Рыцарь (др. издание)

— Проклятье, — процедил старик. Мы бросились назад.

На подъёме стало видно, что пространство между ущельем и леском сторожит отряд всадников.

Обратно… Лай всё ближе. Может быть, в этот момент мы вели себя как загнанные звери, — но попробуйте-ка в такой ситуации проявить хладнокровие! Нас ещё не видели — ущелье отнюдь не было прямым, ровным и гладким, — но уже буквально через несколько минут завалы камней должны были перестать скрывать нас от глаз преследователей.

Поэтому, заметив справа от себя глубокую щель между камнями, я не стал размышлять, а потащил туда своих спутников. Именно потащил. Жанна к тому времени сбила ноги в кровь, а старик вообще ковылял еле-еле.

Мы затаились. Я прижимал к себе Жанну, старик изо всех сил пытался подавить рвущийся из горла хриплый кашель. Жанну трясло, как в ознобе.

Сначала было тихо, потом раздались голоса перекликивающихся между собой егерей. Слишком близко… Шансы на то, что мы останемся незамеченными, таяли с каждой секундой. Люди, может быть, и пройдут мимо… но не собаки.

Но они прошли. Собаки не почуяли нас. До сих пор, вспоминая этот эпизод, я не могу понять, как это могло случиться. Всё, что произошло с нами во время побега из замка — не успели, не услышали, не заметили, — можно было объяснить цепью счастливых случайностей. Но собаки… На мгновение у меня мелькнула сумасшедшая мысль, что граф Альфаро сам, сознательно, позволил нам сбежать и теперь продолжает играть в какую-то свою, непонятную мне игру. Но нет, это чушь. Люди могли сделать вид, что не заметили нас, но собаки… Тут мой разум спотыкался. Ни одна — ни одна! — псина не залаяла, пока егеря проходили мимо расщелины, где мы прятались, молча готовясь подороже продать свои жизни.

Егеря и кто-то из всадников, двинувшихся им навстречу, встретились как раз напротив расщелины.

— Ну что? — Их голоса были слышны даже лучше, чем дыхание сжавшейся в комок Жанны.

— Нет их, — ответил второй. Очевидно, это был егерь. — Как сквозь землю провалились.

— Плохо искали.

— А может, вы их плохо сторожили?

— Придержи язык, мужлан!

Недолгое молчание.

— Поверху они могли удрать, — примирительно предположил егерь.

— Ерунда. Слишком круто.

— Ошибаешься! Есть там наверху две тайные тропки. Надо бы их проверить.

— Иди и проверь.

И они ушли. Просто ушли, и всё.

Подождав некоторое время, мы выбрались из расщелины. Наткнувшись вскоре на ручей, долго шли по течению. Вода была ледяная. Через несколько десятков шагов ноги уже не чувствовались. Я думал, что Жанна, которая была босиком, сдастся первая и придётся тащить её на руках, но она держалась лучше меня и старика, вместе взятых.

* * *

Во время всей этой беготни, на одном из привалов, мы наконец познакомились с нашим безымянным спутником.

— Меня зовут Алонсо де Виллярробледо, — представился он. — В течение десяти лет я был командующим гарнизона крепости Менханьо.

— Сколько времени вы пробыли в подземелье?

— Не могу сказать точно. Какой сейчас год?

— Тысяча сто девяносто седьмой от Рождества Христова. А месяц, если вас это интересует, — сентябрь.

Алонсо кивнул.

— Значит… — Он посчитал по пальцам. — Два года и четыре месяца.

— А кому крепость принадлежала раньше?

— Я не понимаю вас, дон.

— Вы сказали, что были комендантом крепости. Чьей собственностью она являлась до того, как её захватил Альфаро?

Алонсо несколько секунд помолчал.

— Как вы меня назвали? — переспросил он. — «Commandant»? Это франкское слово?

— Возможно, — я пожал плечами, — означает именно вашу должность. Так кому вы служили?

— Я служил Альфаро. Как до того служил его отцу.

— Тогда почему же он…

— Не знаю. — Алонсо резко дёрнул подбородком. — Я был верен ему. Ходили о нём разные слухи… Я не хочу сказать, что не понимал, кому служит Альфаро на самом деле. Но ведь и в Писании сказано: «Отдай кесарево — кесарю, а Богово — Богу». Я служил ему, как служил бы любому другому синьору. Однажды он пригласил меня к себе в замок. Мы долго разговаривали о совершенно незначительных вещах — погоде, повадках птиц, мусульманской поэзии… Я старался ни в чём не прекословить ему. Даже в таких мелочах. И я не понимаю, почему к концу беседы он вдруг сказал: «Вы слишком неподатливы, Алонсо. Мне очень жаль» — и приказал страже увести меня вниз.

