Рыцарь для принцессы

Силк закружила ее в объятиях, одновременно хохоча и засыпая вопросами. Киллиан приблизился к сестрам и протянул руку человеку, которому семья была обязана благополучным возвращением Ноэль.

— Полагаю, вы и есть Кит Бэньон, — проговорил он.

Кит пожал протянутую руку, не отводя глаз от пристально разглядывающего его незнакомца.

— А вы?

— Киллиан Карпентер. Муж вот этой леди по имени Силк, одной из сестер Сент-Джеймс. — Он кивнул на свою жену. Та все еще не обращала внимания на мужскую половину избежавшей трагедии пары. — И, соответственно, зять Ноэль. — Он снова перевел взгляд на Кита. — Все остальные члены семьи просили непременно передать, как мы все благодарны вам за все, что вы для нее сделали.

Кит нахмурился.

— Кажется, я уже говорил Джеффри… да, точно, говорил. Усилия были совместными. И я ничуть не преувеличивал.

Киллиан с минуту молчал, пытаясь найти объяснение прозвучавшей в голосе Кита ярости. До того, как он выразил Киту благодарность, тот казался настроенным вполне дружелюбно. Но прежде, чем он успел облечь эту мысль в слова, Силк выпустила Ноэль из объятий и обратилась к Киту, чуть ли не слово в слово повторив фразу Киллиана.

Кит вытерпел и ее благодарные излияния, в душе проклиная то выражение, что он заметил на лице Ноэль. Она буквально на глазах погружалась в привычную для ее семьи роль.

Ни сестра ее, ни зять явно не осознавали, что она далеко не прежнее отрешенное создание, встретившееся ему несколько дней назад в аэропорту Филадельфии. Их замечания по поводу случившегося вновь и вновь создавали портрет слабой, рассеянной, не от мира сего женщины. Его злость на семью Ноэль обернулась против самой Ноэль — за то, что та даже не попыталась объяснить, что она сделала ради их спасения. В конце концов Кит сам вынужден был все рассказать, но он прекрасно видел, что Силк не восприняла его слова всерьез. Разгадать реакцию Киллиана оказалось немного сложнее. Кит вроде бы уловил в глазах зятя Ноэль раздумье, но не был в этом уверен.

— Пожалуй, нам пора отправляться, — вставил Киллиан, когда Силк наконец получила ответы почти на все интересующие ее вопросы. — Сюда снова движется весьма неприятный фронт. Учитывая состояние твоей матери и близость родов у Каприс, мы никак не можем здесь застрять. — Киллиан взял Силк за руку и потянул в сторону выхода на поле. — Мы будем ждать на борту, Ноэль.

Силк нахмурилась. Ей совсем не улыбалась мысль оставить Ноэль в зале ожидания пусть даже частного сектора аэропорта.

— Но разве мы… — начала было она, но муж, не дожидаясь окончания фразы, без сожаления утащил ее за собой.

Ноэль вздохнула, глядя вслед упирающейся Силк.

— Я все гадаю, что же ты намерена предпринять, принцесса, — пробормотал Кит, наблюдая, как она не отрывает глаз от супружеской пары.

Ноэль обернулась к нему, удивленно вскинув брови.

— Ты о чем?

— Можешь, если желаешь, изображать непонимание перед ними, но только передо мной — не надо. Я уже слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить этому. — Он взглянул на дверь, за которой скрылись Киллиан и Силк, и снова перевел взгляд на любимую женщину. Ему хотелось встряхнуть ее как следует. Хотелось прижать ее к себе и объяснить, что ему плевать на то, что о ней думают ее родные или каким образом у них сложилось столь извращенное представление о ее личности. Ему хотелось утащить Ноэль отсюда и спрятать от посторонних глаз, чтобы ни ему, ни ей не пришлось больше столкнуться с назревавшей долгие годы ситуацией. Но ничего этого он сделать не мог. Ноэль сама должна вступить в схватку. А все остальное зависит от исхода ее битвы за себя.

В первый раз за все время Ноэль увидела на его лице страх. Она прикоснулась к его руке. Напряжение превратило его мышцы в обтянутую теплой кожей сталь.

— Что с тобой?

— Ты позволяешь им обращаться с тобой так, словно ничего не изменилось, словно ты осталась прежней. Я буквально чувствую, как ты снова возводишь высокие стены. С кем другим — я бы еще понял, но это же твоя семья.

Ноэль тяжко вздохнула. Она понимала, что он прав, но знала также, что и она права.

