Рыбка золотая
Шрифт:
Вот и пришло Генино время воспользоваться добром, доставшимся бесплатно в благодатное советское время. Но я этот его коммерческий порыв срубить махом деньгу тоже разбомбила, объяснив, что это дело непростое с изготовлением шоколадного теста, лепней конфет и фантиками-коробками:
– Это тебе не Вана Таллинн, умелец! Кто польстится на твою доморощенную самодельщину? Надо ведь так делать, чтобы фирма была! Как у наших мастеров, которые «джинсу» стряпают «под ливайс» с прилепочкой брендовой лейбочкой.
А вскоре Гена поделился со мной, что его московский друг Виктор Пронин, ставший известным модным писателем детективов и хорошо на этом зарабатывающий, предлагает ему быть посредником по продаже леса. Гена долго возбужденно рассказывал мне подробности этого бизнеса, подсчитывая баснословные деньги. Посредничество входило в моду. Но все
И неугомонный Гена вляпался. На этот раз ему так не подфартило, что вместо заработка, он серьезно пострадал. В Усинске появилось свое «МММ». В мастерски сооруженную пирамиду целеустремленно лезли желающие откусить бесплатного сыра и Гена туда тюкнулся. Какие-то красиво нарисованные бумаги с печатями показывал и уговаривал нас туда же сунуться с приличной суммой денег, чтобы моментально навариться и получить многократно увеличившийся куш. Ну, у нас не было желания играть в такие игры, чтобы польститься на деньги от бешеной коровки. Мы похихикали с Левой, категорически отказавшись купить у Гены красивые гербовые бумажки. О том, что Гена с Лидой здорово прогорели, нам стало известно через месяц. Они потеряли изрядную сумму денег, влезли в такие долги, что вынуждены были продать квартиру, чтобы рассчитаться. Им пришлось уехать в Краснодарский край, где жили родные Гены. Там купили небольшую халупу в отдаленном селе и занялись сельским хозяйством на земле в двадцать га. Еле перетерпели зиму, добывая отовсюду для своей прожорливой печурки дрова. А весной оказалось, что домик с землей они оформили незаконно, что-то в документах было совсем не так, как надо. Их, доверчивых простачков, надул заезжий молодец из Армении. Гена вернулся в Усинск, к своему приятелю Володе. Когда он появился у нас, мы не узнали прежнего вальяжного толстенького добряка. Вместо него был потрепанный худощавый мосластый мужик крестьянского вида, в старой куртке, с морщинистым, дочерна загорелым озабоченным лицом.
Гена рассказал про свои мытарства. Лида осталась у его матери в селе под Краснодаром. Сдержанно сказал:
– Разбежались мы, давно было надо, стерва она горкомовская!
–Ну и куда теперь?
– Поеду в Ухту, в газету, там друг. С бизнесом мне не по пути!
Вскоре мы узнали из некролога в областной газете, что Гена скоропостижно умер во время работы – в пишущую машинку был заправлен лист, не успел закончить статью. Талантливым журналистом был наш друг Гена Ткачев. И честным. даже после того, как я уже не работала главным архитектором города, он часто проталкивал мои критические статьи в адрес нового архитектора, который много чего тормозил, был беспринципным в отстаивании интересов городской застройки, да еще и взяточник в придачу. Он потом не выдержал и залез в петлю. А тот микрорайон, который я не согласовала, и его стали строить в угоду первому секретарю обкома Иван Палычу, бросили незаконченным, не сдав и первого дома. Но никто за это не ответил. А надо было бы посадить!– уйму денег на ветер пустили. а может и втихаря промотали, разворовав. А первый секретарь обкома Иван Павлыч уже помер, и вместо него стал наш Юрий Алексеевич Спиридонов, которого потом избрали Главой республики Коми.
Зимой приехал Федя Моржов делать работу по интерьерам нового детского сада и пригласил меня на подмогу. Я с радостью поработала с ним, вдвоем мы сотворили прекрасные веселые росписи и хорошо заработали.
Лева приходил поглядеть, как мы работаем. Сказал:
– Вот это работа! – красоту делаете! И в тепле, не то, что мы на ледяном ветру при сорокаградусном морозе бултыхаемся на пятидесятиметровых вышках.
Федя ответил:
– Зато ты выглядишь как настоящий мужик – бицепсы, мускулы, фигура как у Давида!
