Рыбы России. Том второй

В Германии одною из лучших прикормок для подуста считаются человеческие извержения, вероятно, тоже смешиваемые с глиною; но вряд ли у нас найдутся охотники испытать действительность экскрементов.

В конце весны ловят большею частью на крупные муравьиные яйца (куколки крылатых, половых, особей), насаживая по 1–2 штуки за кожицу, чтобы не выпустить «молочка»; лучше задевать крючком поперек, а не за кончик яйца, потому что клев тоща будет вернее. Выбирать надо свежее, белое, «незасиженное» яйцо. Так как уже в июне крупные муравьиные яйца встречаются в муравейниках редко между мелкими куколками обыкновенных рабочих муравьев, то их приходится отбирать или отсеивать на решете, через которое бы проскакивало мелкое яйцо, которое вдет на прикормку. Ловить подуста на последнее не стоит и удобнее насаживать опарыша. Обыкновенно летом удят на кусочки червей — «под кашу», величиною в 1/3—1/2 дюйма, прихватывая крючком (Na 9) поперек; для этой цели всего пригоднее упругий и жесткий «железняк». При вялом клеве весьма полезно уже насаженный кусочек червя обмакнуть в родиево или другое эфирное масло, чистое или с прованским маслом (на чайную ложку прованского — несколько капель эфирного). Это очень действительное снадобье надо иметь под рукою в маленькой широкогорлой склянке или жестянке. Подуст не менее плотвы и других травоядных рыб соблазняется летом острыми насадками: пресный корм им, очевидно, надоедает. Нелишнее сдабривать таким образом и пареную пшеницу, которая также составляет хорошую, хотя и менее прочную, летнюю насадку при уженьи на более глубоких и быстрых местах. Лучше насаживать по одному отборному зерну. Рожь держится на крючке хуже пшеницы, которая притом круглее. Для насадки надо покупать тонкокожую, самую крупную пшеницу в семенных магазинах и, прежде чем парить, мочить ее часов 12 или целые сутки. На мятый хлеб у нас почти никто не ловит, по той причине, что эта насадка не выдерживает и двух перезакидываний и вообще для уженья в проводку почти непригодна На зелень, т. е. нитчатые водоросли, подуст хотя и берет, но попадается редко; во-первых, потому, что на зелень большей частью ловят не со дна, а почти что в полводы, а во-вторых, по той причине, что он вбирает в рот прядку шелковистых нитей еще медленнее, чем плотва.

Превосходною и необыкновенно прочною летнею насадкою может служить известная крыска При ужении подуста с барок она положительно незаменима — на десяток крыски можно ловить чуть не целый день. К сожалению, достать ее очень трудно. О горохе уже говорилось выше, и у нас он неприменим, но я довольно успешно ловил подустов на зеленый горошек — сырой и сушеный, конечно уже размоченный и распаренный. Эренкрейц говорит, что в Баварии подустов ловят на виноград, но это весьма сомнительно, хотя здесь, в речках, несомненно удят их на мушку поверху. Наш москворецкий подуст, сколько известно, на муху и подобных насекомых если и берет, то очень редко и случайно; по крайней мере, я даже не слыхал, чтобы он попадался при ловле «на шпанку» ельца, голавля и подъязка — полу-нахлыстом, с легким грузильцем.

С сентября подуста удят главным образом «на кусочки», реже на мотыля, которого очень теребит подросшая мелочь — селетки-ельцы, подустики, голавлики, подъязики, пескарики, а в тихой и глубокой воде — молодой ерш, так называемый «глаза», в вершок, много — полтора ростом. В сентябре вообще клев подуста слабеет, может быть потому, что к этому времени успевают переловить всю рыбу. Надо полагать, однако, что позднею осенью, в ноябре, когда разберут Перервинскую и все нижние плотины, немало подуста приходит в городской район зимовать, так как в начале зимы он очень недурно берет на кобылки, на мотыля и берет притом очень бойко, нередко утаскивая кобылки под лед. В средине зимы подуст попадается редко. По-видимому, главное зимнее становище его в Москве»— яма у Москворецкого моста, но тут он на насадки не берет, а на голые крючки-тройнички — самодёром — попадается редко, потому что стоит на самом дне и не так густо, как ерш. Весною перед вскрытием, в конце февраля и в начале марта, подуст опять начинает ловиться у нас на мотыля, преимущественно в оттепель. По словам г. Ремезова, подуст в р. Самаре тоже берет в марте (подо ладом именно в ясную погоду.

