Рыбы поют в Укаяли

Первую крупную научную экспедицию в неизведанные районы бассейна Амазонки организовал в 1743–1744 годах француз Шарль де ла Кондамин. С ней связана одна из самых ужасных трагедий, какие только разыгрывались в этом девственном лесу.

Одним из спутников Кондамина был Годен де Одоне, приехавший в Южную Америку вместе с женой и детьми. Оставив семью под опекой друзей в Кито, Годен отправился на несколько месяцев на Гуаинию. Экспедиция затянулась более чем на год. Отсутствие каких-либо известий беспокоило жену Годена. До нее доходили только противоречивые слухи о невзгодах, обрушившихся на путешественников, даже о их гибели. Спустя год кто-то сообщил ей якобы достоверные сведения о том, что ее мужа видели на верхней Амазонке, сравнительно недалеко от Кито — в каких-нибудь пятистах километрах по прямой. Отважная женщина, не желая больше ждать, отправилась через девственный лес к своему мужу. Ее сопровождали зять, дети, француз-врач и несколько преданных слуг. Люди, знающие, что такое девственный лес, старались отговорить ее от безумного намерения, но безуспешно: она верила в свои силы и в свою звезду.

За несколько недель дерзкие путешественники пересекли Кордильеры, пройдя теми же самыми перевалами, по которым двести лет назад шагал незадачливый Гонсало Писарро, отправившись на поиски Золотого короля. Благополучно одолев горы, экспедиция спустилась на влажную низменность, где повернула на юг и вскоре достигла реки Пастасы, притока Амазонки. Раздобыв здесь лодку и наняв индейцев-гребцов, путешественники через несколько недель доплыли до небольшого миссионерского поселения в низовьях Пастасы. Увы, они не застали в нем ни одной живой души: всех жителей поселения унесла эпидемия оспы. Ужасная картина так поразила гребцов и проводников, что все они сбежали, опасаясь мести Курупиры.

Несчастья посыпались на путешественников одно за другим. Управляемая неумелой рукой лодка зачерпнула воды и затонула; люди едва спаслись. Кругом был лес — дикий и враждебный, а плот построить не сумели. Голод заглядывал им в глаза. Врач и слуга негр отправились в заросли, чтобы добыть съестного, и пропали. Остальные, подгоняемые отчаянием, продолжали пробиваться через лес. Каждый день кто-нибудь умирал: этого укусила ядовитая змея, того затянула бездонная топь, некоторые сходили с ума или умирали от истощения.

Мадам Годен, лучше других переносившая невзгоды, одного за другим хоронила своих спутников. Она похоронила всех: зятя, слуг и собственных детей. Ей было суждено видеть, как все они умирают мучительной смертью, но сама она выжила. Случай вывел ее к берегу реки, и тут ее, лежавшую без сил, заметили плывшие мимо индейцы. Благодаря их помощи она в конце концов добралась до Пара, где встретилась со своим мужем.

Девственный лес Амазонии показал ей свое страшное обличье. И хотя эта необыкновенная женщина избежала смерти, разум ее был поврежден.

Европеец, который не видел амазонского леса, имеет обычно неверное представление о нем. Как же выглядит этот знаменитый лес? Прежде всего в нем относительно светло. Общий характер растительности здесь таков, что огромные тенистые деревья редко растут сплошными массивами; они разбросаны на некотором расстоянии друг от друга. Благодаря этому солнечные лучи могут освещать и нижние ярусы, проникая до самой земли. Торжественный полумрак, царящий в наших буковых лесах, встречается здесь редко; но в тех случаях, когда он встречается, в лесу бывает совершенно темно. Но это уже исключение.

У амазонских деревьев могучие стволы, но относительно небольшие кроны. Разочарованный пришелец убеждается, что у большей части здешних растений листья небольшие и непримечательные, вроде листьев нашей сливы. Жесткие, блестящие и плотные, такие листья лучше всего защищены от палящих лучей солнца и проливных дождей. Огромные листья, как у бананов, нехарактерны для тропического леса. Бананы — это живописное украшение здешнего ландшафта вблизи людских поселений.

