Рыцарь из ниоткуда. Книга II. Сборник

Каверзное примечание мелким шрифтом: подобное масштабное вмешательство строго запрещено. Возьмись кто-то делать золото ведрами, денежная система понесет немаленький ущерб. Предположим, Сварог когда-то в Хелльстаде сотворил с полведра золотых монет для того лихого юного дворянина — но один раз не считается, и, что важнее, дело было в Хелльстаде, где имперские средства наблюдения бессильны. А пароходик «Принцесса» он создавал с разрешения Гаудина, для пользы дела.

И «приворотное заклинание» как нельзя лучше вписывается в картинку — собственно, это не приворотное зелье в полной мере, им можно, если подыскать слова, п о д т о л к н у т ь, но не заставить потерять голову. Но это заклинание засекречено, далеко не все сотрудники спецслужб знают о его существовании, разве что им это понадобится в интересах операции...

И самое тревожащее — это умение Ганталя, выражаясь суконным языком технарей, «заэкранировать» тайные беседы с Лавинией и ее доверенными сановниками даже от хелльстадских «глаз и ушей». И его умение наблюдать за Сварогом даже в те минуты... Сегодня он это использовал для утоления эротического любопытства Лавинии, а завтра? А то и позавчера — говорила же Ла-виния, что маркиз ей показывал сверхтайное заседание Сварога со Старшинами Ганзы...

Наконец, сильванский мартыхан. Вся магия ларов не позволяет им создавать живые существа — только переносить их из других мест. Это — единственное, что не вписывается в картину. Впрочем, мартыхан мог быть и перенесен — находятся люди, которые до сих пор привозят их на Талар, прекрасно зная, что зверюшка не протянет и двух месяцев, — успеют похвалиться живой диковинкой...

Итак? Вот уже почти год под носом у Сварога преспокойно действует несомненный лар, правда, пока что свои способности использует исключительно для того, чтобы подбрасывать дровишки в невеликий костерчик харланской смуты... но если еще есть что-то, о чем Ла-виния не знает... Кто сказал, что он с ней полностью откровенен?.. Кто сказал, что у него нет других целей, уже не из разряда мелких пакостей? Брашеро лелеял замыслы не в пример грандиознее... тоже располагал возможностями блокировать любое наблюдение, правда, сам был не в состоянии подслушивать и подсматривать, но научно-технический прогресс, стервь такая, не стоит на месте. А Магистериум до сих пор остается вещью в себе. Что же, за маркизом Ганталем стоит все то же гнездилище высоколобых фрондеров, или, по крайней мере, не он один?

В стройную версию не вписывалось одно: шквал, разметавший тогда корабли пиратской эскадры. Никаких заклинаний «на погоду» нет, в том числе и среди засекреченных. .. Но и этому можно подыскать объяснение, достаточно вспомнить тот случай, когда горротцы устроили «рукотворный» марен. Если допустить, что и здесь они замешаны, версия обретает законченность. В конце концов, так и не нашли ни «автора» марена, ни «зажигательной» собаки — в Горроте еще таится по углам что-то неразоблаченное. Наконец, в этом мире возможны самые невероятные совпадения...

До Лоранской столицы оставались считанные минуты. И Сварог еще раз сказал себе (но нисколечко не «убеждал себя»!), что поступает правильно. Не тот случай, чтобы вдумчиво разрабатывать проказника, опознавать его по «картотеке» Геральдичекой коллегии. Брать нужно немедленно, все в рамках закона, оснований для ареста предостаточно — а потом проторенной дорожкой везти в Глан, где троица его старых знакомых быстро развяжет пленному язык исключительно мягкими, душевными средствами убеждения...

— Вон туда, — показала сидевшая рядом с ним Лави-ния. — Где золоченая ограда.

Сварог направил брагант к единственному здешнему аэродрому, которому выпала высокая честь принимать имперские летательные аппараты — когда они приземлялись явно, влюбленный пингвин ради конспирации присылал за предметом воздыхания брагант-невидим-ку, садившийся в укромном уголке, где не было посторонних глаз.

Золоченая затейливая ограда высотой в человеческий рост окружала площадку, где могла приземлиться добрая дюжина брагантов — а вокруг степенно прохаживались полдюжины раззолоченных лентяев с буфами на плечах (лезвия позолочены, конечно). Никакой необходимости в них не имелось — почетная стража, три смены в сутки. Синекура. У Сварога в Латеранском дворце тоже было десятка два таких вот чисто почетных должностей — за них даже жалованья не полагалось, но почет был несказанный, за эти места интриговали и грызлись: хранитель Главного Королевского Шкафа, Смотритель Мышей, Глашатай Погоды... Все он и не помнил, по совести говоря, но терпел — они нисколечко не мешали жить.