Хотя клев подуста начинается утром довольно поздно, но полезно, а иногда даже необходимо, выезжать на ловлю еще затемно. Для того, чтобы собрать рыбу в известное место, надо по меньшей мере час времени, иногда более трех. Кроме того, при обилии конкурентов и малом числе удобных для ловли мест не следует забывать, что здесь вполне оправдывается действительность поговорки: «Кто раньше стал да палку (читай удочку) взял, тот и капрал». Укрепившись на избранном месте, прежде всего самым тщательным образом (при помощи свинцового отмера — лота) измеряют глубину воды на возможно дальнем расстоянии от лодки вниз; если дно оказывается очень неровным, передвигают лодку в сторону, вниз или вверх. Для успеха уженья подуста необходимо, чтобы по крайней мере на 4 аршина от лодки была почти одинаковая глубина, не менее 1 аршина, и чтобы дальше было немного мельче, но не глубже. Крупных камней следует избегать, но присутствие мелких даже необходимо. Всего вернее — попасть на ложбинку, т. е. на подводный ровик, где всякая рыба держится охотнее. Этими ложбинками и пролегают подводные пути ее — рыбьи тракты; притом подобные промоины имеют более ровную глубину и течение.

Только вполне удостоверившись в том, что место выбрано удачно или что оно то же самое, на котором удачно ловился подуст ранее (полезно для этого делать какие-либо не видные постороннему глазу, б. ч. подводные, заметки), окончательно и неподвижно закрепляют лодку так, чтобы она отнюдь не моталась. У нас обыкновенно спускают с носа и кормы два груза (камни, рельсы, чугунные гири и т. п.), но иногда, именно при боковом ветре или неправильном течении, третий груз необходим, иначе крючок с насадкой будет часто ходить далеко в стороне от прикормки. Этот третий груз, довольно тяжелый (не менее пуда), всегда спускают в упор, т. е. в отвес с средины лодки, впереди или позади ее. Предполагается, что лодка поставлена поперек течения; при продольном же ее положении можно крепко стоять на двух грузах, спуская один с носа на более или менее длинной веревке, а другой — с кормы в отвес. Этот способ постановки всего применимее на большой быстрине, где, впрочем, и неудобно, а иногда даже невозможно стать (на тяжелой плоскодонке) поперек.

Москворецкие рыболовы редко становятся вдоль, даже при уженьи в одиночку (вдвоем ловить с лодки, стоящей вдоль, очень неудобно), отчасти из рутины, но иногда, впрочем, из желания занять место пошире и не дать возможности ловить рядом другим, очень завистливым рыболовам, любителям ловли на чужую прикормку, а таких бесцеремонных шкурятников, жалеющих потратиться на прикормку, у нас немало. Стоит одному из них увидать, что кто-нибудь таскает рыбу, и можно быть уверенным, что жадный не замедлит присоединиться и если не будет выруган, то станет или совсем радом, или ниже сажени на две; сам он почти ничего не поймает, а рыбу всю зря распугает. Вообще на Москве-реке ловить тесно, а в праздник и хорошую погоду иногда хоть и вовсе не выезжай. На пространстве 3/4 версты от Каменного моста до плотины случается становится до 30 лодок, больше 50 рыболовов, да еще большее число ловит по берегам. Вечером на воде бывает временами (весною и осенью) еще теснее, чем днем. Иногородные рыболовы да не посетуют на меня за такие неинтересные для них подробности и уклонения в сторону. Я пишу об уженьи подуста главным образом для москворецких рыболовов-охотников. Полагаю, однако, что мои практические советы могут пригодиться и для многих других любителей уженья подустов.

