь, – задумчиво молвил Моисей.

– Что нехорошо? – уточнил Максим.

– Стихи – барахло. Иди работай.

Больше Максим не получал заданий написать что-либо в газету. И в другой отдел переведён не был. Чему был искренне рад.

В реальном же мире один сумасшедший год сменился другим. Как всегда, спецслужбы отчаянно боролись за сферы влияния. Эта борьба борьбы с борьбой стала особенно беспощадной, тем более что внешний враг временно потерялся. Кто-то стрелялся или прыгал в окно, кто-то стремительно богател. Шальные деньги быстро вывозились за рубеж, в западные банки. Но «табачок» был врозь. В одном уважаемом английском банке лежали деньги одной спецслужбы. В другом, не менее уважаемом, швейцарском, – другой.

В стране была полная разруха.

Странно, но на фоне всеобщих громких разоблачений никто не задался вопросом: а на чём же делались состояния в тот момент? Ведь нефть, газ, металл и прочее появилось значительно позднее, по мере подъёма экономики.

Однажды Максим оказался втянут в загадочную историю, которая приоткрыла дверку в таинственный мир, в который, возможно, лучше было бы и не соваться.

В тот день Марина позвонила ему на работу:

– Срочно надо увидеться. Лучше у тебя дома.

– Соскучилась? – спросил Максим, заметив заинтересованный взгляд Николая Владимировича.

– Ага, – не возражала Марина. – Даже трусики не надела, горю вся, аж пылаю.

– Сейчас приеду, – опешил Максим от темпераментной речи подруги. «А вдруг? – прокралась игривая мысль, расталкивая скептичных соседей. – Попытка не пытка! Хотя, в данном случае, это не факт».

Но Максима уже научили ничего не бояться. Похоть – отважное чувство, не выстраивающее логических цепочек с трусливым вопросом в конце: «А что будет потом?» Херувимы в душе не пели, они замерли, охваченные вожделением. Струны лопнули. Наверное, искры, пляшущие между ними, наконец столкнулись, и костёр вспыхнул. Цепи порваны, предохранители сгорели. Он заставит Марину кричать от наслаждения, сломает её броню, вытащит живую девушку из застёгнутого на все пуговицы кителя. «Мы тоже умеем мучить, и силы во мне не меньше, чем у вас всех вместе взятых…» В нём проснулось что-то цыганское: выдав неожиданное коленце, Максим хлопнул себя ладонями по бёдрам и выскочил из кабинета, напевая про страстные чёрные очи, сводившие с ума.

Мысли путались. Приехав домой, поспешно застелил посудомойку, запихнул грязную посуду в кровать, тщательно побрился расчёской и даже успел принять душ. Последнее пришлось делать быстро, так, что это походило на обряд крещения. На журнальный стол прыгнула сияющая золотистой фольгой бутылка шампанского с двумя рассыпающими звёздный свет фужерами, а из прикроватной тумбочки томно звала коробка презервативов.

Дверной звонок грубо прервал тонкую нить смелых фантазий.

– У нас боевое задание, – объявила Марина с порога. Она вдруг остановилась, внимательно вглядываясь своими древними волшебными глазами в лицо напарника, его мокрые волосы и романтично горящие глаза.

Максим испугался, что она улыбнётся, словно нанося жалящий удар в челюсть. И этим в очередной раз возьмёт верх, без усилий, а так, играючи.

Но когда Марина заговорила, её лицо прикрыла лёгкая тень боли, словно страдала сейчас именно она:

– Извини. Похоже, я неудачно пошутила, – произнесла тихо и грустно. – Я не нужна тебе. Всё это позади. Летом не помнят о первых ландышах, а рвут розы.

Трудно постичь женскую логику. Максим не уловил, о чём она говорит, но ориентировался на интонацию и понял, что секса не будет. И они не поругаются. Можно сделать вид, что ничего не происходит, и даже не разыгрывать замешательство. Он ждал Офелию, а пришла сестрица Алёнушка, предупредить братца Иванушку, чтобы не был козлом. Максим безмолвствовал, смотря в пол и заслоняя спиной предательское шампанское.

Иногда лучший ответ – это молчание. Тогда вроде как будто ничего и не было.

Марина, похоже, поддержала такую версию, во всяком случае, заговорила как всегда:

– Времени в обрез. Торопилась. Чуть каблук не сломала. Пришла бы сейчас хромая, в одной туфле. А тут ты, такой печальный, как айсберг… Бобик в гостях у Барбоса. А потом бы явился дедушка и выдрал нас плёткой, – она невесело улыбнулась.

Максим тоже усмехнулся. Намёк был понятен. Оказывается, костёр не вспыхнул, а, наоборот, остывал тлеющими искрами.

– Мы должны куда-то поехать? – соображал Максим, прикидывая, в какой Форос они сейчас рванут.

– Нет, – Марина быстро прошла в комнату. – Помоги. Она буднично убрала злополучную бутылку и сдвинула журнальный столик, освобождая центр.

– Сегодня будет встреча наших «смежников» с американскими. На высшем уровне. Необходимо услышать, о чём они говорят. Мы будем наблюдать за всем из твоей квартиры. Мысленно. Не зря же я тебя столько учила.

– Ты имеешь в виду, создадим сенситивных двойников? – сообразил Максим.