— А что я, по-твоему, должна была сделать? Кричать во всеуслышание, что я изменилась? Во-первых, этим я бы ничего не добилась. А во-вторых, я считаю, что у моих близких и без того хватает сейчас тревог. Им совершенно ни к чему сталкиваться еще и с переворотом в моем характере.

— Значит, ты намерена им подыгрывать? Даже зная, каковы ставки в этой игре?

— А каковы ставки, Кит? — Она встала прямо перед ним, все еще держа его за руки. Его взгляд прожигал ее насквозь. — Я просто-напросто возвращаюсь к своей семье, а ты возвращаешься к своей. И к своему бизнесу.

— Я сказал тебе, что повидаюсь со своими — и сразу же прилечу в Филадельфию.

— Зачем?

Он сдвинул брови, не веря своим ушам. Неужели она не понимает?

— За тобой, разумеется. Я просил тебя переехать ко мне. И даже не пытайся делать вид, что ты этого не помнишь.

— Я и не пыталась.

Кит сбросил ее руку и схватил за плечи.

— А что же ты делаешь в таком случае? Отказываешься?

Она покачала головой, рассыпав по щекам полуночно-черный дождь волос.

— Нет. Я хочу быть с тобой.

— А я хочу быть с тобой. — Он притянул ее ближе. Без ее тепла он вряд ли справился бы со страхом надвигающегося неизвестного и почему-то смутно опасного будущего. — Но мне нужна ты вся целиком — женщина, которой хватило отваги и сил вытащить из самолета бесчувственного человека и выбраться из неизвестности, опираясь лишь на веру в него и себя. Та женщина, которая без единой жалобы сносила все трудности. Та, что подобно факелу вспыхивала в моих объятиях. Мне не нужна женщина, предлагающая тем, кто ее любит, лишь частичку себя. Я хочу все, Ноэль! Всю тебя — ради всего меня!

Он встряхнул ее за плечи. Боже, как заставить ее понять!

— Я люблю тебя. И думаю, что и ты любишь меня. Я не верю, что ты подарила бы себя, если бы это было не так. Попробуй сказать, что я не прав. — Он не хотел нападать на нее сейчас. Он собирался отпустить ее домой, позволить ей вырваться из когтей опасности. Ему казалось, что самообладание не подведет его и он сумеет попрощаться с ней, не задав всех этих вопросов. Он ошибался.

Ноэль оцепенела, потрясенная рвущимися из него словами, чувствами, заряжавшими атмосферу вокруг них.

— Ты любишь меня? — прошептала она, выискивая в его глазах правду и одновременно страшась очевидной глубины его эмоций.

— Да.

Кит ждал, и леденящий холод тундры постепенно проник ему в душу, когда он осознал, что не услышит ответного признания. Он в ужасе следил, как ее искрящиеся интеллектом глаза заволакивает ненавистный ему туман отрешенности.

— Только посмей! — выпалил он в гневе и отчаянии.

Ноэль его вряд ли услышала.

Отдать себя во власть одной лишь страсти значило сохранить хоть какую-то безопасность. Обычная любовная связь не предполагала постоянства. И Ноэль это понимала и принимала. Даже в ее любви к нему все-таки оставалась некая свобода, независимость от его ответной любви. Ей было достаточно самой испытывать это дивное чувство. Любовная связь могла подойти к концу, и это не было бы предательством. Но любовь! Это уже единение. Это обязательства. Постоянные. Без гарантий. Быть любимой не значит, что он останется с ней навсегда. Быть любимой означает, что она должна будет отдавать всю себя до тех пор, пока не явится страшным признаком боль и не унесет с собой покой и счастье. Быть любимой означает, что она должна собственными руками распахнуть двери и ждать, пока он решит — уйти или остаться.

— Посмотри на меня, Ноэль. — Кит потряс ее и выругался при виде пустых глаз, что-то высматривающих сквозь него. Ноэль рядом с ним не было. — Посмотри на меня! — Он едва удержался, чтобы не закричать на весь зал. Ноэль от него ускользала, а он ничего не мог поделать. Слова ее не трогали. Его руки не возвращали ее к нему из прошлого, горькие уроки которого научили ее непостоянству любви. В этот миг он проклял всех тех, кто был виновен в ее неверии в любовь.

Ноэль заморгала. Гнев не имел над ней власти, но вот боль… Приложив ладонь к щеке Кита, она провела по уже заметной щетине. Он дал ей так много. И не его вина, что она не в силах забыть.