Рыцарь без позывного. Том 3

Может командовать, играть в политику, и вести расследования у меня не получается, зато «героически» помирать — сколько угодно. Богатый опыт, чтоб его.

Поиски хоть какого-то оружия привели к блеску серых глаз — дед все так же стоял над надутыми животами выживших, опираясь на копье и внимательно наблюдая за ходом сражения. Или, вернее сказать, бойни. Ждать помощи от этого маразматика бесполезно, а вот от его копья...

Пробираясь по трупам к заветному оружию, я невольно преградил дорогу очередному «бегунку», бросившему оружие и от души хлюпающему по вздувшимся телам.

— Да чтож ты телишься?! С дороги!!! — протаранив мою тушу, он продолжив свое бегство даже не оборачиваясь.

Не удержав равновесия, я грохнулся прямо на ковер из гниющей плоти. Под коленом что-то раскатисто хрустнуло и застонало. Неизвестный мужчина, с характерным шрамом на подбородке, открыл невидящие глаза, отчаянно пытаясь вобрать хоть каплю воздуха, но трахея, проломленная моим коленом, пресекла попытки на корню.

Пропустили таки... Не всех выживших отыскать успели. Да и как тут отыщешь — на таком кладбище?

Картина угасающих болезненно-белых глаз прервалась истеричным писком умирающей рации, больно хлестанувшим по перепонкам. Почуяв как из ушей начинает литься что-то теплое, я сообразил, что дело не в моем гипертрофированном чувстве вины.

Скорчившись в три погибели, «микрофонщик» судорожно дергался, будто от невыносимой боли.

— Навались, шваль деревенская! В сердце метьте, в сердце! — воодушевился одноглазый, принимаясь рубить исполина с удвоенной силой.

Не понял — они демона ранить умудрились? А куда? Диско-шоу из истерично дергающихся поясных фонарей не дают нормально разглядеть, но что-то я не вижу на теле «микрофонщика» серьезных ран. Да и когда сотник ему руку срубил — он тоже нифига не пищал...

Вопль твари оборвался так же быстро, как и возник. Воспрянув и играючи смахнув от себя напирающих северян, демон выбросив вперед все обе пары своих омерзительных рук и ломанулся напрямик ко мне.

Спешно поднимаясь со скользкого ковра мертвой плоти и понимая, что мне никак не уйти, я уже прикидывал как бы изловчиться и продать свою жизнь подороже. Глаза там выколоть или орган какой подрезать, пока оно меня жрать будет. Хотя, какие там, нахрен, органы...

Сжимая потную рукоять чесалки и наблюдая, как каждый шаг монстра по «ковру» взрывается фонтаном из гнили и черной плоти, я ощутил какое-то странное чувство успокоения. Вот все и закончилось. Больше не будет этих бесконечных попыток сделать «правильный» выбор и сшить разорванное полотно обратно. Гонки с собственной совестью и чужими ожиданиями наконец подошли к закономерному концу. Единому для всех.

Нет, Эмбер права, я правда поехавший, раз такие мысли всерьез в голову приходят. Контузии, наверное.

Громоподобный топот взорвался грохотом разорвавшегося снаряда — не дойдя до меня с пяток трупов, тварь вдруг рухнула как подкошенная, разверзая бездонную глотку и истошно визжа. Суча причудливо длинными конечностями, демон то хватал воздух в миллиметре от моего носа, то отчаянно пытался поднять свою тушу, опираясь на пару «лишних» рук. Через секунду, с омерзительным чавканьем, искривленные отростки отвалились от деформированной поясницы монстра, оставляя после себя ниточки черной жижи.

А я лишь недоуменно пялился на скорчившееся чудище, пытаясь понять — какого хрена происходит?!

— Изменник!!! — юношеский вопль, полный праведного гнева и обиды на секунду перекрыл визг твари.

Обернувшись, я увидел как Гена за каким-то хреном накинулся на хрыча. Низкий рост и меньшую массу оруженосец компенсировал кипящей яростью, колошматя инвалида ножнами Аллерии и пытаясь вырвать из его рук окровавленное копье.

— Пусти, бестолочь!!! Да дай ты мне...

— Не позволю!!! — ухватив занесенное древко копья, Гена со всей дури приложил им в старческий нос, отталкивая противника подальше от протяжно стонущего «прыща».

Но старания пошли прахом — деревянный протез резко опустился на череп отравленного авантюриста. Звучный треск костей заглох в очередной вспышке всепоглощающего писка из глотки беснующейся твари.

Бросив попытки подняться, «микрофонщик» хрипел и визжал на все лады, сотрясаясь в агонии. Выбрасывая длинные клешни, словно заправский пловец, и толкая огромную тушу по мертвым телам, он на внушительной скорости приближался к месту вспыхнувшей драки, не обращая внимания ни на меня, ни на пяток перепуганных северян, что во главе с дружинником орудовали по его хребту.

В голове вспыхнула фиолетовая челка и дрожащий огонек, подвешенный под потолком заброшенной скотобойни. Плач незнакомой женщины и пустой взгляд пьяного хозяина гостиницы. Блеск ржавого ножа, треск разрываемой плоти и отчаянный вопль демона, полный нестерпимой боли...

Глядя как дед отчаянно, но безуспешно сбрасывает с себя наседающего оруженосца, пытаясь пробиться к остальным спасенным, которых оттащили из общей кучи к тоннелю, я переключился на тела — двое красовались свежими ранами на уровне сердец, будто от копья. И посреди этого могильника, под топотом грязных сапог и глухой стук деревяшки, безудержно подвывала рыжеволосая авантюристка, склонившаяся над трупом своего напарника:

То вопрошая «за что?!», то угрожая лютой расправой, она сотрясала воздух в истерике, прижимая к груди пробитый череп своего кавалера. Ни драка над головой, ни собственный налитый гнилью живот, ни устрашающе приближающийся «микрофонщик», не могли отвлечь ее от горя.

— Дед, блин... Гребанный маразматик! Придушу урода! — ругань и хлюпанье берцев шли в унисон с мерзким чавканьем деформированных ладоней, опускающихся на мертвые тела.

Но как бы вопящий исполин не старался — в этой гонке ему не победить. Потому что настоящему демону не нужны когти и копыта — хватит и пары звезд на погонах.

— Сир?! Сир, он изменник!!! Он убил их! — затараторил Гена, заметив мое приближение и не позволяя матерящемуся старперу пробиться к последней выжившей.

— П-п-помогите... — провыла дылда, приподнимая ко мне пробитую голову мертвого авантюриста, будто я могу ее склеить. — Вы же умеете, я помню! Вы все-все умеете! Умоляю, просто...

Лишь в последний миг осознание промелькнуло в ее глазах.

Мир потонул во всепроникающем визге окончательно сломанной рации, сводя внутренности и разрывая слух. Крепко хватившая мое плечо семипалая кисть обернулась куском мягкой черной жижи, стекшей по стеганке и рухнувшей на берец.

«Микрофонщик» таял на глазах. Чудовищная туша растворялась на куче мертвых тел. Потусторонняя плоть, слой за слоем, сходила волнами, медленно обнажая перекрученные останки погибших стражников. Спустя несколько секунд и десяток причитаний северян про «колдовство», исполин окончательно превратился в лужу смрадной воды и переплетенных человеческих «запчастей».

Но истеричный визг статики никуда не исчез. Напротив, ее рев достиг ранее невиданных высот, становясь почти осязаемым. Жаль лишь, что кроме меня его никто больше не слышит...