Рыцарь из ниоткуда. Сборник
Шрифт:
Лицо Каниллы стало прямо-таки счастливым.
— Все сходится, командир, — сказала она торжествующе. — Это искусственное излучение, как и «пятый» у Брашеро… вот только никакой информации поток не несет. Правда, даже если бы и нес, подозреваю, я бы не смогла ее расшифровать — над «пятым» до сих пор бьются дешифровщики Марлока…
— Ну, это сейчас неважно, — сказал Сварог. — Что нам осталось? А осталось нам заняться самим радиантом, посмотреть, что он такое, вычислить орбиту и все прочее… Сможешь?
— Ну, это совсем просто, — уверенно сказала Канилла. — Для этого годятся давно имеющиеся программы из разряда «Космопоиск». Их давным-давно применяет Сфера, они ничуть
Она нажала пару клавиш — и вскоре на самом большом экране вспыхнула карта звездного неба. Канилла пояснила:
— Радиант я отметила красной точкой…
— Я понял, — сказал Сварог. — Подожди-ка минутку…
Он взял световой карандаш и направил на экран тонкий синий лучик. Тщательно примерившись, остановил пятнышко меж созвездиями Стремени и Золотого Коня. Сказал:
— Зафиксируй и эту точку. Позавчера я именно там видел радиант. Получается, он, в отличие от метеоритного, перемещается в пространстве. Что скажешь, располагая этими двумя точками, можно вычислить орбиту?
— Не получится, — сказала Кани. — Слишком маленький отрезок.
— Ну, тогда сделай, что получится: приближается он к Талару или нет, масса… В общем, все, что удастся.
Канилла кивнула и опустила пальцы на клавиши. Сварог вновь настроился на долгое ожидание, но не прошло и пары минут, как на экране возник тонкий желтый эллипс, в одной из точек которого красовался бело-голубой кружок. Глаза у Каниллы стали безмерно удивленными, она смотрела на Сварога, кажется, не в силах вымолвить ни слова.
— Что? — спросил он почему-то шепотом.
— Это… Это Нериада, — с явной растерянностью сказала Канилла. — Она и есть — радиант…
— И никакой ошибки?
— Ни малейшей. Это ее масса, ее орбита… Кстати, «конус» накрывает и Сильвану. Командир, но там же нет никого и ничего, способного такое вытворять…
Некогда было удивляться. Да и ничем это удивление не помогло бы…
— Значит, есть, — сказал Сварог. — Сама видишь.
Первая мысль, пришедшая ему в голову, — остатки заговора Брашеро. Людей у него было больше, чем считалось, и кто-то обосновался на Нериаде, лупил оттуда по Талару и Сильване «третьим ручейком». Нет, в этом случае их непременно обнаружили бы. С давних времен, с тех самых пор, когда отступились от всех попыток отыскать на Нериаде кого-то другого, планету, разумеется, не оставили в покое — над ней несли рутинное дежурство штук тридцать орбиталов. Если бы люди Брашеро и там попробовали бы отгородиться от наблюдения, как они это проделали в Горроте, засекли бы моментально… Отчеты он получал регулярно — половина орбиталов принадлежала восьмому департаменту. Бегло проглядывал и отправлял в соответствующий архив, потому что содержание их долгие века сводилось к одной-единственной фразе: «Ничего нового не обнаружено».
— Сюрреализм какой-то, — сказала Канилла. — Установки, создающие поток искусственного «третьего ручейка», — у этих… Техника у них на таком уровне, что ее и техникой-то назвать смешно, а науки нет вообще…
— Значит, там есть кто-то еще, — сказал Сварог, — у которого гораздо лучше обстоит и с наукой, и техникой.
— Но ведь в свое время искали так скрупулезно… Да и до сих пор нет никаких данных…
— Ох, Кани… — вздохнул Сварог. — Ну какие у меня могут быть ответы? У меня даже версий нет, кроме одной-единственной: там есть кто-то еще, каким-то образом ухитрившийся остаться незамеченным.
Ты согласна, что это единственная версия?— Согласна…
— Ну вот. За неимением лучшего ее и будем придерживаться. Коли уж мы, честно признаться, в тупике. Возникает масса вопросов, но мы их пока что игнорируем, потому что нет и тени ответов… Мы даже не знаем, сколько это продолжается.
— И что же делать?
— Ждать, — сказал Сварог. — Завтра утром я встречаюсь с Канцлером, будет о чем поговорить. То, чем ты собиралась заниматься сегодня ночью, очень важная вещь или может подождать?
— Ну, вполне может подождать…
— Вот и отлично, — сказал Сварог. — Установи постоянное наблюдение за Нериадой: нужно изучить, не меняется ли интенсивность потока, не «отключится» ли он в какой-то момент… в общем, все, что возможно. Потом отправляйся спать. Чует мое сердце, завтра с утра весь ваш отдел будет загружен работой выше крыши. Канцлер проволочек не любит, а уж теперь… Что ты так смотришь?
— Вы плохо выглядите, — сказала Канилла. — Не припомню, когда я вас таким и видела…
Сварог вымученно улыбнулся:
— Ну, что поделать — слишком много на плечи свалилось… Ладно перебедуем. Действуй, а я пошел. Переночую в «Русалке», а утречком полечу к Канцлеру. И выше нос, не такие загадки раскалывали…
Он вышел в коридор, с облегчением убрал с лица вымученную улыбку — не следовало представать перед девчонкой раскисшим и разбитым. Умница, все подмечает… Медленно пошел к выходу, даже не пытаясь ломать голову над очередной загадкой, которую вместе с другими предстояло решать и ему…
Проходя мимо высокого зеркала, приостановился и посмотрел на свое отражение, стараясь сделать это с точки зрения постороннего, беспристрастного наблюдателя. Кажется, это у него получилось, но результат не радовал: человека в зеркале никак нельзя было назвать бодрым и энергичным — весь какой-то понурый и осунувшийся, плечи опустились, глаза потухшие… Махнув рукой, он пошел дальше. Ничего, пройдет. Есть отличное средство от всех горестей и печалей: работа на износ. А ее в самом скором времени навалится столько…
Свою комнату в «Русалке» он нашел быстро. Комендант, конечно же, оказался на высоте: келимас заказанного сорта, поднос с обильными закусками, серебряная чарка соответствующего размера — не на воробьиный глоток, но и не особенно большая, как раз достаточно, чтобы легонько забрало. Причем стояло все это не на столике у кресла возле окна, а на столике у изголовья кровати — свой мужик, комендант, все понимает. Можно и не заглядывать в шкаф — мундир там наверняка висит и начищенные сапоги стоят…
Сварог разделся, залез в постель, переложил подушку к спинке кровати, чтобы можно было сидеть. Притушил верхний свет, зажег настольную лампу и аккуратно наполнил чарку. Выпил, пожевал кусочек чего-то копченого, включил музыку, не выводя на особенную громкость. Хрипловатый, высокий голос Тарины Тареми…
— А где-то позади, за далью и за пылью Остался край чудес. Там человек решил, Что он рожден затем, чтоб сказку сделать былью. Так человек решил. Да, видно, поспешил… И сказку выбрал он с печальною развязкой, И призрачное зло в реальность обратил. Теперь бы эту быль обратно сделать сказкой, Да слишком много дел и слишком мало сил…