Брагант опустился на невысокий зеленый газон. Дурацкий аппарат на взгляд любого насмешника наподобие Сварога и Каниллы, но как нельзя более уместный с точки зрения высокой бюрократии Канцелярии Земных дел, возведенной в степень искусства: лазурно-синий, весь в золотых геральдических пчелах, с гербами Канцелярии на дверцах и золотой императорской короной, вызывавшей у Сварога потаенный хохот — она была присобачена аккурат там, где у полицейских машин на Земле (и на Той Стороне до Шторма) помещалась мигалка или «матюгальник». Как будто всего этого дурного великолепия мало, в задней части браганта, по обеим сторонам, помещались крылья вроде тех, что красовались на американских автомобилях пятидесятых годов — но это были именно что орлиные крылья, золотые, если кто не догадался. Вылезая из такой «Ан-тилопы-гну», чувствуешь себя клоуном, но ничего не поделаешь — при виде этого транспортного средства любой дворцовый обитатель исполняется верноподданническою трепета, нет, прямо-таки в экстазе, и, к зависти прочих, неделю самое малое будет взахлеб рассказывать, как лицезрел своими глазами...

Той же цели служили и наряды, которые они на себя вынуждены были нацепить все трое: парадные мундиры Канцелярии Земных Дел, покрытые причудливым золотым шитьем и самоцветами так, что из-под них лишь кое-где проглядывали крохотные кусочки алой и голубой ткани, стоячие золототканые воротники, украшенные гербом Канцелярии на фоне двух перекрещенных перьев — знаки различия низшего класса, чьи обладатели в Канцелярии разносят по кабинетам бумаги. Нечто вроде рядового гвардии — они на земле превосходят даже тамошние генеральские...

Трое привратников распахнули золоченые ворота, опять-таки украшенные гербом Канцелярии, занимавшим добрую половину ажурных створок, — и застыли соляными столбами, выпучив глаза до отведенных природой пределов — ну, разговоров будет на неделю... Остальные четверо тоже застыли дурацкими статуями.

Лавиния в мгновение ока стала самой собой, королевой Лорана — холодное, надменное лицо, совершенно невозмутимое, как будто это и не она собиралась вскоре предать верного любовника, оказавшего ей немалые услуги. Ну да, чего стоит услуга, которая уже оказана, — в особенности если на иные благоразумнее будет не рассчитывать. ..

В памяти сама собой всплыла цитата, он не помнил, откуда, но она вполне подходила, и Сварог тихо сказал:

— Ребята, чище, авторитетнее...

И они двинулись по мощеной дорожке к личному крыльцу Лавинии, как это водилось среди таларских королей, старательно скопированному с Золотого Крыльца Келл Инира, разве что не такому роскошному — везде субординация!.. Сварог подумал мельком, что формалиста и бюрократа высшей степени Диамер-Сонирила могла хватить временная потеря речи: во-первых, служащие Канцелярии вплоть до истопников (которых там по понятным причинам не имеется) должны входить в королевский дворец исключительно через главный вход, а Лавиния, коли уж ее отвозят или привозят эти раззолоченные павлины, должна быть в парадной форме — то есть при мантии и короне (от этого, согласно незыблемым параграфам, не свободен Сварог, когда летает за облака в качестве земного короля). Но принца здесь нет, а если кто-то ушлый и сообразит, что налицо вопиющее нарушение этикетов-параграфов, вопросов ни своей королеве, ни ее спутникам задавать не осмелится. И в любом случае будет поздно...

Сварог, как обычно, ощутил несказанное облегчение, знакомое каждому военному человеку, что на Земле, что на Та ларе. Будь это жестокий, молниеносный удар спецназа или лихая кавалерийская атака на ощетинившуюся мушкетами пехоту, чувство это на миг пронзает одинаково — когда все началось, и ничего уже нельзя ни отменить, ни изменить...

Атака!

Роскошные коридоры, позолота, картины в вычурных рамах, бесценные ковры, высоченные вазы, люстры — обычная декорация королевского дворца... Личные покои Лавинии, поэтому праздношатающихся придворных тут нет, а раззолоченные ливрейные лакеи застывают в низких поклонах