Рыбьи дорожки

Но случалось, на светлое дно речки начинал наползать край темной рыбьей стаи. Крупные рыбы двигались против течения по самой кромке омута и переката. Это были подусты.

Тут мы не выдерживали, кубарем скатывались вниз, забредали в воду и дрожащими от возбуждения руками начинали закидывать удочки.

Ловили мы подустов совершенно так же, как пескарей, пуская червяка волочиться по каменистому дну. Рот у этих рыб расположен так, что им, вероятно, удобнее хватать приманку, плывущую около самого дна. Поплавок часто затягивало, потом он возвращался и вновь продолжал свой путь. А вот если поплавок останавливался и после этого его быстро вело поперек течения, тут уж надо было резко подсекать. Значит, подуст клюнул.

Но считать, что подуст пойман, было еще рано.

Коварная все-таки рыба подуст. Вот подсечешь — и она рвется на удочке. Сильная, бойкая, вертлявая, никак не «соглашается» выходить на поверхность, — точно прилипла к речному дну. Наконец сдвинешь ее с места и, торжествуя, тянешь на себя… И вдруг все кончено! То есть будто ровно ничего и не было!.. Как успела отвертеться от крючка?! Со второй та же история! Третью совсем уже подтащишь к берегу, а она в самый последний момент ткнется тупым носом в песок… и будь здоров!

Красавец по внешнему виду подуст, а невкусен. Хорошо еще, если он, не задерживаясь, попадает прямым ходом из воды на сковородку. А как уснул да полежал часок на берегу или, что еще хуже, в ведерке с водой, совсем пропащее дело — побелел, порыжел, красота точно смылась, и, того гляди, даже станет припахивать. Скоропортящаяся рыба.

Но наряду с недостатками есть у подуста и достоинства, умалчивать о которых было бы упущением. Он безотказно клюет в самое жаркое время года, когда многие рыбы становятся разборчивыми к приманке. Подуст хорошо клюет в мае, отлично в июне, превосходно в июле. И мало чем брезгует: червь, опарыш, мотыль, хлеб, тесто, зернышко пшеницы, пареная горошина — все схватит подуст. А когда прикормишь его немного, и вовсе рыбы подойдет сила!

Проспит рыболов зорьку, собираясь на подуста, тоже не беда. И солнышко припекло, а подуст все клюет да клюет. Только разве среди дня воздержится маленько, а потом опять клюет.

Но бесспорно, самое главное качество подуста — это его сопротивление на удочке, упорное, сильное. После подсечки он бросается из стороны в сторожу, крутится, извивается. Для начинающего охотника подуст — неплохая школа ужения.

А ведь крупные вырастают подусты, особенно в больших, быстрых реках. Рыбы в четыреста, в пятьсот граммов не так уж редко оттягивают куканы днепровских рыболовов, даже и очень юных.

Помнится, в Каневе на городском базаре мы, энтузиасты удочки, собравшись гурьбой, долго любовались на полуторакилограммового подуста, захваченного ночью «частиком» браконьера. Ах, если бы этому великану да на чей-нибудь из наших крючков!.. «Вот уж несправедливость!» — такая была вынесена единодушная резолюция. Алчность торгаша, поощренная десятирублевкой крикливой покупательницы, снулая рыба, небрежно засунутая в ощеренную пасть авоськи… И всё! А ведь могло быть иначе. Был бы восторг, пережитый от борьбы с достойным противником, гордость за редкий трофей, яркие воспоминания, остающиеся надолго в памяти счастливого рыболова… Надолго, может быть на всю жизнь.

Чехонь

Древние деды, живущие поблизости устья реки Керженец, впадающей в Волгу, пониже Горького, пойманных рыб считают на головы.

— Вчера наши кержаки на Волге чехонь ловили, — прошамкал мне как-то один из дедов. — Ванюшка Галкин девяносто три головы отхватил. Ты, давай-ка, сходи к ему!