Друг мой дорогой, как многому ты меня научил, Федя, член Союза художников, работающий в Москве в комбинате Монументально-декоративного искусства, тонкий, интеллигентный, все понимающий Федя! Дед его был любимым учителем Ленина. Федя в Москве показывал мне книгу с его
портретом, дед там – вылитый Федя.А он ведь тоже попивал изредка, и тоже запойно. Но это он позволял себе, закончив работу, и возвратившись в Москву к жене. Загулы бывали после успешно сделанной работы. Может это меня и останавливало от того, чтобы расстаться с Левой. Потерплю, Федина вторая еврейская жена Лиля терпит, а я выход найду – ну не может быть, чтобы не нашла!
И терпела. Дико тосковала, когда он уезжал на вахту. Кроме его редких запоев, все остальное было просто безоблачно и светло. Он любил меня. Любил так, что это было явно, зримо, заметно во всех проявлениях его отношения ко мне. И я ответно откликалась на его чувства. Мы всегда и всюду ходили вместе, держась за руки или под ручку. Он живо услужливо реагировал на мои желания, казалось, прочитывал мои мысли. Любил дарить подарки, как знаки внимания, на праздники – золото, духи, цветы. Погладить друг друга, ласково смотреть, обниматься, целоваться было, казалось, просто необходимостью, без которой невозможно жить, дышать. Мы испытывали какую-то тягу физически чувствовать друг друга через прикосновения, объятия. Такая вот любовь!
Проработав год, Лева получил двухмесячный отпуск и мы поехали в Гагры, в Дом творчества Архфонд. Я достала две курсовки от Союза Архитекторов. Путевок не было, ну и ладно, устроимся, не проблема. Летели через Нижний Новгород, чтобы навестить мать Левы в Балахне и переодеться в летнюю одежду. Был июнь, в Усинске еще таял снег, а мы отправились в Гагру. За мой проект рассчитался заказчик, Федя щедро оплатил мою работу, плюс Левины деньги – это было, ну очень жирно! Лева вылетел один, мне надо было закончить дела с заказчиком, я прилетела в Нижний Новгород через два дня. Он встретил меня в аэропорту в новой одежде, соответствующей югу. Светло голубой батник с массой карманов и брюки из хлопка, в лейбочках мировых и разных прибамбасах умопомрачительных. Предприимчивые изобретательные молодые люди повсюду организовывали свои предприятия. Выдавали свою продукцию за зарубежную, известных брендов от кутюр. Вот и Лева купил в Нижнем эту потрясающе крутую одежду. Как-никак на море едем!
Наступило время, когда народ резко сменил одежду. Мужчины и женщины постепенно отошли от классической одежды, меняя ее на свободный, практичный и удобный полуспортивный стиль. Пальто сменили на куртки. Женщины стали носить брюки, батники, летом смело наряжались в сарафаны, появилась мода на шорты.
Мы тоже переоделись в эту одежду, выскочив с севера в отпуск.
На такси Лева прокатил меня по Нижнему Новгороду, показав все достопримечательности. Был чуть хмельной и веселый. Потом приехали в Балахну. Мамочка встретила нас во дворе, где было полно людей на скамейках. Старуха бросилась ко мне на шею, изображая немыслимое счастье и умиление, артистка!
Дом, в котором жили Лева с матерью, строили пленные немцы после войны. Двухкомнатная сталинка была с отличной планировкой, окно в ванне, огромные комнаты и высокие, с лепниной потолки. Но в квартире было бедновато. Большая комната была без стола, только диван, сервант и телевизор. Вторая – поменьше с одной кроватью, на кухне надстроенный подоконник вместо стола, используемый как холодильник, тумбочка и холодильник.
Лева по моей просьбе принес из кладовки в подвале хранившийся там роскошный круглый стол сталинских времен! И чего в подвале делала эта немыслимая красота?! В прихожей стоял красивый сталинский шифоньер. Вот и вся мебель. Ясно! Судя по выставленной еде, старуха прижимиста, и ни черта не умеет готовить. Не хозяйка! Уж не пьет ли сама? Но в квартире был хороший ремонт, чистота и порядок.
Балахна расстилалась вдоль Волги. До Нижнего час езды на автобусе, много церквушек сохранилось, одна действующая, краеведческий музей, пристань… Красота!
Мы с Левой добирались на «Ракете» в Нижний и Городец. Я была в восторге. Лева каждый день потихоньку пил, но без запоя, мы много гуляли по городу и набережной.
Прилетели в Гагры. Устроились, в доме бывшего секретаря горкома сняли комнату, были еще соседи. Комнаты с отдельными входами с улицы, кухня с газовой плитой и холодильником. Дом творчества архитекторов на этой же улице и море внизу через дорогу. Благодать! Вот только Лева от радости ежедневно попивал. Сначала это не мешало жариться на пляже, ходить по городу и ездить на экскурсии. Но постепенно пьянка затягивалась, и настало время, когда он уже не ходил в столовую, только пил и спал.