Вымеряв глубину, а также поставив поплавок как следует, бросают прикормку, обыкновенно замешанную в глине, большими или меньшими комками, сообразно с обстоятельствами. На первых порах, особенно при уженьи ранним утром, прикормки жалеть не следует, если только она не будет чрезмерно тяжела. При употреблении жестяного снаряда тоже нелишне, чтобы прикормка шла из него в изобилии, для чего необходимо жестянку или другое вместилище почаще встряхивать. Всего рациональнее бросать глину с прикормкой сначала на большое расстояние от лодки, сажен на пять и больше, и притом широко, небольшими комками; потом кидают глину все ближе и ближе к себе и на все более и более суживающемся пространстве; самые большие и жирные куски — главная масса брошенной прикормки — должна находиться не далее сажени от лодки, против места сиденья, т. е. против середины лодки. Такой способ прикармливания сектором, вершина которого находится почти у борта, даст возможность разыскать главную прикормку и той рыбе, которая стоит далеко сбоку, так сказать на чужой стороне. Но как только будет констатировано присутствие крупной рыбы, прикормку надо бросать крайне экономно, только после большой возни с пойманной рыбой или когда рыба отойдет от лодки и поклевки заставят себя долго ждать. При послеполуденном уженьи, когда приходится иметь дело с более сытою рыбою, прикормки и в начале уженья следует бросать как можно меньше, притом менее питательной. Самое славное — это заставить рыбу стоять вереницей в той струе, где ходит насадка, и стоять на таком расстоянии, чтобы можно было удобно подсекать ее при клеве, т. е. ни очень близко, ни чересчур далеко от лодки. Выше было уже сказано, что подуст лодки не боится и что ловить его вдали от нее, на расстоянии более трех сажен, подобно язю, голавлю, даже ельцу и плотве, положительно не стоит, а при обычных москворецких снастях и крайне неудобно.

Так как подуст — рыба донная, рот у него расположен снизу и к тому же сравнительно мал, то понятно, что он может с удобством, не поднимаясь кверху и не переворачиваясь кверху брюхом, брать только ту насадку, которая плывет касаясь или почти касаясь дна. Если же она будет идти даже на вершок выше, чем стоит подуст, шансы на поклевку будут довольно ничтожны. Вообще не надо забывать, что только голодная речная рыба поднимается или опускается с той глубины, на которой стоит, за плывущим кормом. В верной постановке поплавка лежит залог успеха уженья всякой рыбы, подуста в особенности. При отмеривании на слабом течении надо, чтобы верхушка поплавка торчала из воды, т. е. если крючок будет просунут в петельку обыкновенного продажного лота в виде усеченной свинцовой пирамидки и выгнут в пробочную пластинку на ее основании, то поплавок должен быть под водою только на две трети. Чем сильнее будет течение, а дно ровнее, тем расстояние между насадкой и поплавком может быть более. Главное, надо, чтобы поплавок только не затягивало под воду. По замечанию некоторых рыболовов, подуст рано утром берет только со дна на волочащуюся насадку, но часов с 9 берет лучше, когда она ходит примерно на вершок выше, т. е., другими словами, он днем ходит не по дну. Это наблюдение может быть и верно, но, по-видимому, далеко не всегда, так как иногда во всякое время дня подуст берет только со дна, особенно на сильном течении. При сильном ветре и волнении тоже надо пускать насадку глубже обыкновенного, но в ветер подуста ловить очень трудно и, пожалуй, даже не стоит вовсе.

