Рыбкин зонтик

— Я хочу, чтобы Андрея Удальцова вытащили из той жуткой больницы и направили на лечение. Врачи говорили мне, что его можно спасти, если сделать операцию. И не одну.

— Вот как? — все-таки мне удалось Барановича удивить.

Я тут же пожалела о своих словах, но дело сделано, ни за что не пойду на попятный. На черный день у меня есть те пять тысяч долларов, которые Лариса заплатила за мою собственную смерть. Найду работу, сниму квартиру, проживу как-нибудь… Зато не буду видеть в ночных кошмарах жуткий белый поршень!

Я улыбнулась Барановичу как можно веселее.

— Ну что ж… — серьезно сказал он, — я рад, что… впрочем, это неважно. Должен вам сказать, что забота об Андрее Удальцове — это не ваша проблема. Этот вопрос я тоже решу сам, хотя, раз вы так настроены… В общем, спрашиваю последний раз: что вам нужно лично для себя? Не тяни время! — рявкнул он совершенно другим голосом. — Я занятой человек!

И тогда я подошла ближе и четко проговорила, глядя в черные живые глаза:

— Однокомнатную квартиру и самый лучший компьютер со всеми прибамбасами, какие только есть!

Баранович хмыкнул и отвернулся. Аудиенция была окончена.

…Я вернулась домой к вечеру, потому что съездила в два-три места насчет работы. Алла встретила меня в коридоре.

— Звонили из больницы, — сказала она, испуганно на меня глядя. — Роман умер.

От неожиданности я пошатнулась, слезы выступили на глазах, но я быстро взяла себя в руки. С чего это меня так разобрало? Ведь Роман умер еще вчера, и я не очень расстроилась. Потом я сообразила, что звонили из больницы и что, следовательно, умер Андрей, которого там до сих пор считают Романом. Ну что ж, я сделала что могла, значит, у него судьба такая.

Следующие три дня я провела в какой-то сонной апатии. Мне ничего не хотелось делать — с трудом заставляла себя принять душ, поесть и ложилась на диван с книжкой, но даже читать не могла — перебегала глазами со строчки на строчку, но не понимала, что происходит с героями.

Звонили какие-то дальние родственники Романа, сообщали про похороны, я отказалась идти. Невестка смотрела на меня с состраданием, но ничего не говорила, очевидно, Лешка провел с ней воспитательную работу. Я же продолжала валяться на диване, как бревно, ни на что не реагируя.

Такое бывало со мной в школе, когда на следующий день после экзамена я лежала, вот так же тупо уставившись в книгу или бездумно слушая музыку… Но тогда приближалось время следующего экзамена, и я брала себя в руки и принималась за учебу, а сейчас апатия казалась бесконечной. Я чувствовала себя опустошенной и выпотрошенной, так что годилась сейчас только на чучело.

Представила себе это чучело в музее с табличкой:

«Разочарованная женщина», — и невольно улыбнулась.

Ну, если я могу улыбаться — значит, еще не все потеряно.

Я села за стол и посмотрела на себя в зеркало.

Лицо бледное, под глазами мешки, кожа какая-то тусклая… нет, надо встряхнуться, привести себя в порядок, заняться поисками работы…

Прошло три дня, а Баранович никак не проявился, стало быть, он посчитал мои требования слишком наглыми или вообще забыл обо мне.

На утро четвертого дня в дверь квартиры позвонили.

Я доплелась до прихожей и подозрительно спросила:

— Кто там?

— Алексей Соловьев здесь проживает? — осведомился молодой голос за дверью.

— Алексей Соловьев? — тупо повторила я. — Кто такой Алексей Соловьев?

— Ты что, Наталья? — рядом со мной неожиданно возник Лешка. — Это же я — Алексей Соловьев!

— Ах, ну да, — я смутилась, — ну, так сам и бегай на звонки!

Тем не менее я открыла дверь. На пороге стояли трое парней с большими картонными коробками.

— Так кто здесь Алексей? — деловито осведомился один из них, судя по озабоченному выражению лица, старший. — Расписаться надо за доставку.

— А это что такое? — Лешка удивленно уставился на квитанцию, и брови его полезли вверх. — Это мне?!

— Если ты — Алексей, то тебе, — подтвердил парень. — Распишись вот в этой графе.

— Четвертый «Пентиум»! — восхищенно пропел Лешка. — Пятьсот двенадцать метров оперативки! Обалдеть! Восемьдесят гигов винта! Жидкокристаллический монитор! Пятнадцать дюймов! Уписаться! Беспроводная клава! DVD-райтер! Оптическая «мышь»! Это просто фантастика! Наталья! Меня глючит! Ущипни меня — я, наверное, сплю!

Я с удовольствием ущипнула племянника за костлявый бок, он взвизгнул и отскочил:

— Ты что — прямо как пиранья вцепилась! Нет, правда — это все мне?

— Тебе, тебе! — Я довольно улыбнулась: зрелище чужого счастья подействовало на меня тонизирующе.

Ребята занесли коробки в Лешкину — то есть на данном этапе мою — комнату и начали распаковывать их, устанавливать и подключать. Лешка крутился у них под ногами — если можно так сказать о длинном и тощем, как жердь, подростке, облизывал каждую новую игрушку и задавал бесконечные вопросы на своем загадочном компьютерном языке. Впрочем, парни отлично его понимали, и через несколько минут они стали лучшими друзьями.

— Что происходит? — грозно прошептала невестка, дергая меня за рукав. — Откуда это все?

— Это еще не все! — раздалось с порога. Оказывается, парни забыли закрыть входную дверь, в которую как раз вошел мой знакомый Алексей.

— Наталья Сергеевна! — деловито обратился он ко мне. — Там в вашей квартире ремонт идет, обязательно нужно, чтобы вы сами обои выбрали и кафель для ванной и…

— Да мне все равно, делайте как есть! — я махнула рукой.

— Что? — Невестка очнулась от столбняка, в который ее повергли слова Алексея о моей новой квартире. — Как это — делать как есть! Ты что — с ума сошла? Тебе же там жить! Едем немедленно по магазинам!

— Ну слава богу, нашелся хоть один человек нормальный! — расцвел Алексей. — Собирайтесь, дамы, машина у подъезда.

Еще два дня мы как сумасшедшие мотались по магазинам. Невестка просто осатанела, когда поняла, что можно тратить на отделку квартиры неограниченное количество денег. Иногда мне приходилось хватать ее за руку, но в общем мы неплохо ладили. Старалась она для меня бескорыстно, просто хотела как лучше, и я подумала, что если я буду жить отдельно и выпишусь из квартиры брата, то мы очень даже просто можем подружиться, будем встречаться изредка, ходить в кафе или я буду приходить к ним на семейный обед. С родственниками нужно жить раздельно, это аксиома.