«Ванюшка», имевший два «Егория» еще за русско-японскую войну, приходился кумом и почти ровесником моему собеседнику. Звали «Ванюшку» Иваном Онисифоровичем, и слыл он среди своих друзей за самого главного рыбака.

Возвращаясь вчера вечером домой на лодке, я заметил в одной из быстрых и глубоких проток игру какой-то неизвестной рыбы. Вначале я подумал на уклейку, но потом усомнился: вряд ли уклейка ходит такими стаями. И круги по воде расходились большего диаметра, чем обычные, уклеечные.

Об ужении чехони, или, как ее исстари образно называют, «сабли», я слышал давно. А вот самому ловить не приходилось. Не раз я видел чехонь в мотне невода. Это узкая, плоская и действительно выгнутая наподобие сабельного клинка рыба с яркой серебристой чешуей и большими темными глазами. Хотя чехонь и костлява, мясо ее нежно и вкусно.

…Следующие два или, точнее, полтора дня оказались заполненными сплошной рыбацкой горячкой.

Я умолил Ивана Онисифоровича взять меня с собой и вскоре блаженствовал среди оживленного рыбачьего табора.

В протоке, где появилась чехонь, собралась целая флотилия лодок. Далеко по воде неслось многоголосое волжское «оканье». Теплый июньский ветер пушил разномастные бороды кержаков, шевелил льняные мальчишечьи вихры. Солнечные зайчики весело играли на жестяных ведрах, куда укладывали добычу наиболее хозяйственные рыбаки. Удочки беспрестанно перезакидывались, и казалось, вокруг идет жесточайшая перестрелка — сотни пуль свистят в воздухе. А чехонь ловилась и ловилась. Ее свозили на берег и засаливали.

Следуя инструкции деда, я заякорил лодку на трехметровой глубине, на самой середине протоки, вытащил удилище, размотал леску, спустил поплавок почти к самому грузу, а груз облегчил до предела с расчетом, чтобы он только слегка топил червя. После этого я размахнулся и сделал заброс как можно дальше от лодки. Резкий рывок последовал немедленно, поплавок нырнул, я дернул удилищем, серебряный клинок вылетел из воды, и первая «голова» шлепнулась в лодку. Рыбка оказалась невелика: наверное, граммов сто. Раскрыв несколько раз высоко посаженный рот, чехонь заснула. Только я поправил червяка, как рядом шлепнулась вторая. Это открыл счет Иван Онисифорович… И пошла работа!..

Невероятный клев продолжался три зари: две утренние и одну вечернюю. А на второй день, после обеда, косяк чехони исчез так же внезапно, как и появился.

Несколько лет спустя, уже на Днепре, мне не раз приходилось попадать на удачную ловлю чехони. Но и там рыба эта никогда долго не удерживалась на одном месте — половится день-другой и словно пропадет. А недельки через две, глядишь, — опять появилась. Только здесь мы ловили чехонь прямо с берега, обязательно крутого, и, всего добычливее, на быстром обратном течении. И здесь, как на Волге, она хватала приманку только в верхних слоях воды.

Чехонь, как и уклейка, — любимая пища судака.

Не раз мы находили чехонь, вскрывая судачьи желудки, и все же судаков на чехонь никогда не ловили; очень уж нежна, засыпает на крючке немедленно, а хватать снулую рыбку судак не большой охотник.

Только под Астраханью, где судака изобилие, нам изредка удавалось поймать его на филейчик из чехони, или, как там говорят, на «тельцо».

Чехонь в летние месяцы клюет лучше всего по теплым вечерним зорям, поднимаясь к поверхности воды за мошкарой. Может быть, она будет хорошо ловиться на муху или слепня «нахлыстом», но мы не пробовали. Мы ловили чехонь на кусочки белого червя-железняка, предварительно размяв как следует эти кусочки пальцами. На целого червя чехонь почему-то берет неохотно.