— Зато я, кажется, понимаю… — потянул я.

— Что же вы понимаете?

— А то, что ваш граф свихнулся не вчера, а уже три года тому назад как минимум.

Алонсо молча посмотрел на меня. В его глазах засветилось бешенство.

— Это НЕ МОЙ граф, — отчётливо выговаривая каждое слово, произнёс он.

— Ну, извините…

Алонсо кивнул. Ярость медленно стала угасать.

— Я принимаю ваши извинения, дон Андрэ.

* * *

В землях, когда-то принадлежавших роду Альгарисов, мы остановились на ночлег в доме того самого мавра, который первым рассказал мне о том, что случилось с родственниками Родриго и какая сволочь граф Альфаро де Кориньи. Мавр был не слишком рад нашему появлению, но в крыше над головой и куске хлеба не отказал. До следующей ночи мы не выходили. Мавр жил на отшибе, но любопытные соседи всё-таки могли случайно углядеть нас. Молчаливая жена хозяина подогрела горячую воду. Жанна расспросила её о каких-то травах, а потом приготовила отвар, вымыв голову которым я впервые за последние две недели смог заснуть без того, чтобы не драть голову ногтями в бесполезной попытке избавиться от поселившихся в ней кусачих тварей. Старик, позаимствовав у сарацина нож, кое-как обкромсал себе волосы и начисто сбрил бороду. Вымывшись и побрившись, он совершенно преобразился. Почему я вообще решил, что имею дело со стариком? Наверное, из-за бороды. Это был человек лет сорока пяти, не больше. И худой, как заключённый Освенцима.

* * *

Через пару дней нам снова пришлось думать о том, где бы достать жратву, поскольку то, что нам дал в дорогу мавр, закончилось.

Был поздний вечер, когда на дороге обнаружился большой трактир. После короткого обсуждения было решено попытать счастья.

В дверях трактира я столкнулся с постояльцем, как раз выходившим наружу.

— С дороги, мужичьё, — буркнул он, делая попытку отпихнуть меня в сторону. Голос показался мне до странности знакомым.

— Полегче, любезный. А то ведь и в грязь можешь свалиться.

— Что-что? — Он застыл на месте. — Ты кому грозишься, мужлан? Мне, что ли?

Я наконец узнал говорившего.

— Посмотри мне в лицо, Анри, и повтори это ещё раз.

Не глядя, он нащупал позади себя дверную ручку и отворил дверь. В тусклом свете, лившемся изнутри трактира, оруженосец де Эльбена увидел моё лицо. Он открыл рот и ошеломлённо застыл на месте.

— Господин Андрэ… простите Бога ради… Но почему вы…

— Ги здесь?

Оруженосец не успел ответить. Из общего зала послышался знакомый голос. Ги, как всегда, был не слишком куртуазен:

— Анри — пошёл срать, так сри скорее! И дверь за собой закрывать не забывай.

Я отодвинул оруженосца в сторону и вошёл в общий зал.

Картина, которую я увидел там, едва не вызвала во мне слёз умиления. За центральным столом сидели Ги и Рено и жрали курицу. Хозяин бегал вокруг тамплиера на задних лапках и нервно вытирал руки о фартук. Остальные посетители трактира, успевшие, видимо, по достоинству оценить нелёгкий характер моего приятеля, жались по стеночкам и старались говорить исключительно шёпотом. Ги развалился за столом с таким видом, будто бы всё на десять лье вокруг принадлежало ему одному.

Хотя до моего появления Ги наверняка успел опорожнить пару бутылок, реакция у него оставалась, как будто бы он не пил вовсе. Он обернулся в тот самый миг, когда я переступил порог. В отличие от своего оруженосца, Ги узнал меня сразу. Глаза его расширились. Он осмотрел меня с головы до ног — ещё раз.

Когда я двинулся к его столу, тамплиер поднялся навстречу. Рено тоже вскочил.

Ги на мгновение сжал моё плечо. Отпустил. Жестом предложил — садись. Я воспользовался приглашением.