Рыбкин зонтик

Однако все же видно было, что мнение следователя обо мне значительно улучшилось, уж не знаю, может, мой внешний вид сыграл здесь свою роль. Он еще спросил какие-то мелочи, а потом дал расписаться в бумагах и отпустил меня. Об аварии возле деревни Зайцево он вопросов не задавал, и я решила, что и мне нет смысла говорить ему, что в больнице вместо Романа лежит Андрей Удальцов. Тем более что я не смогла Андрея накануне предупредить и вообще не смогла поговорить с ним вчера. И он так и остается в неведении, и не знает, что я в той квартире на Гражданском нашла доказательство несомненной связи моего Романа с его Ларисой. Вот только где искать эту преступную парочку, я пока понятия не имела.

Мы распрощались со следователем не то чтобы как добрые знакомые, но и ругаться вроде бы теперь стало ни к чему.

По дороге домой я купила в кафе «Норд» миндальных пирожных и свежих пончиков с вареньем, это нужно было для того, чтобы умаслить Лешку. Дело в том, что у меня созрел план. Нужно упросить его пойти со мной в Интернет-кафе «Мегабайт», потому что сама я не знаю даже, где такое кафе находится. Это бы еще ладно, адрес выяснить нетрудно. Но там ведь понадобится что-то делать с компьютером, а я, откровенно говоря, умею мало что. Набирать и выводить на принтер текст, записать на дискету… Нет, без знающего человека мне не обойтись.

Я подавила всплывшие на поверхность души угрызения совести. Не стоило бы впутывать ребенка в опасное дело. Но у меня не было выхода, и потом, я ничего ему не скажу, только попрошу помочь разобраться с компьютером.

Аллы, к счастью, дома не было — ушла в магазин, как отрапортовал Лешка, оторвавшись от компьютера.

— Долго она ходит обычно? — деловито осведомилась я.

— Ну, как сказать, когда деньги есть, тогда долго, но сегодня у нее денег не очень много, потому что вчера вечером она отца пилила, что он работает много, а получает мало.

— Интересное дело! — тут же завелась я. — Он один работает, всю семью содержит, а она его еще пилит!

— Да ладно, сами они разберутся, я не вмешиваюсь, — философски ответил ребенок, — а у тебя что в коробке?

— Если мать скоро придет, то у нас мало времени… — протянула я и дала ему заглянуть в коробку.

— Нет, полчаса верных у нас есть! — И обрадованный ребенок побежал ставить чайник.

За чаем я спросила племянника, знает ли он, что такое Интернет-кафе и где находится такое кафе под названием «Мегабайт»?

— А то! — с набитым ртом ответил ребенок. — Еще бы, конечно, знаю! А тебе зачем?

— Сходишь туда со мной сегодня вечером? — нерешительно спросила я. — Я все оплачу…

— Классно! — завопил Лешка. — Ну до чего клево с тобой, Наталья! Там такие модемы стоят отличные, скоростные, у них такая обалденная пропускная способность — закачаешься! Компы — высший класс, все «пни», и некоторые даже четвертые!

Я решила не показывать свою серость и не уточнять у ребенка, что он конкретно имеет в виду.

Интернет-кафе с незамысловатым и вполне понятным названием «Мегабайт» располагалось на Московском проспекте неподалеку от станции метро «Электросила». От метро мы с Лешкой дошли до места за пять минут, причем у меня сложилось впечатление, что племянник отлично знает эту дорогу и бывал в «Мегабайте» не раз.

Внутри кафе было разделено пластиковыми перегородками на многочисленные маленькие кабинки, в каждой из которых стояло по компьютеру. Большая часть кабинок была занята, причем почти все посетители кафе чем-то неуловимо напоминали моего любимого племянника — те же нечесаные космы, те же линялые джинсы, тот же фанатичный блеск глаз… Лешка тут же встретил знакомых и включился в разговор, который меня в первый момент изумил, а потом привел в ужас.

— Витек заходил, — рассказывал один из Лешкиных приятелей, — у него с домашним компом полный абзац: распаковал незнакомое мыло, схлопотал Чернобыль, так что винт на фиг полетел, только на помойку…

— Это что, — задушевно поведал Лешка, — у меня в прошлом году через поросшее мыло мать сдохла, а ты говоришь винт…

Как бы плохо я ни относилась к своей невестке, Лешкины слова привели меня в ужас. Во-первых, Алла еще сегодня утром была жива и здорова, и, во-вторых, разве можно так говорить о родной матери?

— Леша, — прервала я племянника, — что это ты говоришь? Твоя мать прекрасно себя чувствует, и, если вы с ней не ладите, это еще не повод…

Племянник уставился на меня, широко открыв глаза, и вдруг громко расхохотался:

— Ну, Наталья, ты даешь! Разве можно в наше просвещенное время быть такой неграмотной? Мать — это материнская плата компьютера, а мыло — это е-мейл, электронная почта… с ней часто приходят вирусы, от которых с компом… в смысле, с компьютером, может случиться всякая дрянь… Но никто же не говорит — «сломалась материнская плата», это длинно и как-то глупо, все говорят — «сдохла мать», коротко и ясно.

Мне стало очень стыдно, я всегда считала себя современной девушкой, а тут почувствовала ископаемой рептилией, кем-то вроде Лохнесского чудовища, ненароком дожившего от мезозоя до наших дней. Тут еще подвалил к нам какой-то совершенно несуразный тип и стал жаловаться, что у него что-то там поросло и теперь, что ни делай, сплошная ботва. Слушая такую сельскохозяйственную беседу, я совсем пала духом.

Лешка, видимо, почувствовал мое состояние и сжалился:

— Ладно, давай поглядим, что ты там хотела!

Мы заняли свободную кабинку, Лешка включил компьютер и запустил систему.

Я показала ему листочек, на который аккуратно переписала странный текст, продиктованный мне по телефону старухой.

— Сарасавана… — удивленно прочитал племянник, — что за фигня?

Он набрал странное слово на клавиатуре, но компьютер никак на него не прореагировал.

— Ты точно ничего не перепутала? — Лешка тупо смотрел на экран. — Уверена, что именно такое слово?

— Уверена… — с сомнением протянула я, вспомнив, что подозрительное слово продиктовала мне по телефону полуграмотная старуха, — кажется, именно это слово…

Лешка задумчиво пощелкал клавишами и протянул:

— Что-то мне это напоминает…

Вдруг он хлопнул себя по стриженой макушке и завопил:

— Ну конечно! Это же на латинском регистре!

— Что? — переспросила я. — Что на латинском регистре?

— Да слово это! Вовсе не «сарасавана», а «капакабана», такой вроде бы пляж есть в Америке!

— В Бразилии, — машинально поправила я.

— Тем более. Так что это слово — «капакабана», только написано латинскими буквами.

Лешка переключил регистр и защелкал клавишами.