Дело в том, что подуст берет насадку еще, так сказать, нежнее, чем плотва. Он не втягивает в себя плывущую приманку, подобно последней, но задерживает ее своими хрящеватыми губами, долго ее не проглатывая. Поэтому на слабом течении не всегда можно разобрать, подуст ли клюет или насадка цепляет за какую-нибудь неровность. На быстрине поклевка выражается, как всегда, внезапным исчезновением поплавка, который, само собою разумеется, должен сколь возможно менее торчать из воды — на 3, даже на 1 линию, т. е. с самым «тонким клевом», особенно в тихой воде. Мелкий подуст-годовичок часто даже не окунает поплавка, а только трясет его, так как, взяв насадку за кончик, плывет с нею вниз. Подсекать надо как можно быстрее, вместе с погружением поплавка, и тем энергичнее, чем слабее течение; иначе подуст успеет выплюнуть насадку или же жало крючка только скользнет по его крепкому носу. При хорошем клеве подуст, погрузив поплавок, т. е. задержав насадку, немедленно отходит с нею в сторону, от чего поплавок принимает под водою косое направление. В большинстве случаев он зацепляется «нюхалом», иногда — в ноздрю, редко — углом рта, а еще реже — за нижнюю губу. В первом случае он срывается гораздо чаще, чем в других. Едва ли на какой-либо другой ловле, даже плотвы, бывает столько осечек, промахов, столько наколотой и спущенной рыбы, сколько при уженьи подуста, особенно если он не особенно крупен (меньше фунта), сыт и берет вяло и неохотно. На десять поклевок обыкновенно приходится не менее шести-семи промахов, а из 3–4 подсеченных иногда удается вытащить только одного. Случается, что подуст берет так вяло и неохотно, только прижимая насадку, что у большей части пойманных крючок оказывается не во рту, а или в самом носу, или же снизу, под нижней губой, даже под грудными плавниками. За глаз, подобно плотве, подуст попадает редко. Такая незаконная ловля «за хрюкалку и за зобок» служит явным доказательством многочисленности рыбы и ее сытости и вместе с тем значения прикормки. Особенно часто попадается не в рот мелкий подустик, так как крупный большею частью срывается.

Крупный подуст очень силен и боек и в этом отношении превосходит всех москворецких рыб, кроме карпии, которая составляет у нас почти редкость. Подсеченный подуст немедленно бросается в сторону, противуположную подсечке; крупный начинает упираться на дне и ходить зигзагами, делая резкие движения и крутые повороты; подуст, говорят рыболовы, дергает «как собака на цепи» и мотает головой, стараясь освободиться от крючка, что ему очень часто и удается. Это самая вертлявая рыба, хотя она никогда, впрочем, не кувыркается, подобно язю, или, вернее, подъязку. Вообще подуст очень крут в поворотах и резок в движениях, но довольно скоро утомляется. Если удочка гибка, а леска прочна и первый натиск выдержан, то подуст вдет довольно ходко, продолжая метаться из стороны в сторону и не всплывая кверху, подобно подъязку, к самой лодке. Замечено, что он, видимо, старается удариться об нее носом и соскочить с крючка, почему не следует пускать его (на удильнике или перехватив леску пальцами, если она очень длинна) под лодку, а, заставив сделать несколько небольших кругов, поднять на поверхность и быстро ловким движением подхватить сачком. Можно вытаскивать подустов, даже крупных, на подъем без сачка, но только в том случае, если он достаточно утомлен и если очевидно, что крючок крепко зацепился.

Сорвавшийся подуст скоро опять подходит к прикормке, и случается очень часто ловить этих рыб с свежеразорванною губою и даже с недавно оборванным крючком в носу. Неудивительно поэтому, что на Москве-реке эти рыбы вылавливаются удочкой почти начисто, так что едва ли уцелевает десятая часть. Однако нельзя отказать подусту в некоторой смышлености, так как он довольно искусно выпрыгивает из садков-кружков и рыболовных корзин. В воде он, пожалуй, несколько живучее плотвы и ельца, но в жаркую погоду брюхо его очень быстро краснеет, а спина светлеет и становится светло-рыжею. Ни одна рыба, уснувши, не портится так быстро: подуст, пойманный летним утром, к вечеру совсем разбухает и протухает. В гастрономическом отношении подуст уступает даже язю и голавлю и довольно вкусен лишь в копченом виде. У московских разносчиков он часто сходит за сига.