Поражает также кажущееся отсутствие цветов. У нас цветы встречаются преимущественно весной и летом и всегда лишь в лугах и на лесных полянах; в тропическом же лесу нет определенной поры цветения: они цветут круглый год, но теряются в сплошной массе зелени. Больше всего цветов бывает на верхушках деревьев.

В тропическом лесу, собственно, два леса: один, обычный, на земле, — это деревья, густые заросли кустарника, бамбука и трав; другой растет над землей, на деревьях и кустарниках — это эпифиты.

Именно они — наиболее колоритный элемент тропического леса; их обилие, причудливые формы и, иногда, какой-нибудь несказанно красивый цветок придают ему неотразимое очарование. К ним принадлежат яркие орхидеи, кое-где покрывающие сплошь стволы деревьев: бромелиевые, или ананасные, расцветающие на ветвях дерева-хозяина как огромные сказочные розы; причудливо свисающие кудри «авессаломовой бороды».

Лианы! По-видимому, деревья в этом лесу пытались буйствовать, и тогда кто-то смирил их, опутав канатами, петлями и сетями из лиан. Их плети стелются по земле, взбираются на древесные стволы, перебрасываются с ветки на ветку, с одного дерева на другое, опять спускаются на землю и исчезают в зарослях. В сплетении множества растений невозможно отыскать ни начала, ни конца.

Причудливые гирлянды и фестоны тысячелетиями ждали какого-нибудь сказочного принца; они все еще ждут его, но, увы, напрасно. Фантазия индейцев не заселила эти дебри ни сказочными принцами, ни очаровательными нимфами, ни фавнами, играющими на флейте. Здесь, в путанице лиан, лишь злобный Курупира хохочет вслед заблудившемуся путнику, бродит ночной призрак — Хурупару, скулит карлик — упырь Мату-Тапере.

С раскидистого дерева кумала свисает несколько десятков лиан, словно порванные жилы великана; зрелище это производит угнетающее впечатление. Предательские лианы иногда заключают стволы в такие сильные объятия, что деревья задыхаются и гибнут, а на их трупах буйно разрастаются лианы, которые затем сами превращаются в деревья — фикусы.

Леса на Амазонке — это страна лиан. Некоторые лианы тонкие, как нити, толщина других не уступает толщине человеческого туловища. Здесь на каждом шагу сталкиваемся и соприкасаемся с ними.

Ты хочешь, дерзкий, добыть для своей коллекции несколько птиц, голоса которых раздаются в глубине чащи? Ну что же, возьми ружье и нож — мачете, прорубай дорогу в зарослях и иди.

Осторожно, видишь дерево с содранной корой, из которого сочатся капли белой смолы? Это ассаку. Если тебе в глаз попадет хотя бы одна капля этой смолы, ты навсегда потеряешь зрение.

Что-то угрожающе прошуршало на земле и скрылось. Змея? Нет, огромная ящерица.

Пальма пашиуба расставила пирамиду своих диковинных ходульных корней, утыканных грозными длинными шипами. После уколов таких шипов образуются болезненные ранки, не заживающие неделями.

Какое-то растение распространяет аромат, мгновенно вызывающий головную боль и рвоту. Но через минуту неприятный запах пропадает и голова перестает болеть.

Поблизости раздается детский плач. Самый настоящий безутешный плач голодных ребятишек. Это, по-видимому, лягушки.

Издали доносится шум приближающегося поезда. Иллюзия такая полная, что различаешь даже шипение пара, выпускаемого через клапаны. Непонятно, что вызывает эти звуки — ведь до ближайшей железной дороги тысячи километров, — и ты, изумленный, стараешься разглядеть, что скрывается в окружающих тебя зарослях.